– Слышь, паря, не подкинешь, сколь не жалко? – жалобно загнусил он, в то же время меряя лощеную фигуру Дениса недобрым взглядом. – Мы с друганом второй день не жрамши.

– Ах, Боже мой, дайте же пройти, – нервно передернув плечами, пробормотал Денис.

Бомж вцепился в лацкан его пальто почерневшими пальцами.

– Не откажи, друг, – сипел он прямо в лицо Денису, обдавая его зловонным дыханием.

– Уберите руки! – воскликнул тот, чувствуя, что еще немного, и его стошнит.

– Не откажи! Помоги! – хрипел бомж.

– Да сейчас, сейчас, вы только уберите руки… – Денис поспешно открыл кошелек, наугад вынул первую попавшуюся купюру. – Нате, вот, только отстаньте…

Бомж жадно схватил купюру, а Денис, чуть не бегом, бросился в магазин.

– Какой ужас, какой кошмар, – бормотал он трясущимися губами. Брезгливо отряхнул пальто белоснежным платком там, где к нему прикасались пальцы бродяги. – Какая мерзость… Фи!

Платок полетел в мусорный ящик.

Продолжая кривиться, Денис подошел к прилавку. Перед ним стояла старушка, дотошно расспрашивая продавщицу:

– А эти яйца свежие?

– Свежие. Старыми не торгуем.

– А от какого числа?

Продавщица лениво наклонилась над полкой, покрутила коробку, пошевелила губами, озвучила дату. Старушка пожевала губами:

– Хм, прошлонеделишные… Девушка, а вон те?

– Какие?

– Вот эти… – указующий перст. – Да не эти… Вон те… Да, эти…

Продавщица вразвалочку переместилась вдоль полки с коробками яиц.

– Боже, как долго, – начал терять терпение Денис.

– Молодой человек, моя очередь – имею право, – сурово возразила старушка.

Наконец, она расплатилась и начала упаковывать продукты так медленно, что, кажется, делала это назло.

– О! – застонал Денис, закатывая глаза. – Да вы можете побыстрее?

– Что вам не так?

– Да ведь к прилавку не подойти из-за вас!

– А ты мне не хами! – вдруг взорвалась старушка. – Ишь, молодой, а наглый!

– Да как я вам нахамил?! – задохнулся от обиды Денис.

Но старушка уже отходила, ворча под нос.

– Слушаю вас, – не очень любезно обратилась к нему продавщица.

– Мне вот по этому списку, – Денис протянул ей список.

Продавщица пробежала его глазами.

– Тут написано – «молоко». А какое молоко? У нас вон сколько.

– Да? – Денис в замешательстве. – Ну… Вон то, – махнул он рукой наугад.

– «Простоквашино», что ли?

– Ну да…

– А 2,5 % или 3,2 %?

– О боже… – Денис в замешательстве переступил с ноги на ногу. – Ну, 3,2.

– У вас написано – «творог». А какой?

– Слушайте, давайте любой!

– Вот этот подойдет?

– Подойдет.

Денис изнывал от нетерпения, пока продавщица вразвалочку двигалась вдоль полок, собирая продукты по списку. А тут еще краем глаза он заметил, что давешние бомжи вошли в магазин и направились в его сторону.

– Девушка, можно побыстрее?

– Я вам электровеник, что ли? Подождите, пока кассовый аппарат пробьет…

– А вот эти, – он нервно указал в сторону бомжей. – Как вы позволяете, чтобы они заходили в магазин?

– Эй! – строго крикнула продавщица. – Чего приперлись? Охрану вызвать?

– А мы покупать будем, – один из бомжей махнул купюрой Дениса.

– Не имею права не пустить – покупатели, – извиняющимся тоном сказал она. – С вас… – назвала сумму.

Денис сунулся в кошелек. Однако то ли «все равно какие» продукты оказались намного дороже, чем запланировала Татьяна, то ли именно этой купюры, отданной бомжам, не хватило, чтобы расплатиться за товар, но только Денис растерянно развел руками и дрожащим голосом стал оправдываться:

– Ой, вы знаете, у меня столько нет. Я, пожалуй, откажусь от чего-то.

– Так я уже пробила! – вскричала продавщица, выкатывая округлившиеся в праведном гневе глаза. Образовавшаяся за это время очередь заволновалась.

