Но бесстрашный дворф даже не дрогнул и не подумал отстраниться.

Он просто запел, и под звуки этой песни продолжал безжалостно молотить тролля. Моргенштерны, которые он проворно разделил, крушили кости тролля, рвали его шкуру. Вскоре одна рука тролля безвольно повисла, но ему удалось слезть с острого обломка, на который он напоролся, и выпрямиться во весь свой десятифутовый рост. Теперь он возвышался над дворфом.

Но дворф уже вновь оседлал боевого кабана и мгновение спустя врезался в грудь тролля, толкнул его, и тот рухнул навзничь. Уцелевшей рукой тролль отшвырнул кровожадное животное, вонзившее в него клыки, но, когда попытался встать на ноги, в бой вступил дворф: он совершил гигантский прыжок и приземлился около тролля.

Моргенштерны мелькнули совсем рядом с врагом.

— Ба–ха–ха! — загоготал коротышка, а затем раздался взрыв невиданной силы и послышался оглушительный треск, как будто сломалось пополам толстое дерево.

Несмотря на то что череп тролля был раздроблен, а голова превратилась в кровавое месиво, он продолжал размахивать руками и ногами и пытался ударить врага. Тролли не умирают так, как большинство живых существ. Если тролля разрезать на десять кусков, а куски разбросать по сторонам, они начнут дергаться как живые, и в конце концов подползут друг к другу. А если они не смогут соединиться, из каждого куска вырастет новый тролль — настолько велика жизнеспособность этих тварей!

Отрезанная рука тролля способна причинить вред. Она не может видеть, но может вонзать когти во врага, может рыть землю. И поэтому тролль продолжал драться, молотил дворфа лапами, и дворф, в свою очередь, наносил могучие удары тяжелыми моргенштернами. И смеялся, потому что ему был известен некий секрет.

Да, тролля не так–то легко прикончить, он залечивает раны быстрее, чем любое другое живое существо, он может восстановиться из одной конечности — если его раны не обожжены огнем.

А у этого дворфа был адский кабан с алой шкурой, и, когда он бил копытами но земле, огонь возникал отнюдь не иллюзорный.

Магический кабан запрыгал вокруг распластанного на земле тролля, дыша огнем. Пламя жгло врага, заставляло вскипать его кровь и уничтожало куски тролльего тела, которые в обычных условиях могли бы регенерироваться.

Долго–долго дворф молотил полуживое чудовище, крушил и топтал продолжающие шевелиться части тела. Затем отступил, восхищаясь своей работой, и приказал адскому кабану забраться на монстра, снова топтать его огненными копытами.

Вырывавшиеся из–под дымящихся копыт языки пламени добили врага, и вскоре кабан отскочил прочь, а тролль так и остался лежать. Тело его было уничтожено и больше не двигалось.

— Ну что, пошли отсюда, Храп, — окликнул дворф своего кабана. — Вижу вдали я трактира огни. «Сюда торопись», — говорят мне они.

Карабкаясь на спину магического животного, Атрогейт пробормотал немало ругательств в адрес Джарлакса за то, что тот отправил его в это всеми забытое место. «Тролли, тролли», — бурчал он, оглядываясь на последний из множества трупов, оставленных им за собой, проходя по северной окраине Бескрайних Топей, совершенно справедливо называемых еще и Болотами Троллей.

— Здесь я вас покину, — объявил Джарлакс, когда они ступили на длинную тропу, ведущую в гору. Справа, на юге, лежал сверкавший на солнце Ледник Белого Червя, а наверху, в конце тропы, можно было различить зубчатый парапет самой высокой сторожевой башни монастыря Желтой Розы. — Хотя, скорее всего, ненадолго.

— А я надеялся, что ты согласишься сопровождать меня в монастырь, — отозвался брат Афафренфер. — В качестве моего гостя. За его стенами можно увидеть немало интересного, ведь это знаменитое хранилище знаний.

— Твоя репутация в этом монастыре подмочена, — напомнил ему Джарлакс.

— Точно, он прав, — поддакнула Амбра.

— Вряд ли доверие к тебе братьев Желтой Розы возрастет, если ты приведешь с собой дроу, — рассмеялся Джарлакс.

Афафренфер кивнул, признавая его правоту, однако видно было, что он искренне огорчен.

