– O-key?
– Yes, thank you… Спасибо вам огромное, – бормотала Марьяна. Крошечная, чуть больше ладошки картинка в пластиковой фоторамке, уже никак, по ее мнению, не тянула на такие большие, опять же по ее меркам, деньги.
Иностранец брезгливо поднял с газеты картинку и небрежно бросил в пакет. Затем, продолжая все так же внимательно изучать Марьяну, извлек из нагрудного кармана блокнот, ручку и, вырвав листок, нацарапал номер телефона и название отеля – «Radisson».
– Here it is… Come to me today at six… no, seven in the evening. I'll buy you anything else… Come!
– Спасибо… Да, конечно… – окончательно перейдя на русский, бормотала Марьяна, засовывая записку в карман пуховика.
– Do you want to take a look? – бойко загалдели художники, зазывая щедрого иностранца. Он нехотя отошел от Марьяны, подошел к обладателю красного шарфа и купил у него пейзаж с разведенным мостом на фоне Петропавловской крепости. Причем за этот пейзаж заплатил гораздо больше.
– А? Что я говорил? – добродушно усмехался в бороду Марьянин доброжелатель. – Говорил, что девочка покупателей будет привлекать – так и получилось.
– Да, теперь сам вижу, – мурлыкал, прищурившись, как кот, толстяк в красном шарфе. – Ты это, девочка, в следующий раз пофасоннее что-то надень.
Решив, что больше одного везения в день быть никак не может, Марьяна еще некоторое время постояла для вида, а затем собрала свое хозяйство в большой пакет и, вприпрыжку от радости и холода, побежала домой.
Мать уже собиралась на работу.
– Мам, ты еще не ушла? Ура! Живем! Картину купили!
– Да ты что?! Какую?
– Новую! Уголок Михайловского парка. За сто долларов!
Марьяна помахала перед глазами матери зеленой купюрой.
– А я что говорила? – затараторила та. – Говорила же – работай больше! Вот ты поработала, дочь, и на этой последней картине, видно, мастерство твое отточилось, вот ее и купили. Еще работай, еще! Сейчас дело-то и пойдет.
Марьяна хотела рассказать матери о приглашении иностранца посетить его в отеле, но густо покраснела – и промолчала. А когда мать ушла на работу, вытащила записку и выбросила в форточку.
– За сто долларов чувствительное спасибо! – зло крикнула она. – А вот зарабатывать я собираюсь исключительно своим талантом, а не другими местами… Сволочь! Думаешь, все мы здесь продажные, да? Думаешь, поманил долларом, и делай с нами что хошь? Хрен тебе!
Весь вечер Марьяна остервенело работала. Уже поздно, к самому приходу Маргариты Николаевны, новая миниатюра была готова. Девушка вставила ее в пластиковую рамку, показала матери:
– Ну? Узнаешь?
– Н-нет, что-то не узнаю… А где это?
– Ай, мама… Это же Зимняя канавка!
– Ааа… Вот теперь узнаю. Точно! – Мать нацепила на нос очки. – Да, теперь ясно вижу… И скажу тебе – эта канавка, то есть, эта картинка, уйдет еще быстрее. Мастерство-то – оно растет… Мазок смелее, игра красок там… Думаешь, я ничего не понимаю? Нет! Пообщалась с твоим отцом, наблатыкалась немножко.
Однако на следующий день Марьяна простояла впустую. Никто не пожелал купить ни «Зимнюю канавку», ни картины с изображением других красот Петербурга…
«Да бес с ними, с этими пейзажами, – мрачно раздумывала незадачливая художница. – Надо не конъюнктуру рисовать, тут мне с мэтрами состязаться трудно, а надо что-то оригинальное. Какой-то такой сюжет… Что-то сюрреалистическое… А больше всего мне хочется изобразить этого Дориана Грэя! Такое интересное лицо… И вообще, что-то я соскучилась по нему. Но звонить первая не буду! Ни за что! Не хочу уподобляться этой глупой Жанне… Думает ли он обо мне? Вообще – о чем он думает? Чем занимается?…»
Если бы Марьяна знала, чем занимается предмет ее мечтаний, может быть, она с презрением выбросила бы его из головы.
