- Мой господин, - начал он, сидя, склонив голову, голосом тихим и хриплым, - мне предельно тяжко говорить ... но я прошу милости.

Долгая тишина во тьме ответила его словам. Ночь словно поглотила мавзолей. Сам воздух стал очень холодным. Затем что-то пошевелилось, являясь, излучая кислое недовольство и даже разочарование.

- Дассем Альтор, - донесся слабый вздох. - И ты. А я возлагал на тебя столь великие надежды.

- Прошу, владыка. Она невинна.

Разочарование нарастало. - Ты знаешь, что это не важно.

Дассем склонился сильнее. - Да. Мне жаль. Просто с языка сорвалось.

- Тогда нам нечего обсуждать.

Он чуть разогнулся. - К сожалению, есть.

Череп древнего трупа на крышке саркофага пошевелился, обращаясь в его сторону. - О?

Дассем выпрямил спину. - Возьми меня.

- Прости, что?

- Вместо нее. Возьми меня. Жизнь за жизнь.

Череп отвернулся. - Я не торгуюсь.

- Тогда у тебя нет Меча. Я отбрасываю его здесь и сейчас.

Ответом стал мрачный смех. - Не решишься.

Дассем мгновенно вскочил на ноги. - Довольно. За все годы я ничего не требовал, ни о чем не просил. Теперь прошу об одном подарке, а меня гонят, словно нищего от дверей.

Высохший труп на саркофаге сел сам собой. - Все вы смертны, все вы нищие у моих дверей.

Дассем кивнул, соглашаясь. - Знаю. Итак, я обычный нищий.

Костяк разразился сухим смехом. - Слишком дерзкий нищий. Ты никто без звонкого титула.

Дассем отвернулся. - Между нами больше ничего нет. - Побросав в заплечный мешок немногочисленные вещи, не забыв два кошеля приношений Худу, он встал на колени и поднял девочку вместе с одеялами. Она прижалась к груди, будто горячий уголек.

- И куда ты пойдешь? - донесся тонкий голос.

- В храм Чаровницы. Возможно, она почтит меня и примет на службу.

Сухожилия заскрипели, костяная рука схватилась за край саркофага. - Хорошо. Может быть, есть нечто...

Он обернулся на пороге. - Да?

- Она умирает и, как даже тебе очевидно, я ничего не могу сделать. Но есть одна возможность.

- Да?

- Есть места, в которые можно ее унести. Где можно положить ее в ожидании исцеления. В таких местах время течет... иначе.

- Где ближайшее?

- Ближайшее? Ну, самое доступное - на южном острове. Острове Малазе. Его называют - и это не шутка - Мертвым Домом.

- Знаю, что ты не шутишь, - буркнул Дассем. - Отлично. Клянешься отводить свою руку, пока я не доберусь туда?

- Я буду... сдерживаться.

Юноша вежливо кивнул: - Хорошо. Я уезжаю немедля. - Он вышел сквозь отверстый дверной проем.

В опустевшем мавзолее воцарилась тишина. Сюда доносились лишь слабые звуки шагов и скрип тележных колес на соседних улицах.

Потом долгое тихое хихиканье отразилось от камней. Сухая рука - жилы на белой кости - метнулась, будто бросая вдаль дротик, и труп распался, превращаясь в облако праха под гнилой одеждой.

***

Пинок вернул Ребена к темноте и мерзостному вкусу во рту. Он схватился за нож, который немедленно отняли. Скривился, фокусируя взгляд на парне, державшем его за рубаху, и шлепнул по руке. - Чего надо, поимей тя Бездна?

Дальхонезец снова встряхнул его. - Лодка отходит.

- Нет не отходит, дери тя боги.

- Почему?

Рука отпустила его, Ребен упал на берег, поразившись сильной боли в спине. - Карантин насчет заразы. Речные ворота перекрыты. Никаких плаваний по реке, ни вверх ни вниз.

Дальхонезец тихо выругался и чуть отошел от него. - Проклятие... Ну ладно. Прости за беспокойство. - Тяжелая монета упала на грудь, он сжал ее, морща лоб. Помахал вслед незнакомцу, легко вспрыгнувшему на причал, и поднял монету к слабому свету. Вот так поворот. Напали ночью, но не ограбили, а дали денег. Такое первый раз. Он застыл, различив блеск золота и незнакомый оттиск. Из какой древности она пришла?

