— Джайлз, беги! — снова крикнула Каролина, но слова ее не доходили до сознания мальчика, да и в любом случае он не смог бы повиноваться. Как отвести взгляд от этого невиданного зрелища? Зачем бежать, если уже не осталось никакой надежды?

Он мог лишь стоять неподвижно и смотреть.

Одно из высоких зданий разлетелось на куски — дракон врезался в него, но препятствие не остановило, даже не замедлило его полета.

— Джайлз!

Он знал, что сейчас умрет. Он не мог пошевелиться, но дракон приближался… он летел за ним!

Отчаяние лишило мальчика сил, страх приковал его к месту, он знал, что ему конец, но великолепие чудовища приводило его в восторг.

Он почувствовал, что кто–то схватил его, но не понял, в чем дело.

А затем он полетел куда–то вперед и влево, свалился со стены и упал во внутренний двор. Покатился по мостовой и врезался в какую–то телегу.

Дракон взревел.

Дракон дохнул.

Джайлз увидел это, когда гигантская тварь проносилась над ним. Из усаженной клыками пасти вырвалось белое облако, угодило в землю неподалеку от него, проплыло к подножию стены, вверх, потом хлынуло через стену. Дракой уже был в небе над парапетом. В следующее мгновение он скрылся в темноте.

Его дыхание было смертельно холодным, оно убивало, оно оставило отметину на земле и на стене и превратило в куски льда нескольких человек, находившихся во дворе, и нескольких часовых на…

Каролина.

— Каро! закричал Джайлз. Заставил себя подняться, не обращая внимания на жуткую боль в вывихнутой щиколотке; и еще ему показалось, что сломано несколько ребер. Спотыкаясь и пошатываясь, он подошел к ближайшей лестнице и упрямо полез вверх, не переставая звать сестру. Очутившись наверху, паренек споткнулся и упал, потом пополз, и руки его горели, словно от ожогов, когда он прикасался ко льду.

Он был такой холодный.

Мальчик оттолкнулся, скользнул вперед и внезапно врезался в тело сестры, которая сидела, привалившись спиной к парапету.

— Каролина! — крикнул Джайлз и хотел прикоснуться к ней, но оказалось, что тело ее покрывал слой льда. Смертоносное дыхание дракона сковало ее. Мальчишка царапал лед, пытался сломать его ногтями, стучал по нему, но сестра не шевелилась, и он прекратил напрасные попытки.

Затем он почувствовал, что лед тает — ведь стояло лето. Сначала стало скользко, и Джайлз едва не свалился со стены во второй раз.

— Эй, мальчик, — произнес какой–то незнакомый человек и, схватив его за шиворот, поставил на ноги.

— Моя сестра, — всхлипнул он.

— Она мертва, мальчик, — сказал человек, грубо оттаскивая его в сторону. — Ее больше нет.

Джайлз хотел было ответить, закричать, возразить, сказать, что это неправда — что угодно, только бы миновал этот ужасный миг, только бы не видеть это ужасное зрелище. Он задохнулся, спазм в горле помешал ему говорить, и он не смог издать ни звука, только смотрел на нее. Казалось, будто она мирно спит в этой ледяной скорлупе. И он понял.

Он понял.

Подобно большинству жителей осажденного Сандабара, Джайлз понял, что жизнь его изменилась навсегда, что он уже никогда не будет прежним, что пустоту в его сердце не сможет заполнить никто и никогда. Он оказался слабым и никчемным, а она спасла его. Она спасла его, столкнув со стены, и заплатила за это собственной жизнью.

— Каролина, — прошептал он, и собственный голос донесся до него из неизмеримой дали.

Он был стражником в крепости Темные Стрелы, крупным воином–орком. Он стоял в просторном круглом тронном зале и держал в руке тяжелое копье.

Он увидел вождя и понял, что это Хартуск.

Тот, кто убил короля Бромма из твердыни Адбар, тот, кто сверг наследника Обальда.

Глядя на происходящее налитыми кровью глазами орка, Джарлакс понял, что является свидетелем возвышения короля — нового короля.

Нового короля, или военного правителя, приверженца прежнего образа жизни.