Действие 7
– …Итак, есть ли у нас план? Есть ли у нас план?… У нас есть план! – радостно воскликнул Владислав Альбертович.
На клавиатуру ноутбука по-кошачьи вкрадчиво легли холёные руки, сверкнул крупный бриллиант в перстне, кокетливо украшавшем мизинец. На мониторе высветилась рукопись, набранная шрифтом «Times New Roman». «Искусство манипулирования сознанием» – так назывался этот пока ещё не завершённый труд.
«…Народные массы должны быть убеждены, что они свободны в своём волеизъявлении, что именно они путём выборов определяют, кто будет править ими и какого курса надлежит придерживаться стране. Они не должны знать, что всё за них уже решено, что президент выбран и без них, а подсчёт голосов – всего лишь фикция. Они не должны знать, что тот путь, которым надлежит двигаться обществу, определяется не волей этого самого общества, даже не волей президента, он определяется некими третьими силами, находящимися за пределами страны и имеющими в своих руках мощные финансовые потоки и неограниченную власть. Впрочем, именно деньги и дают власть, и чем больше денег, тем больше власти. Массы должны быть максимально аполитизированы. Их участие в политическом процессе должно ограничиваться голосованием. И пусть, проголосовав за г-на А или г-на В (неважно), каждый из них испытывает гордость, что он выполнил свой гражданский долг. Для участия в политическом процессе этого достаточно. А для того, чтобы массы не лезли в политику, следует: а) занять их и б) создать вполне сносную жизнь, чтобы в целом они были довольны. В капиталистическом обществе главная ценность – это деньги. Вот и пусть зарабатывают их, и тем самым решается задача а), то есть, их занятость. Денег, как известно, много не бывает. Поэтому пусть работают по 10, 12 часов, чем больше, тем лучше, – меньше времени будет оставаться на праздные размышления. При этом надо решить и задачу б) – дать им возможность приобрести за их деньги некоторые ценности, получить развлечения, вкусно поесть и выпить. Для обывателя в этом и состоит смысл жизни. Наш министр образования верно заметил, что «цель школы сегодня – вырастить грамотного потребителя». Потребление товаров и услуг – вот что должно быть смыслом жизни обывателя. Жить – чтобы потреблять!
Однако не все представители общества находятся на необходимом примитивном уровне. Некоторые, умеющие думать самостоятельно, в отличие от большинства, за которое думает правительство и доводит до него свои решения через телевидение, догадываются, что что-то не так. Они начинают проявлять недовольство, пытаются объединиться со своими единомышленниками, чтобы влиять на ситуацию. Словом, они составляют оппозицию и примыкают к партии, которая, по их мнению, наиболее полно выражает их взгляды. И наша задача заключается в том, чтобы предоставить им такую партию. Дело это не хитрое. Уже не одно столетие русское общество делится на «западников» и славянофилов, а также на нейтральную прослойку обывателей, которым всё равно. Для обывателей есть партия власти, за которую они исправно голосуют. Тут всё просто. Для «западников», возмущённых тем, что у нас – не как на Западе, пытающихся подогнать русское общество под западные стандарты, без учёта русской истории, геополитики, национального менталитета и т. п., есть партии правого толка, которые выражают интересы определённой целевой аудитории – есть партия для крупного бизнеса, есть – для среднего и мелкого. В обществе существует также небольшой процент экстремистски настроенной публики. А вот её развития нельзя допустить – все политические процессы должны быть подконтрольными нам. Ну, а «славянофилы», как известно, падки на патриотическую риторику, муссируют тему «особого пути России» и «русского социализма». Среди них популярны левые партии. Так вот, наша задача – в одной из левых, подконтрольных нам партий синтезировать всё, что привлекает различные целевые аудитории. Своими коммунистическими лозунгами она должна удовлетворять запросы радикалов, мечтающих о революционном сломе общества. А своей клерикальной риторикой и утверждениями об избранности русского пути она должна импонировать «почвенникам». Нам удалось синтезировать эти столь разные идеи в СДПРФ. Вот о ней и поговорим… Внушает опасение тот высокий процент недовольных, которых мы пытаемся нейтрализовать этой партией. На сегодняшний день это – самая многочисленная псевдооппозиционная партия, объединяющая в своих рядах интернационалистов и националистов, коммунистов и верующих – и прочий «свободомыслящий сброд». Её члены уверены, что партия приближает революцию, а на деле она топчется на месте, подменяя революционную деятельность ритуалами типа бесконечных возложений венков, празднований дней шахтёра, учителя, сантехника… Они не видят, что СДПРФ увела их далеко от революции и социализма, завела их, образно выражаясь, в жидкий гудрон, в котором завязла вся оппозиция. Однако некоторые могут догадаться, почувствовать подвох… И вот для того, чтобы удержать этих особо догадливых от резких телодвижений в сторону экстремизма и неповиновения, партийным лидерам следует, с целью наиболее эффективного воздействия на сознание масс, воспользоваться эффективными наработками религиозных сект, деятельность которых столь удачна в России. Итак, что характеризует секту:
1. Религиозный маркетинг. Секта всегда занята религиозным маркетингом, то есть распространением своего учения и вербовкой новых членов особыми средствами. В отношении партии применим партийный маркетинг. То есть, СДПРФ также следует активнее вербовать новых членов, особенно среди молодёжи. Революцию делает молодёжь, а не респектабельный средний возраст.
