Вэлл приподнял уголок рта в легкой улыбке. Он видел, что девушке неуютно, и неожиданно для самого себя нагнулся и взял ее ладонь в свои руки.
Даша невольно открыла рот, но не проронила ни звука, дыхание сперло, кровь быстрее побежала по венам. Крепкая рука с мозолями на кончиках пальцев оказалась жесткой, но на удивление теплой, в ней чувствовалась негаданная поддержка.
– Может, вы хотите мне что-то сказать? Камер нет, свидетелей тоже. – Веллингтон желал разговора начистоту, хотел подбодрить перепуганную Дариану и пытался разрядить обстановку, как умел. Все же общение с девушками не его конек, если это не касается боевых действий.
– Почему у вас мозоли на пальцах? – Даша сама не поняла, к чему это спросила, но в голове оказалось совершенно пусто. Спонтанное прикосновение окончательно заставило потерять контроль над собой, и мозг просто отключился, защищая себя от возможного взрыва.
– Это после войны никак не сойдут, а возможно, останутся и навсегда. Когда долго выпускаешь разряды через руки, кожа на кончиках пальцев деревенеет, как от любой работы. – Он печально улыбнулся, чуть пожав плечами, и Дариана увидела настоящего Вэлла без маски. Мужчину, которому пришлось мальчишкой встать на защиту родного континента и повести за собой народ, видеть, как калечатся жизни, как гибнут его подданные. С каждым днем, с каждым боем его душа леденела в попытке защититься от происходящего ужаса.
Даше захотелось обнять его, прижать к груди и убедить, что все будет хорошо, он молодец, что справился, и континент они восстановят, и вдохнут в него новую жизнь, и все-все у них получится.
Вэлл, будто почувствовав ее душевный порыв, погладил девичью ладонь большим пальцем и с непривычной теплотой и надеждой посмотрел в серые глаза.
Сердце Дарианы сжалось до размера жемчужной бусины, и навернулись слезы. Она чувствовала его боль, его одиночество, его желание быть любимым, догадывалась, что через эти прикосновения он передает ей все то, что не может выразить словами. Не навязываясь, не заставляя, просто показывая, как ему нужна поддержка. Сейчас в полной тишине, он без слов раскрывал свою душу, и Даша знала, что делал он это только для нее.
Триаса как будто оказалась в одном потоке с его чувствами и мыслями, и знала: пока Вэлл держит ее за руку, между ними будет эта незримая связь.
Вот он поворотный момент! Либо она сейчас откажет ему и больно ранит этот дышащий теплом и жизнью организм, доверчиво показавший свою слабость, либо согласится и обречет себя на вечные страдания.
– Я…– прошептала Даша, глядя в потеплевшие глаза, – я…думаю… что Кралина – самая достойная из всех. – В горле пересохло, скупая слеза медленно скатилась по правой щеке.
На лице Вэлла тут же застыла холодная маска, синева взгляда подернулась дымчатой пеленой, руки выпустили ладонь. Он выпрямился в кресле и, поджав губы, кивнул.
– Я вас понял, – повеяло холодом.
Дариана судорожно сглотнула, пытаясь протолкнуть образовавший в горле ком, руки дрожали.
– Она действительно лучшая… а вы достойны только лучшего… вы замечательный… – приложив ладони к щекам, начала оправдываться Дариана.
– Я. Вас. Понял, – четко проговаривая каждое слово, повторил неоген и поднялся из кресла. – Спасибо за участие и за честность. – Он подал руку, помогая триасе встать, только в этот раз прикосновение было сухим и жестким.
Строго по этикету Веллингтон проводил девушку на место и пригласил Марилену, которая никак не могла сфокусировать взгляд на протянутой ладони. Неоген удивленно вскинул бровь, и недовольно посмотрела на Трейвана. Тот лишь еле заметно развел руками, втягивая шею в напряженные плечи.
– Думаю, эта беседа не состоится, – недовольно раздул ноздри старший Эрг, – Светлейшая Кей, прошу. – Он повернулся к хищно улыбнувшейся Кралине.
Дариана, совершенно опустошенная, села на стул, обхватив ладонями щеки, и невидящим взглядом смотрела вслед удаляющимся Вэллингтону и Кралине. Это конец или начало?
По залу гулял веселый гомон и смех, смешивавшийся с ненавязчивой музыкой. Трейван, продолжая заученно улыбаться, слишком поспешно встал с места и пошел проверять подносы у официантов. Младшему Эргу невыносимо было видеть отрешенное состояние Дарианы и не прийти на помощь. Он волновался все время, пока она находилась с Вэллом за закрытой дверью, беспокоился и сейчас, постоянно вытирая взмокшие ладони о темно-серые брюки, так хотелось ее обнять и утешить, сердце щемило от беспомощности, но нарушить этикет Трей не мог.
