Д’Арси уронил голову на приборную панель и затрясся всем телом. Потом выпрямился и, задав координаты Волшебного леса, рванул вперед на полной скорости.

Зачем возвращался?

Кто знает. Может, хотел до конца разъяснить лук и стрелы, понять, как «Иосиф-Благодетель» вместе с «Решель де Фю» устроили потоп, смывший 97-ю пехоту в Реку изобилия. А может, хотел наведаться в пещеру, навести порядок.

Да и куда ему было деваться, если в считанные секунды после взрыва уцелевший состав флотилии повернул к Земле.

Бросив челнок на поляне, д’Арси забрал лук, стрелы и со всех ног ринулся в пещеру. С порога первым делом заглянул в стойло — пусто.

В пещере тоже царила тишина. К горлу подступил комок. С тяжелым сердцем д’Арси приблизился к спальне. Глядя на пустую кровать, шептал: «Прости меня, Жанна-Мари».

Внезапно его внимание привлекла дверь, которую он тщетно пытался открыть неделю назад. Она оказалась не заперта и вела не в шкаф, а в другую комнату, обставленную в точности как спальня: кровать, туалетный столик, комод, маленький коврик на полу…

Поразительно! Выходит, у Жанны-Мари была сестра-близнец?

Нет, не сестра…

Окрыленный, д’Арси шагнул за порог и в лучах утреннего света увидел всадницу на прекрасном черном жеребце. При виде гостя ее лицо озарилось счастливой улыбкой. Герман 0‘Шонесси радостно заржал. Девушка галопом пересекла ручей и спешилась на другом берегу, рядом с д’Арси.

— Реймонд, ты вернулся! Иосиф и Рашель… они говорили ждать, но я сомневалась. Реймонд, как хорошо, что ты снова здесь!

Он смотрел на нее, и голос предательски дрогнул:

— Ты… ты злишься на меня?

— За то, что украл куклу? Конечно, нет! Иосиф с Рашель так и планировали, поэтому специально уложили ее в мою кровать, а мне велели спрятаться в комнате. Понятия не имею, зачем. Как думаешь, они прилетят обратно?

— Вряд ли.

По девичьей щеке покатилась слеза.

— Как жаль. Они такие славные.

— Да, — согласился д’Арси, — а еще отважные.

Отважные, но не всемогущие. Бомбой послужила кукла, они лишь сработали как детонатор.

— На прощанье они попросили кое о чем. — С этими словами Жанна-Мари достала из колчана стрелу и вложила ее в руку д’Арси. — Попросили, если ты вернешься, пустить стрелу в небо — якобы, это тоже часть плана. Или, как они выразились, замысла.

— Хорошо, — кивнул д’Арси, натягивая тетиву.

Стрела взлетала все выше, выше… но вдруг развернулась и устремилась к лучнику. Тот отскочил, но этим лишь ускорил итог. Стрела вонзилась прямо в грудь, в сердце.

Внезапно лук исчез, растворился в воздухе. Следом за ним стрелы.

Д’Арси перевел взгляд на Жанну-Мари и ахнул: перед ним стояла не очаровательная девушка, а женщина, которую он искал всю жизнь и никак не мог найти. В следующий миг она упала в его объятия, их губы слились в жарком поцелуе.

«Иосиф-Благодетель» и «Рашель де Фю» верили в счастливый конец.

В тот момент, когда он уже начал было подумывать, что Река предоставлена всецело лишь ему одному, Фаррел вдруг увидел на берегу девушку. Вот уже почти два дня, два речных дня, он плыл вниз по течению. Он был убежден, хотя и не мог выяснить этого наверняка, что время на этой Реке мало что имеет общего с реальным временем. Были тут и дни и ночи, это так, а от одного заката до другого протекали двадцать четыре часа. И все-таки между тем временем, в котором он когда-то жил, и теперешним существовала какая-то неуловимая разница.

Девушка стояла у самого края воды и махала маленьким носовым платком. Очевидно, ей нужно переехать на другой берег. Что ж? Работая шестом, он погнал плот по спокойной воде к небольшой заводи. В нескольких ярдах от берега плот коснулся дна, и Фаррел, опершись о шест, чтобы удержать плот на месте, взглянул вопросительно на незнакомку. Он был удивлен при виде ее молодости и красоты, а этого, по его предположению, никак не должно было быть. Допустим, что он сам создал ее, тогда вполне логично, что он создал ее приятной на вид. Ну, а если нет, тогда было бы крайне нелепо предполагать, что лишь только потому, что тебе тридцать лет, другим для разочарования в жизни также потребуется достичь именно этого возраста.

