– Честно говоря, я не совсем уверена… – призналась Марина. – Пока мы шли, я несколько раз оборачивалась – посмотреть, как там сзади Костя, ну и вообще, на всякий случай. И иногда как будто бы замечала вдалеке какое-то движение. А однажды – в зелени явно мелькнула серая форменная куртка «Ковчега». А трутень ведь в ней ушел с корабля.

– В ней, – подтвердила Настя, припомнив фигуру бегущего «Артема» в оптическом прицеле. – Но если так, что ж ты сразу не рассказала никому? Тому же Косте?

– Я рассказала. Он сказал, что поглядывает назад и нечего подозрительного не видел. Но потом все равно задержался у очередного завала, затаился, а когда потом догнал меня, сказал, что это была вышедшая к воде серая обезьяна. Он даже хотел в нее выстрелить, но она быстро убежала.

– Зачем в обезьяну-то стрелять? – не поняла Настя.

– А вдруг это была не обезьяна? Вдруг это трутень нацепил ее личину?

– Он что, и в зверей умеет превращаться?

– Какая ему разница – человек, зверь…

– Блин! – поежилась Настя. – Чем дальше в лес, тем злее дятлы! Так вот обернется ящеркой или тараканом – и подползет незаметно, – она невольно огляделась вокруг себя – не ошивается ли поблизости какая-нибудь подозрительная тварь? – но ничего опасного не приметила.

– Ящерицей – вряд ли, – покачала между тем головой Марина. – Разве что гигантским вараном. Рыя говорила, что тут размер имеет решающее значение.

– А, ну тогда ладно, – немного отлегло от сердца у Насти. – Кстати! – сообразила она. – Местные обезьяны – довольно мелкие! А если их кустов вдруг выпрыгнет какая-нибудь горилла, по любому будет ясно, что что-то не так.

– Так кто ж его знает, где проходит граница? – развела руками Марина.

– Тоже верно…

Они помолчали.

– А ведь к Оле на пляже никто крупный незаметно подойти не мог… – проговорила затем Настя. – Ни зверь, ни человек: часовой бы заметил!

– Я же говорила, Олю трутень наверняка ужалил еще на «Ковчеге», – ответила Марина.

– Да, я помню… Но тогда получается, все это время она знала, что обречена? Но держалась, как ни в чем не бывало?

– Вряд ли она знала. Там ведь как… Прежде, чем ввести собственно яд, трутень вкалывает в жертву какой-то наркотик, влияющий на память. В результате, несколько минут из жизни словно выпадают. Безвозвратно. Однажды мы его застали во время укуса – он тогда на Светку Иванову напал. Наркотик уже начал действовать, а яд трутень, как видно, впрыснуть не успел – пацаны его спугнули. Мы отволокли Светку в медотсек, Рыя подала туда последний резерв энергии, подключила оборудование и провела исследование. Так мы и узнали про наркотик. Так вот, Светка ничего не помнила – ни нападения, ни укуса – и никак не могла понять, почему находится не в коридоре среднего уровня, а в боксе медотсека… Вот и другие, кому повезло меньше, тоже ничего не помнили. До Светки, правда, трутень потом все равно добрался…

– И что, никаких следов от укуса на теле не остается? – спросила Настя.

– Крохотная ранка, которая очень быстро затягивается. Буквально четверть часа – и остается лишь бледно-розовая черточка или пятнышко, а потом и они исчезают, так что легко не заметить. Обычно, вводя яд, трутень жалит в шею, иногда в руку. Всегда – в голую кожу. Вот когда кровь сосет, может и через одежду хвостом проколоть.

– Нужно было запастись паранджой, – проворчала Настя, безуспешно борясь с очередным приступом дрожи. – Мусульманки знали!

– Алсу тоже так сказала.

– Алсу?

– Камалетдинова. Была у нас на «Ковчеге» такая девочка, татарка. Погибла одной из последних.

– Она что, носила паранджу?

– В том то и дело, что нет…

– Понятно…

Она хотела еще спросить о том, должен ли монстр, нападая на жертву, сбрасывать личину – ведь раз жалит он хвостом, то ведь должен, хотя бы частично? – но в этот момент, обогнув костер, к ним подошел Костя. Судя по всему, одежду юноша предпочитал сушить на себе – на него, мокрого, даже смотреть было холодно.

