- Да-да, именно ему,- проговорил Подлюк,- ты забыл, что цверги - лучшие в мире землекопы, независимо от того, кто он, принц крови или раб рудничный.

Олаф опустился на скамью напротив Мердока, прихватив бочонок эля.

День выдался жаркий, солнце, как никогда, сушило окрестности, и даже ярко-изумрудная листва местных лесов стала приобретать более тусклые оттенки. Большинство асов, едва высунувшись на улицу, тут же попрятались обратно.

Олаф, как и положено, находился в свите главнокомандующего. Бор снова направился к месту строительства, правда, стройплощадка переместилась в противоположный конец города. За прошедшее время Вальбранд успел выстроить огромный кусок стены и возвести еще две башни. Теперь великану оставалось закрыть всего лишь четверть периметра, и ни у кого не возникало сомнения, что он справится с этой работой в срок.

Бор, подойдя к каменщику, как и накануне, пытался уговорить его согласиться на другие условия. Но великан был непоколебим. Он так же размеренно и спокойно продолжал работу, вежливо отказывая Бору во всех его предложениях. Похоже, даже жара, свалившая полгорода, совсем не мешала этому исполину ворочать камни размером с самые большие дома Асгарда.

Не добившись никаких уступок, главнокомандующий увел своих помощников совещаться. Становилось очевидным, что асам придется сражаться с Вальбрандом, и старик хотел как можно лучше подготовиться к схватке.

Конечно же в центре внимания был Олаф, слывший среди асов темной лошадкой, еще не полностью открывшей свои секреты.

- Ну и задачу вы мне задали,- задумчиво проговорил Торкланд, когда до него дошла очередь высказаться.

Викинга раздражал обычай, введенный еще Мимиром, проводить важные советы без доброй выпивки. В сухих мозгах и мысли возникали пересохшие.

Торкланд встал из-за стола и прошелся взад-вперед по залу советов, пытаясь расшевелить увядшие воспоминания. Собрав воедино все свои способности, Олаф возрождал в памяти разнообразное оружие и приспособления, применяющиеся в Мидгарде для ведения войны. Но все это было не то. Оружие его родины годилось для открытого боя с врагом, для действий пеших сварг против конницы, для штурма и обороны крепостей, для потопления вражеских судов, но только не для борьбы с огромными существами вроде Вальбравда.

Торкланд уже готов был плюнуть на самолюбие и признаться в своей несостоятельности, когда за край его черепной коробки зацепилось полузабытое воспоминание.

Вернее, рассказ его лучшего друга дунлендского конунга Хэймлета.

Этот пройдоха за свою короткую жизнь успел сунуть нос куда только мог. Он даже плавал в теплых морях диковинной страны Спайнленда и бывал в городе Гранадгарде, где живут глупые черные люди, которые не пьют ни вина, ни эля. Хэймлет как-то рассказывал Олафу, что эти черные люди в бою применяли ужасных животных, называемых слонами.

Слоны были огромны, как великаны. Враги черных людей воины конунга Карла не могли ничего поделать с этими исполинскими животными, пока один из книжников-грамотеев не подсказал конунгу франков кидать под ноги зверям доски с торчащими из них острыми шипами.

Франкский умник вычитал этот способ в сагах про походы какого-то древнего героя Александра, всю жизнь проведшего в битвах с армиями слонов и так увлекшегося своим делом, что он ушел на восток и не вернулся. Как считал сам Торкланд, неугомонный конунг эллинов дошел до края земли и свалился в Муспелльсхейм, где и благополучно сгорел.

Наступив на шипы, слоны получали раны и не могли дальше идти. В это время франки подбегали и убивали несчастных животных. Черные люди из Гранадгарда жаловались Хэймлету на франков. Им было очень жалко слонов. По словам этих чернолицых, огромные животные в душе были добрыми и кроткими существами и шли вперед, топча вражескую пехоту, только под ударами погонщиков.

Это воспоминание было более-менее уместным в возникшей ситуации. Торкланд сильно сомневался в успехе своей идеи, ведь слон был только зверем с соответствующими мозгами, а великан все-таки умен, но все же счел нужным вынести ее на суд совета.

