А когда ты пытался общаться с Дианой, читая по губам, у тебя ничего не вышло, поскольку потребовалось бы дать ответы на свои же вопросы. А у твоего подсознания этих ответов не было, так как априорное рациональное объяснение обходится и без них.

Пространства, кроме того, что разделяет ваши тела, в твоем сне нет потому, что даже априорному знанию не под силу создать пространство там, где отсутствуют объекты. Однако сама идея пространства налицо.

Света же нет, потому что, хотя априорное знание и содержит понятие скорости света, сам свет в него не входит, и, следовательно, его невозможно создать. А твое ощущение неимоверной скорости движения из одной точки в другую основано на априорной посылке, что если тело меняет свои пространственные координаты, то оно непременно движется. Тем не менее, хотя твоя субъективная скорость может равняться скорости света, ее не дано превысить…

В дверь замолотили кулаки.

На мгновение мы все застыли. Затем Актус сказал:

— Я хотел освободить весь мир, а могу всего двух человек. Однако массовое поле идей никогда не отличалось постоянством, и, хотя человечество кидается из одной крайности в другую, возможно, в один прекрасный день ему удастся создать свою собственную утопию.

В дверь заколотили снова, еще громче. Актус неторопливо пересек комнату.

— Причинность есть насмешка… — Он распахнул дверь.

На пороге стоял Дестейл. За спиной его серели лица офицеров, бледные и нереальные в свете фонаря. Дестейл выхватил меч, его льдистые голубые глаза мигом обшарили комнату поверх широченных плеч Актуса. Когда они остановились на Диане, их голубизна усилилась, но холод никуда не делся.

Дестейл попытался оттолкнуть Актуса с дороги. С таким же успехом можно было попытаться сдвинуть гору.

— Мутант! Макака! — бросил Дестейл, гневно сверкнув глазами.

Сверкнул занесенный клинок.

Актус принял удар грудью, по-прежнему загораживая собой дверной проем, лишь повернулся, заставив Дейстейла выпустить рукоять. При виде меча, уродливо торчащего из тела друга, мои глаза застлала кровавая пелена, и я ринулся к Дестейлу, видя перед собой только его горло, обтянутое серым воротником.

Я почти добрался до него, мои жадные пальцы уже коснулись серого воротника, но мощная, как бревно, рука Актуса вышибла из меня дыхание. Отлетев на другой конец комнаты, я сбил с ног Диану, мы врезались в стену и соскользнули на пол.

Перед глазами все плыло, я лежал почти оглушенный. Дестейл все еще стоял в дверях, судорожно нащупывая фотонный пистолет непослушными пальцами. Сзади напирали люди, и отступить он не мог, что и привело его к гибели.

Актус застыл, словно каменный обезьянобог. Внезапно он вырвал меч из своей груди и метнул в пол. Медленно, неумолимо поднялась правая рука, раскрылась огромная волосатая пятерня — и отчаянный вопль Дестейла захлебнулся в булькающей кровавой пене на месте вырванного лица.

Шатаясь, аристократ шагнул в комнату и рухнул у ног Дианы; по серой груди шинели расползалось ярко-красное пятно.

Прошло не более секунды, и в грудь Актуса ударил первый фотонный заряд. И все же этой секунды хватило. Его лицо исказилось от напряжения, кожа туго обтянула горные кряжи скул. Свет в комнате потускнел, угас, но из темноты до меня донеслись прощальные слова:

— Сириус-9, Алан! Теперь он твой, постарайся его сберечь!

Мы стояли на зеленой вершине холма в теплых лучах ослепительного бело-голубого солнца. Пологий склон спускался в плодородную долину, где виднелись фруктовые сады, виноградники и изумрудные лужайки. Вдалеке, за нежной зеленью молодого леса сверкала извилистая река.

Купол неба над нашими головами был какого-то невиданно чистого, не по-земному лазурного цвета, и по нему карабкалось солнце — ласковое божество. Под этим солнцем, почти у горизонта, висело еще одно, крошечная алмазная точка — настоящая утренняя звезда.

В те первые упоительные мгновения новой реальности мы совершенно позабыли о человеке без лица.