Волосы девушки, коротко подстриженные, были лишь чуть темнее яркого полуденного солнца. У нее были голубые глаза, россыпь веснушек усеяла ее маленький носик, слегка прихватив и щеки. Она была тонкой и гибкой и сравнительно высокой.

— Могу ли я сесть на ваш плот и поплыть вместе с вами? — донесся ее вопрос с берега — их разделяло несколько ярдов. — Мой собственный сорвало этой ночью с причала и унесло, и я с утра иду пешком.

Фаррел заметил: ее желтенькое платье в нескольких местах порвано, а изящные домашние туфли, охватывающие лодыжки, в таком состоянии, что их оставалось лишь выбросить.

— Разумеется, можно, — ответил он. — Только вам придется добираться до плота вброд. Я не могу подогнать его ближе.

— Это ничего…

Вода оказалось ей по колено. Фаррел помог незнакомке взобраться на плот и усадил рядом с собой, затем сильным толчком шеста погнал плот на середину Реки. Девушка встряхнула головой так, словно некогда носила длинные волосы и, забыв, что теперь они коротко пострижены, хотела подставить их ветру.

— Меня зовут Джил Николс, — сказала она. — Впрочем, теперь это неважно.

— А меня Клиффорд, — ответил он, — Клиффорд Фаррел.

Она сняла мокрые туфли и чулки. Положив шест, он сел рядом с ней.

— Я уже было начал подумывать, что на этой реке я один-одинешенек.

Свежий встречный ветерок дул вдоль реки, и она подставила ему лицо, будто надеясь, что волосы начнут развеваться. Ветерок старался вовсю, но сумел только слегка взъерошить маленькие завитки, спадавшие на матовый лоб.

— Я тоже так думала.

— По моим предположениям, эта река являлась лишь плодом моего воображения, — сказал Фаррел. — Теперь я вижу, что ошибался — если, конечно, вы сами не плод моего воображения.

Она с улыбкой посмотрела на него.

— Не может быть! А я думала, что вы…

Он улыбнулся в ответ. Улыбнулся впервые за целую вечность.

— Быть может, сама Река — аллегорический плод нашей с вами фантазии. Быть может, и вам следует пройти такой же путь. Я хочу сказать, что и вам нужно плыть вниз по темно-коричневому потоку с деревьями по сторонам и голубым небом над головой. Верно?

— Да, — сказала она. — Я всегда думала, что, когда придет время, все будет выглядеть именно так.

Его осенила неожиданная мысль.

— Я считал это само собой разумеющимся, ибо попал сюда по доброй воле. Вы тоже?

— Да…

— Наверное, — продолжал он, — два человека, выражающие какую-то абстрактную идею посредством одной и той же аллегории, способны воплотить эту аллегорию в реальность. Быть может, на протяжении ряда лет мы, сами того не сознавая, вызывали Реку к существованию.

— А потом, когда время пришло, мы бросились плыть по ее течению… Но где находится эта Река, в каком месте?

Не может быть, чтобы мы все еще пребывали на Земле.

Он пожал плечами.

— Кто знает? Возможно, реальность имеет тысячи различных фаз, о которых человечество ничего не знает. Не исключено, что мы в одной из них… Сколько времени вы уже плывете по Реке?

— Немногим больше двух дней. Я сегодня несколько замешкалась, потому что вынуждена была идти пешком.

— Я на ней почти два дня, — сказал Фаррел.

— В таком случае я отправилась первой… первой бросилась плыть…

Она выжала чулки и разложила их на плоту сушить, потом поставила неподалеку от них свои запачканные туфли. Некоторое время она молча смотрела на них.

— Интересно все-таки, зачем мы все это проделываем в такое время, — заметила она. — Ну какая для меня теперь разница, будут ли мои чулки сухими или мокрыми?

— Говорят, привычка — вторая натура, — сказал он. — Прошлый вечер в гостинице, в которой остановился на ночь, я побрился. Правда, там имелась электробритва, но мне-то, спрашивается, с какой стати было беспокоиться.