2. Двойная идея. Для того, чтобы привлекать новых членов и удерживать старых, необходима прекрасная, благородная идея – «Вся власть трудящимся!» или «Мы – за справедливое общество!» Это – для общего пользования. Пусть члены думают, что они, жертвуя собой, совершают великое и благородное дело освобождения трудящихся от капиталистов, или освобождения России от западной духовной и экономической оккупации. Только избранные, находящиеся на вершине иерархии, знают, что настоящая идея – отвлечь массы недовольных от реальной борьбы.
3. Иерархия. Должна быть жёсткая властная вертикаль – лидер, имеющий всю полноту власти, и ниже – ЦК, городские, районные комитеты – и так до первичек.
4. Непогрешимость секты, в данном случае, партии, и ее основателя. Для того, чтобы управлять многотысячной толпой, манипулировать её сознанием, заставлять беспрекословно выполнять решение лидера, не подвергая его критическому осмыслению, необходимо, чтобы в партии поддерживался культ лидера. «Он всегда прав, он не может ошибиться, он лучше нас знает, что надо делать, он лучше владеет ситуацией, если он так говорит, значит, так надо».
5. Бескорыстное служение секте её адептов. В данном случае – бескорыстное служение партии её членов. С этим нет проблем: старики стоят в бесполезных пикетах в дождь и в снег, палимые солнцем и овеваемые ветрами, держат в продрогших руках никому не интересную партийную прессу, изобилующую занудными докладами партийных боссов… Члены партии платят взносы, вносят посильный материальный вклад. Хотя денег у партии хватает с лихвой и без их грошей. Освоить бы… И то воображения не хватает.
6. Финансирование. Как секта, так и партия финансируются за счёт сил, заинтересованных в ее существовании.
7. Членам секты внушается мысль о том, что они – единственно спасённые люди, что все окружающие – «второго сорта», обреченные на погибель потому, что не разделяют учения секты. Так и члены партии должны быть уверены, что их партия – единственно правильная, честная, независимая… Все остальные – подло подкуплены правящим режимом.
8. Программирование сознания. Членами сект становятся прежде всего люди с неустойчивой психикой, не имеющие достаточно знаний. Такие люди, ищущие, но не нашедшие твердых оснований в духовной жизни, как правило, легко внушаемы, то есть готовы отказаться от своей свободы и принять установки своих учителей. При этом человек получает иллюзорный смысл жизни. В результате несчастный глупец, попавший в сети секты, оказывается в полной зависимости от участия в собраниях, указаний учителей и лидеров. Специалисты сравнивают сектантскую зависимость с наркотической зависимостью. А что – не так ли обстоят дела в партии? Так. Кто становится её членами? Люди неравнодушные, нервные, экзальтированные, готовые на всё ради идеи. Они хотят, чтобы их лидеры вели их к светлому будущему, и готовы безоговорочно слушаться их. У некоторых партийная жизнь, общение с единомышленниками приобретают смысл жизни. И если таким людям пригрозить, что их исключат из партии – многие воспримут это как наказание, как позор, как трагедию…»