Только оторвав глаза от небывалого неба, мы заметили на земле мертвое тело и поняли, что наш сон закончился и никогда больше не вернется.

Я увидел замешательство в глазах Дианы.

— Актус просто не успел все объяснить, — начал я. — Понимаешь, мгновенное перемещение с Земли на Сириус-9 никак не вязалось с нашими субъективными представлениями. Мы подсознательно рационализировали его, что и вылилось в наш навязчивый сон.

Между Землей и Сириусом приблизительно восемь и две трети светового года. Насколько мы знаем, скорость света невозможно превысить, поэтому ни одно тело не способно долететь до Сириуса быстрее восьми лет и восьми месяцев. Следовательно, чтобы иметь смысл с точки зрения априорного знания, наше перемещение должно было начаться заранее. Все это, разумеется, происходило подсознательно и в виде сна. А наше постоянное ощущение невероятной скорости — скорости света — и убежденность, что мы путешествовали из одной точки в другую, лишь подкрепляют этот вывод.

Каждому из нас пришлось рационально объяснять не только свое мгновенное перемещение, но и своих спутников. В начальной фазе сна мы не пытались увидеть друг друга, как нам казалось. Мы пытались «вспомнить» друг друга — из будущего. Подобный парадокс возможен потому, что истинная реальность, вещь в себе, существует вне времени.

— А как же Дестейл? — спросила Диана.

Я взял ее за руку, и мы спустились к мертвецу. Она отвернулась, но я опустился на колени возле неподвижного тела и заставил себя прикоснуться к безвольному запястью. Оно было еще теплое, но без единого намека на жизнь.

Я встал.

— Дестейл явно умер уже здесь, вот почему он видел сон — только не тот же самый. При телепортации Акту су пришлось передать информацию, что точка нашего назначения — девятая планета системы Сириуса. Поскольку Дестейл, как и все аристократы, сведущ в науках, то наверняка знал, что Сириус в 8,65 световых годах от Солнца. Однако Дестейлу не потребовалось включать в свою априорную рационализацию кого-то помимо него самого, так как он не знал, что мы с тобой тоже участвуем в телепортации.

Так что, по всей видимости, ему снилась лишенная пространства, света и времени пустота, в которой не было ни единой души. А вдобавок к невероятной скорости он ощущал кое-что еще. Боль.

Диана содрогнулась.

— Какой ужас!

Мы долго молчали. Нежный ветерок веял из долины, лаская наши лица. Пели птицы, пахло луговыми травами.

Внезапно Диана опустилась на колени и отщипнула былинку. Протянула ее к голубому солнцу, растерла в пальцах до зеленой кашицы. Вопросительно взглянула на меня.

— Ты доказала лишь, что Актус сумел создать мир идентичный тому, который создало человечество на другой стадии вещи в себе — Земли. Поскольку самому творцу не удалось воспользоваться собственным творением, напрашивается вывод, что движение через вещь в себе возможно лишь посредством разума, непосредственно не участвующего в этом движении и достаточно мощного, чтобы преодолеть априорный фактор.

— Трава совсем как настоящая, — сказала она, глядя на свою ладонь.

— Она и правда настоящая. Субъективно реальная. А кроме субъективной реальности нас больше ничего не должно интересовать, ибо это единственная реальность, которую мы знаем или узнаем когда-нибудь. Девятая планета от Сириуса не менее достоверна, чем третья от Солнца.

Диана вдруг смущенно усмехнулась.

— В одном отношении, пожалуй, даже достовернее.

— В каком же? — Я озадаченно взглянул на нее.

— Здесь мы точно знаем, что Творец существовал.

Мы похоронили Дестейла на склоне холма, затем, держась за руки, стали спускаться в долину к синеве реки. Я чувствовал в себе новые жизненные соки, радостно ощущал силу подаренной Актусом здоровой ноги. Воздух искрился, солнце пригревало. Полевые цветы у подножия холма расступались перед нами, буйная зелень садов скользила навстречу. Долина была истинным райским садом, ослепительной многоцветной поэмой новой жизни.