Дассем направился к южным воротам Внешнего Круга, так называемым Горным - возможно, название было связано с горами Канезе на дальнем юге. Закутанная Нера была крепко прижата к груди.

Вошел в ближайший к воротам торговый дом, постучал в двери. Открыли далеко не сразу. Толстый бородач в ночной сорочке слепо мигал. - Чего нужно, во имя Защитницы?

- Нужен транспорт. Фургон или телега, желательно с навесом. И лошади.

Приказчик облизал губы, рука схватилась за густую бороду. - До утра не подождет?

- Нет, нельзя.

Приказчик закатил глаза. - Почему я всегда первый? Ладно. Но сначала поглядим монету.

Дассем сунул руку в мешок, достал кошель. Мужлан развязал его и поднес к фонарю. Брови взлетели к самым нечесаным волосам.

- Сколько нужно, - сказал Дассем.

Приказчик почти ошеломленно всматривался в него, очевидно, ища следы крови от недавнего грабежа. Оглядел улицу, будто ожидая появления грохочущей стражи. Ничего не увидев и не услышав, резко повел плечами, вышел и поманил Дассема. - Сюда.

Они прошли в конюшню напротив. Даже во тьме Дассем увидел, что повозка сверху донизу расписана багровой и золотой краской. - И что это?

- Старая вдова купила ее для паломничества по всем святыням Бёрн на восточных дорогах. Чтобы получить заслугу и осчастливить детей и внуков.

- Итак, ты не можешь ее продать?

- Могу. Она померла за день до отъезда. Мне от этого фургончика одна помеха.

Дассем осмотрел дрянную повозку, хотя цвета резали глаза, и кивнул. - Превосходно. Беру. И двух лошадей.

Торгаш сжал кошель в руке. - Достаточно одной.

- Хочу двух.

Зубы приказчика сжались, однако он вздохнул: - Хорошо.

- И брось туда припасы. Бочонок воды и корма для лошадей.

- Пойду будить мальчишек...

***

Уже рассвело, хотя солнце еще не вышло на небеса; броско раскрашенная повозка о двух лошадях остановилась у заново отстроенных ворот. Полусонная стража заморгала, созерцая странное явление. Один толкнул другого: - Эй, Хурст... в городе карнавал?

Хурст встал, кряхтя и топая ногами. - Очень похоже, Раф. - Он ухватился за древко алебарды восьми локтей длиной, уныло буркнув: - Ворота закрыты.

Высокий тощий дальхонезец отошел от лошадей. - Так открой.

Хурст удивленно глянул на компаньона, фыркнул и сплюнул. - Запрет. Приказ Защитницы. Проваливай.

- Я и намерен проваливать - на юг.

Хурст прищурил один глаз. - И каким это образом?

- Через ворота.

Второй стражник вынул из кармана персик, надкусил, подмигивая Хурсту. Тот кивнул. - Ага. И как ты намерен через них пройти?

- Когда вы откроете.

Раф фыркнул, не прекращая жевать.

Хурст понимающе подмигнул приятелю и постучал пальцем по виску. - О как... И чего бы нам?

Дальхонезец глубоко вдохнул, возводя взор к розовеющему небу. - Потому что я Меч Худа.

- Неужто? - сказал Хурст, преувеличенно морща лоб. - Доказать можешь?

Теперь нахмурился дальхонезец. - Доказать? Как?

Хурст пожал плечами. - Не знаю... Может, убьешь кого?

Раф подавился персиком, хрипло хохоча; постучал себя по бедрам и с трудом проглотил. - Убьешь кого. Вот это круто.

Дальхонезец перевел взгляд с одного на другого, вздохнул, опуская плечи. Потер лоб. - Понятно, - сказал он как бы себе самому. - Моя ошибка. - Порылся за поясом и достал мешочек, открыл и явил утреннему свету два блестящих кругляша.

Хурст с товарищем рванулись, изучая монеты. Затем отступили. - Чо думаешь? - шепнул Хурст.

- Еще два.

Хурст кивнул. - Верно. Еще два.

С новым вздохом юноша вынул две монеты. Хурст вытянул руку, приняв мзду, обернулся к Рафу, но вдруг застыл, упираясь руками в бока. - Что за ветерок я чую? Ты что, снова оставил ворота отпертыми? Позор тебе. Сколько можно твердить? Ты рожден в сарае или еще где?

Раф доел персик и отбросил косточку. - Прости, Хурст. Кажись, я отвлекся на карнавал и так далее... ну пойду погляжу.