Джарлакс слышал разговоры Хартуска с шаманами и военными командирами. Орки отправили на войну огромные силы, но разделили армию на три части. Выступив из главного лагеря, разбитого в долине верхнего Сарбрина, они окружили Мифрил Халл и заперли грязных дворфов в их норе. А теперь они нанесли удар по Сандабару — Джарлакс сам это видел — и Серебристой Луне. Третья армия должна была уничтожить Несм и, сделав круг, вернуться обратно с запада.

— Этот безмозглый король Адбара совсем свихнулся, — объяснял орк, стоявший перед Хартуском. — Он со своей бандой совершает вылазки в горы и убивает всех, кто попадается ему на пути. Дай мне отряд сильных и опытных воинов, правитель, и я принесу тебе голову Харнота!

Джарлакс смотрел, как предводитель орков обдумывает это предложение. Спустя некоторое время военный правитель медленно покачал головой. Мудрое решение, подумалось Джарлаксу.

— Пусть Харнот пока радуется своим маленьким победам, — произнес Хартуск. — Отправляй достаточно патрулей, многочисленных патрулей из сильных воинов, чтобы отвлекать его, и пусть они дерутся как следует. Может быть, однажды его убьют, а может быть, и нет. Пока дворфы удовлетворяют свою жажду мести этими безобидными вылазками и остаются в своих норах, они для нас не опасны.

Хартуск поднялся и, возвысив голос, обратился ко всем присутствующим:

— А если дворфы Мифрил Халла, Фелбарра и Адбара останутся в своих норах, тогда Сандабар падет.

Орки восторженно зашумели. Джарлакс услышал гортанный хриплый голос своего «хозяина»:

— Тогда Серебристая Луна рухнет под натиском наших боевых машин.

Шум усилился.

— А Несм раздавят сапоги наших воинов. А затем три армии, объединившись, сметут Эверлэнд.

Орки принялись нараспев скандировать имя Хартуска, и все стражники застучали древками копий по деревянному полу.

Все, кроме бедняги, в сознании которого поселились Джарлакс и Киммуриэль. Он был настолько ошеломлен тем, что с ним происходило, что не мог сделать ни одного координированного движения.

— Когда наши армии вернутся, дворфы будут по–прежнему сидеть у себя под землей, а мы вернемся в доспехах Серебряных Рыцарей, с мечами гарнизона Сандабара. Тогда бородатые дураки поймут, какую глупость они совершили, поймут, что им следовало выйти из своих нор раньше, когда их союзники были еще живы. Но что они станут делать, когда могущественные города людей и эльфов будут уничтожены, когда Мерцающий Лес будет срублен и сожжен? Ничего, говорю я. Им ничего не останется, кроме их туннелей и рудников, и скоро мы их захватим. Серебристые Болота будут нашими. Да здравствует Груумш!

Дикие восторженные вопли возобновились, и на этот раз даже орк Джарлакса умудрился стукнуть древком копья об пол. Казалось, крикам, топоту и стуку не будет конца, но в тот момент, когда Джарлакс уже собрался покинуть тело орка, произошло совершенно неожиданное событие: в зале появился отряд воинов гораздо более приличного вида.

Рейвел Ксорларрин, сообразил Джарлакс, и по неосторожности едва не позволил своему орку произнести это имя вслух. С ним были Тос’ун Армго и Дум’вилль.

Потом в зал вошел Тиаго Бэнр.

Джарлакс напряг все силы, чтобы заставить себя вернуться как можно быстрее, и открыл глаза в Иллуске, в катакомбах под приморским Лусканом. Он сидел в кресле напротив Киммуриэля.

— Это было превосходно, — произнес лидер наемников, и Киммуриэль кивнул, принимая заслуженный комплимент. — Сколько у тебя таких «хозяев»?

— На Серебристых Болотах — пять, — небрежно ответил Киммуриэль. — Происходящие события чрезвычайно важны. Я был бы плохим руководителем Бреган Д’эрт, если бы не интересовался ситуацией в Луруаре.

— Мать Квентл нанесла жестокий, сокрушительный удар, — отметил Джарлакс. — Орки… и дракон.

— Два дракона, — напомнил Киммуриэль. — Кроме того, на поле боя орков поддерживает крупный отряд ледяных великанов.

— Она и победить может, — заметил Джарлакс удивленно — а он и был удивлен.

Киммуриэль кивнул:

— Пока что все указывает на это.