Настя, было, дернулась пониже натянуть футболку – почти машинально – но ткань и так уже, похоже, выдала свой максимум, тут же угрожающе затрещав в районе плеча.

– Распределили ночные дежурства, – сообщил тем временем Костя, присаживаясь на землю рядом с подругами. – Мы с тобой, Марин, в первую смену заступаем.

– Мы с тобой? – не сразу поняла брюнетка. – Что, оба-двое?

– Ну, да. Я не сказал? Мы решили, что одного часового сегодня недостаточно. Лес, водопад шумит, к тому же вымотались все… Лучше подстраховаться.

– Ясно, – кивнула Марина.

– А я когда? – спросила юношу Настя. – И с кем в паре?

– С Тимом. Ваша очередь третья, после Криса с Джулией.

– Тимур там вообще как, в норме? – понизив голос, хотя услышать ее через костер кавказец при всем желании бы не смог, поинтересовалась Настя.

– Ну… – неопределенно протянул Костя. – Все относительно…

– Такое любого из колеи выбьет, – почему-то решила заступиться за Тимура Марина. – Оля ему была как сестра…

– Знаем мы таких сестер! – вырвалось у Насти прежде, чем она успела прикусить свой длинный язык. Девушка почувствовала, как краска заливает ей лицо – нельзя было так говорить! Не сегодня.

– Нет, правда! Они с детства дружат, чуть ли не в детском саду на соседних горшках сидели. Потом одиннадцать лет в школе вместе учились… Это Тимур ее уговорил в президентскую программу заявление подать – ну, эту, нашу, молодых талантов, будь она неладна. Она мне сама рассказывала… А так у Оли в Краснодаре парень остался.

– А у Тимура? – быстро спросила Настя, краснея пуще прежнего – уже по новому поводу.

– Что – у Тимура?

– У Тимура… есть девушка?

– Кхм… – поперхнулся рядом Костя. – До сей минуты я считал, что есть, – заявил он, опередив с ответом Марину. – И что это ты, Настюх.

– Что? – теперь на ее щеках, наверное, можно было запечь пару бананов. – Это он сам тебе сказал?

– Нет, но мне так казалось. А что, неправда?

– Ладно, проехали, – отрезала Настя. – Во сколько ты, говоришь, мое дежурство? – сочла она за благо поскорее сменить тему.

– Твое – с четырех утра. А наше, кстати, с десяти начнется, – повернулся он к Марине.

– А сейчас сколько? – уточнила та.

– Без пятнадцати восемь.

– Всего-навсего? – искренне – ну, может быть чуть громче, чем следовало – удивилась Настя. – Я думала, уже чуть ли не за полночь.

– Без пятнадцати восемь, – повторил Костя. – Так что можешь пока вздремнуть, – снова обратился он к брюнетке. – А в десять я тебя разбужу.

– Да, пожалуй, так и надо поступить… – тут же заразительно зевнув, кивнула та. – Ты как? – посмотрела она на Настю.

– Раз такое дело, тоже, наверное, лягу, – заявила она, хотя спать ей после всего услышанного и сказанного совершенно не хотелось – беспокойные мысли так и кружились в голове водоворотом. – Вот только в лес на минутку прогуляюсь…

– Ты что, обалдела? – Костя аж подскочил. – Никаких прозулок в лес!

– А если мне надо?! – нахмурилась она.

– Да, не можем же мы вот прям здесь!.. – поддержала ее подруга.

– Вон, к озеру идите, – буркнул Костя после некоторого замешательства. Похоже, пришел его черед впасть в краску – хотя в отблесках пламени толком не поймешь, может быть, это была просто игра света. – Никто на вас глазеть не станет.

– А если не станет глазеть, то какая разница, в лес или к ручью? – ехидно поинтересовалась Настя.

– Такая, что если монстр решит напасть на вас у озера, сначала ему придется пройти мимо нас – если он, конечно, до кучи, не водоплавающий.

– Не исключено, кстати, – зачем-то заметила она.

– Хочешь, чтобы тебе вообще от костра отходить запретили?!

– Ну-ну, кто еще тут кому что запретит! – взвилась Настя.

– Ладно, не заводитесь, к озеру – так к озеру, – вмешалась миротворец-Марина, тронув подругу за плечо. – И пусть эти извращенцы облизываются!

– Лучше друг за другом там приглядите, – немедленно сбавив тон, посоветовал юноша. – И Джулию с собой прихватите, а то уснете – одну ее не отпустим.