– Молодой человек, задерживаете…

– У меня не хватает… – лепетал Денис, демонстрируя продавщице всю наличность кошелька.

– Мозгов у тебя не хватает, парень, – отчеканил стоящий сзади пожилой работяга.

– Почему вы оскорбляете меня? – чуть не заплакал Денис. – Да, я не рассчитал, но это не дает вам права…

– Сейчас перебью, – снизошла продавщица. – От чего отказываетесь?

– Да уже все равно от чего, – заявил разволновавшийся Денис.

– Ну, как же?.. – начала было продавщица.

– Да давайте уже быстрее! – роптала очередь.

– Мне все равно, лишь бы денег хватило, – дрожащим голосом твердил потерявшийся Денис.

– Ну, вот от ветчины, что ли?

– Да, давайте от ветчины…

Денис, проклинаемый шипящей очередью, сам не помнил, как затолкал в пакет продукты и опрометью кинулся к выходу.

– Молодой человек, вы молоко забыли! – крикнула ему вслед продавщица. Он поспешно вернулся за молоком и, убегая, слышал раскатистый голос пожилого пролетария:

– Бывают же такие недоноски…

– Ну, все! – бормотал Денис, нервно подходя к дому. – Чтобы я еще раз в магазин пошел – не дождетесь! Пусть отец в сетях на выходных все покупает…

Однако отсидеться в своей норе ему не удалось.

А сейчас на сцене появится еще одна героиня, которая внешне на пафосную роль не тянет совершенно. И это доказывает: для того, чтобы быть героиней, не обязательно обладать взором горящим и станом манящим.

Итак, в одной из квартир той парадной, где жил Денис, потихоньку собиралась на прогулку Надин, как ее ласково называла бабушка. Ей недавно исполнилось двадцать… Тонкие реденькие белокурые волосы, болезненно-бледное худое лицо, синева под голубыми глазами, бескровные губы, мелкие и нервные черты… Может, при большой симпатии к ней ее и можно было назвать хорошенькой, с натяжечкой, конечно, но уж здоровой ее назвать никак нельзя было – инвалид с детства, она целыми днями неподвижно лежала или, если бабушка подтыкала под ее спину две подушки, сидела, неловко съехав на сторону, и по большей части читала, едва удерживая книгу своими слабыми тонкими руками. Родители у нее умерли – погибли в автокатастрофе, осталась одна бабушка. Жили они на бабушкину и Надину инвалидскую пенсию. Бабушке едва перевалило за шестьдесят, она работала когда-то учителем, могла бы и сейчас по-прежнему работать, но – как? Надин занимала все ее время. И, при всех этих нерадостных обстоятельствах, это обделенное существо считало себя счастливейшим человеком. Каждый день, просыпаясь и находя себя живой, она несказанно удивлялась и радовалась новому дню как незаслуженному счастью.

Бабушка принесла к ее кровати ворох одежды, натянула на худые ноги колготки, помогла облачиться в платье… И можно гулять! Прогулка – это был счастливейший момент, апогей дня, но при этом требовавший, прежде всего от бабушки, колоссального труда и напряжения. Сначала она помогала калеке одеться, затем перетаскивала ее с кровати в инвалидную коляску. И – самое трудное – коляску требовалось сначала затащить в лифт, затем спустить с первого этажа по лестнице, которая, хотя и насчитывала всего шесть ступеней, не имела приспособлений для инвалидных колясок, а потому все эти шесть ступеней отдавались в позвоночнике Надин, заставляя ее морщиться от боли. Но вот лестница преодолена и – здравствуй, мир! Правда, мир ограничивался для калеки внутренним двориком, но и он казался ей огромным и бесконечным. Итак, здравствуй, мир, свежий воздух и солнечный свет!

Бабушка покатала коляску по двору, предложила выехать за арку на улицу, но Надин отказалась. С некоторых пор для нее весь интерес сосредоточивался во дворе. Сегодня она отказалась не зря, видно, день выдался действительно счастливым, – в арке показался знакомый и такой долгожданный силуэт, легкой походкой приближающийся к ней…

– Привет, Дэн! – если ей удавалось произнести это короткое приветствие, значит, день прожит не зря.

– Привет, Надин! Как дела?

– Лучше всех! Ты откуда?

– Да вот, из магазина…

– А можно тебя попросить – еще диск с какой-нибудь хорошей музыкой?