— Предложи мне это снова в тот день, когда подобный визит уже не будет угрожать твоему положению в ордене, — попросил Джарлакс. — Я охотно навещу тебя, если библиотека монастыря так же интересна, как прежде, и если твои братья примут меня.

Услышав это, Афафренфер заулыбался и радостно кивнул.

— Ну–ка погоди! Что ты сказал?! — воскликнула Амбра и с недоверчивым видом повторила: — Как прежде?

Афафренфер удивленно посмотрел на нее, потом, сообразив, что она имеет в виду, уставился на Джарлакса:

— Ты бывал здесь прежде?

Дроу рассмеялся, вытащил из кармана маленькую ониксовую фигурку и бросил ее на землю у своих ног.

— Я Джарлакс, — объяснил он. — Я побывал везде. — И с этими словами он вскочил на спину адского коня. — У меня дела в Гелиогабале. Я могу покончить с ними быстро, а могу и задержаться на несколько декад. В любом случае, я вернусь сюда и отправлю тебе весточку, и если захочешь, мы можем вместе пройти по новым дорогам. Возможно, я принесу вам новости об Эффроне и Артемисе Энтрери. — И Джарлакс коснулся полей шляпы.

— А если ты решишь не возвращаться, как ты дашь нам об этом знать? — полюбопытствовала Амбра.

Темный эльф рассмеялся.

— Я Джарлакс, — произнес он таким тоном, словно это все объясняло.

Ведь так оно и было.

— Стой и назови свое имя! — крикнул часовой с высокой южной стены города Несма.

— Ба, тебе мое имя ничего не скажет, — возразил Атрогейт. Он шел пешком, так как отпустил адское животное домой, на нижний уровень существования, еще прежде, чем вдалеке показался город. Он понимал, что едва ли заслужит доверие жителей Несма, известных своей нелюбовью к чужакам, появившись у ворот на огнедышащем кабане.

— Тогда тебе стоит представиться, добрый дворф, — произнес другой голос, на этот раз женский, — прежде чем мы пристрелим тебя на месте.

— Вот как? — переспросил Атрогейт, подбоченившись. Однако при этом он стиснул зубы и нервно оглянулся на болото, окружавшее город. Он слышал, что местные жители, которым приходилось чуть ли не каждый день отбиваться от троллей, славились своей жестокостью.

— Я Атрогейт из Фелбарра! — крикнул он. — Хотя я там больше ста лет не бывал.

— И куда ты направляешься? — спросила женщина.

— Скорее всего, в Мифрил Халл.

— Значит, ты друг короля Коннерада?

— Нет, никогда его не встречал, но ты не сомневайся, он меня впустит. Когда–то я называл его предшественника своим другом.

— Его предшественника?

— Ага, короля Бренора, — похвастался Атрогейт, думая, что это имя придаст ему вес. И поэтому не сразу понял смысл ответа.

— Тогда в Мифрил Халле тебя хорошо встретят! — крикнула женщина с явным раздражением. — Так что иди своей дорогой.

— А?

— Убирайся, — добавил другой стражник.

— Я шлепал по болоту десять дней, — возразил Атрогейт. — И убил дюжину троллей.

— Ну, значит, они, скорее всего, следуют за тобой по пятам и скоро тебя сожрут, — сказала женщина.

— Я достаточно знаком с этими проклятыми тварями, так что я сжег трупы. — Атрогейт обернулся и указал на юго–запад. — Один валяется мертвый вон там, в тысяче шагов отсюда. Можете пойти и проверить.

— Возможно, мы так и сделаем.

Атрогейт пожал плечами, шлепнулся в грязь и скрестил руки на груди. Затем он начал негромко напевать бессмысленные стишки, содержавшие оскорбления по адресу стражей негостеприимного города.

Спустя несколько мгновений ворота приоткрылись, и на дорогу выехали три всадника. Как только они покинули город, ворота сразу захлопнулись, но Атрогейт даже не поднял головы.

Люди подъехали к дворфу и уставились на него сверху.

— Чего? — спросил он.

— Ты сказал, что убил тролля неподалеку отсюда, — произнес самый высокий воин. — Покажи нам.

— Вы не привели мне коня.

Человек усмехнулся, но не пошевелился и не протянул дворфу руки.