– Ты такая бледная! Как прошел разговор? – Над ухом Дарианы раздался заботливый грудной голос Валинты. – Ты же победишь? Он ведь наверняка сказал тебе о своих предпочтениях? Мне сразу сказал, – зашептала триаса, склонившись над подругой так, чтобы их больше никто не слышал.
– Все хорошо… все будет хорошо. – Голос не слушался, перед глазами все расплывалось, слабость пробралась в каждую клеточку, делая тело плюшевым.
– Тухлая вечерина, пошли отсюда. – Покачнувшись на стуле, Маша посмотрела на Дашу и икнула.
У Валинты от ужаса расширились глаза.
– Я позову Трейвана, мне кажется, ее лучше отвести в комнату.
Даша, покосившись на псевдосестру, сморщилась. Не хватало еще, чтобы Машка в последние дни опозорила род Рау. Ну вот зачем она напилась?! Хотя глупый вопрос.
Валинта, торопливо пересекая зал, вела с собой на подмогу Галипа.
– Трейван распорядился, чтобы он проводил Марилену до комнаты, сам не может уйти от гостей, – отрапортовала румяная триаса Соу.
Даша, настороженно посмотрела на коренастого блондина, который всем своим видом показывал полную боевую готовность. И триаса даже догадывалась, к чему может привести эта компания для Маши.
– Спасибо, – наследная Рау благодарно кивнула подруге, – но я, пожалуй тоже пойду, помогу сестре лечь.
Пока Валинта прикрывала триас Рау своими формами от любопытных глаз и визерокоптеров, Галип помог пошатывающейся Марилене подняться. Даша плотно взяла ее под руку, и они втроем удалились из зала.
***
Кралина не села в кресло, а встала позади, облокотившись на спинку. Веллингтон напротив, устроился на мягком сидении, вытянул ноги и немного расслабился. Он позволял себе это нечасто, но беседа с Дарианой больно ранила и не оправдала надежд.
Как быть, если большинство жемчужин завтра достанется наследной Рау? Ведь он обязан жениться на той, что выиграет. Так было всегда, и нарушать традиции в послевоенное время нельзя: люди хотят стабильности, а сильные изменения только отпугнут и покажут, что с мнением жителей не считаются. Он где-то в глубине души отдавал предпочтение именно Дариане, понимая, что она, не отравленная войной, умеет чувствовать, умеет любить. А Лина? Она молодец, но разве можно сравнивать бриллиант с пуховым платком? Но на что теперь надеяться, когда Дариана дала четко понять, что не готова занять место рядом с ним? А может, это просто волнение? Ведь тогда, в Керике, она явно проявила интерес.
– О чем задумался? – нарушила тишину Кралина, внимательно вглядываясь в точеные черты лица.
– О завтрашней церемонии, – устало произнес Вэлл и потер переносицу, – вряд ли кто-то лучше тебя справится с ролью правящей триасы.
– То есть ты меня не рассматриваешь как женщину, только исключительно как правительницу! – Лина возмущенно вскинула руки, в глазах запылал гнев.
Веллингтон сдержанно улыбнулся.
– Я рассматриваю тебя во всех ракурсах и понимаю, что сладко не будет. Когда два айсберга ударяются друг о друга, идут трещины, некоторые из них приводят к полному разрушению.
– Я не айсберг! Ты совсем не знаешь меня! – Кралина вцепилась в спинку кресла так, что побелели костяшки на пальцах. – Я могу быть другой, – еле слышно прошептала она и с надеждой посмотрела на Вэлла.
– Уверена? – Он встал и подошел к побледневшей девушке, внимательно вглядываясь в непривычно смягчившиеся черты.
– Ты никогда не замечал меня, видел только младшую задиристую сестру Эрни, а позже отличного воина. – Голос неожиданно задрожал, а пальцы продолжали цепляться за спинку кресла, как за спасительную дощечку в бушующем океане. – Но я выросла! Я для тебя бросалась в самые сумасшедшие схватки, для тебя гнала Дре из Семигорья, не задумываясь о ранениях. Надеялась, что увидишь, запомнишь, оценишь. Никогда не говорила о своих чувствах, пыталась заглушить, потому что понимала: во время войны они лишние. А после войны они опять оказались лишними, потому что существует этот дурацкий отбор! – Она задрала голову, не давая выкатиться подступившим слезам.