Асы напряженно ждали его слова, не нарушая тишину. Кроме Бора, уже все высказались, и никто не нашел решения проблемы. Поэтому Олафа не торопили, видя по его глазам, что где-то под защитой черепной кости бродит искорка разума.

Торкланд решил не упоминать о слонах, желая избежать ненужных вопросов. Вспомнив о толщине подошв на сапогах Вальбранда, он прикинул, что доски с заточенными стержнями здесь не пройдут. Тут требовалось что-нибудь посущественнее. На этот раз идея оформилась молниеносно, и ярл довольно заулыбался.

- Скажи, Бор, много ли кузнецов в Асгарде? - осведомился викинг.

- Больше пяти десятков,- с готовностью ответил старик, обрадованный тем, что Олаф что-то придумал.

- Сколько ваши кузнецы смогут за оставшееся время изготовить железных пик в мой рост? Они могут быть сделаны из не очень хорошего металла, но должны быть заостренными с двух сторон.

- Да таких я один накую за сутки больше, чем жителей Асгарда. Только зачем они такие? Тяжелые, да еще и выкованные из поганой стали,- раздался голос кузнеца Скандина, присутствующего на совете.

- Паршивые нужны, чтобы не жалко ломать было,- с усмешкой ответил викинг.А теперь смотрите.

Олаф попросил у присутствующих три кинжала одинаковых размеров и, выбрав наиболее подходящие из всех предложенных ему, связал два из них крестом. Третий кинжал он приложил поперек креста, привязал его к остальным, и под удивленные взгляды асов положил конструкцию на стол.

- Это еж,- сказал Олаф,- кузнецы сварят обоюдоострые пики таким же образом. Ночью перед окончанием условленного срока асы должны раскидать их как можно больше вокруг Вальбранда. Великан обязательно наступит на какие-нибудь из ежей, и они глубоко застрянут у него в ногах. Можете сделать засечки, как у рыболовного крючка, чтобы их больнее было вынимать. Когда Вальбранд поранит ноги, я думаю, мы сможем убить его.

Асы были ошеломлены. Такого простого решения никто и не предполагал. Члены совета готовы были немедленно приступить к выполнению предложенного великим воином плана.

Только Олаф не верил в успех затеянного им дела, отдавая предпочтение интригам хитреца Локи. Правда, его идею можно было оставить на подстраховку. Торкланд не мог дождаться, когда воспрявшие духом асы разбегутся воплощать его замысел в жизнь, а он спокойно займется своими собственными планами.

Старый Бор не произнес ничего заслуживающего внимания. Он сказал заключительное слово, в котором вознес благодарность Создателю, ниспославшему Асгарду Торкланда, и поблагодарил Олафа лично. Затем попросил присутствующих не терять время.

Дом малого тинга мигом опустел. Олаф облегченно вздохнул. Он потянулся к походной сумке, с утра болтающейся у него на плече, и, на всякий случай выглянув на улицу - вдруг кто-то собирается вернуться, расстегнул замок.

На белый свет вылезла отвратительная мордочка цверга.

Карлик огляделся по сторонам и выбрался из сумки целиком.

- Ну, слава Создателю, ты наконец-то додумался выпустить меня подышать. Я думал, мне придется навсегда остаться в этом кожаном мешке, так и не испытав благ самодержавия,- протараторил карлик.

- Тише, сейчас день, и на улицах полно асов, тебя могут услышать и поинтересоваться, кто это здесь шебуршит. А ведь ты еще не начал копать,зашипел на Мердока Торкланд.

- Не боись,- презрительно махнул ручкой цверг,- ты когда-нибудь слышал, как крот роет землю? Олаф отрицательно замотал головой.

- Настоящий мастер-подкопщик роет так тихо, что даже чуткие кроты не слышат нашего приближения,- самодовольно изрек младший принц.

Он снял со своего пояска небольшую сумку и извлек оттуда два одинаковых предмета странного предназначения.

Это было похоже на перчатки, прикрепленные к штыку лопаты, отделенному от черенка. Цверг надел перчатки и помахал Олафу двумя лопатами, в которые превратились его верхние конечности.