– Забыл, – развел руками юноша. – Извини. Просто Чужая говорила, что трутни, якобы, могут иметь столько личин, сколько захотят – и в любое время их менять. Вот я и подумал…

– Это так? – перебив юношу, посмотрела Иноземцева на Кору.

– Трутень трутню рознь, – пожала плечами голограмма. – Некоторые – мозут, некоторые – нет.

– Вот я и подумал, – продолжил Олег, – что если Чужая будет выглядеть не Дилей, а как-нибудь по-другому, нейтрально, появление ее в Крепости не станет для большинства таким уж шоком…

– А, может, и наоборот, – покачала головой девушка. – Каждый станет на соседа коситься: не Чужой ли? Или думать: а вдруг она и в меня превратится?

– Так ведь и сейчас многие этого боятся, сколько не объясняй…

– Вот именно! Так что никаких прогулок по Крепости! Будь Чужая хоть трижды нам верна – незачем народ провоцировать!

– Да хорошо, хорошо! – примирительно закивал Светлов. – Все равно она пока так не умеет!

– Вообще, зря ты вообще завел этот разговор при Мамаеве, – хмуро заметила Иноземцева.

– А что Мамаев?

– Ничего. Просто Мамаев, – с неприкрытой неприязнью в голосе проговорила она.

– Не можешь ему простить, что он тогда тебя чуть в шлюз не выставил? – хмыкнул Олег, тут же, впрочем, пожалев об этом.

– За себя я все всем давно простила, – глухо выговорила Инна. – За Андрея – не прощу никогда!

– Андрея убил Гера, – все же напомнил Светлов. – Мы это сами видели.

– Гера не понимал, что делает. Мамаев его подставил!

– Да все он прекрасно понимал! – чувствуя, что вот-вот, и сам начнет заводиться, бросил юноша. Вот только роли Мамаевого адвоката ему не хватало! – И потом: амнистия! Забыла?

– Я никогда ничего не забываю, – покачала головой Иноземцева. – Мамаев хочет власти, и у него остались сторонники. Сейчас они затихли, но при первой же нашей ошибке могут снова поднять голову. Так зачем давать им в руки лишние козыри?

– Тоже мне козырь… – скривившись, пробормотал Олег. – А что касается власти… Да кому она нужна? Я еще понимаю, на «Ковчеге», где только у офицеров отдельные каюты были! А здесь? Геморрой один от нее! Все нормальные люди на вечеринку идут развлекаться, а ты, как дурак, на планерку прешься…

– Что, в отставку намылился? – прищурилась Инна. – А то одна тут уже кидалась кольцами!

– Нет, но…

– Вот и не тренди тогда!..

Прикрыв глаза, Олег набрал полные легкие воздуха, сосчитал в уме до десяти, выдохнул.

– Что такое на тебя сегодня нашло? – проворчал затем, поднимаясь из кресла. – Слова поперек не скажи…

– Устала, наверное, – уже гораздо сдержаннее проговорила Инна. – Извини, если обидела.

– Да не, какие там обиды, – махнул рукой Светлов. – Ну что, пойдем на ужин? Вроде, время уже.

– Нужно бы сначала Галю найти, – заметила девушка, вставая и оправляя футболку. – Успокоить.

– Найти – найдем, а успокаивать – это уже по твоей части, – развел он руками. – Я пас. Пробовал – только хуже делается.

– Значит, плохо пробовал, – усмехнулась Иноземцева. – Ладно, так уж и быть, снова поговорю с ней сама…

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

До ужина они с Инной Галю не нашли.

Само по себе ничего удивительного в этом не было: Крепость большая, и укромных уголков в ней – не счесть. Но все же, не обнаружив Измайлову ни в ее комнате, ни в комнате Веры Варенниковой (в последние дни двух девушек нередко видели вместе), ни в учебном классе, ни, наконец, в столовой – огромном заставленным столиками на шестерых зале, способным, наверное, вместить человек сто, и еще место останется – Олег начал испытывать легкое беспокойство. Хмурилась и Инна.

– Может, она наружу вышла? – предположила Иноземцева, когда Гали не оказалось и в медотсеке – последнем месте Крепости, которое они решили проверить.

– Что ей там делать? – пожал плечами Олег. – Сорняки дергать?

– А хотя бы и сорняки. Почему нет? У каждого – свой способ забыться.

– Так темнеет же уже…

Тем не менее, они вышли за ворота и в сгущавшихся сумерках обошли Крепость кругом, но набрели лишь на Диму Дроздова с мелкой Ксюшей, приютившихся за широким пилоном главного входа и почему-то сильно смутившихся, когда Олег их окликнул. Толку от них, прочем, не оказалось никакого: ребята уверяли, что Измайлову в глаза не видели. Впрочем, Галя могла сейчас сидеть в высокой траве в десяти метрах от ворот Крепости, и легко остаться незамеченной в вечерней мгле.

– Ладно, пошли на ужин, – решила Инна, покричав в темноту и не получив никакого ответа, кроме испуганного хлопанья крыльев местных гигантских бабочек. – Может, она уже там?

Но в столовой Измайлова так и не появилась. Собственно говоря, пропустить ужин у колонистов было обычным делом: кто-то вовсе игнорировал вечернюю трапезу, кто-то брал еду с собой – три-четыре рациона в одни руки, на всю компанию, собравшуюся в чьей-нибудь комнате. Но представить сейчас Галю, завалившуюся к кому-то на веселую вечеринку, у Олега как-то не очень получалось.

– Ладно, если на планерку не придет – поднимем народ на поиски, – махнула рукой Иноземцева, приступая к еде. – Но надеюсь, обойдется…

С первого дня после высадки у них завелась традиция собираться после ужина в рубке для обсуждения планов на следующий день. Обычно на таких совещаниях присутствовали только офицеры, но, по необходимости, приглашались и другие колонисты. Вчера, например, в планерке принимали участие уходящие в поход разведчики – Володя, Игорь и Даша, сегодня вызов получил рыжий Артем – у него имелась какая-то интересная идея, связанная с вездеходом.

Зеленая вечерняя каша что-то не лезла Олегу в горло, и, лишь слегка поковырявшись в тарелке, он встал из-за стола и без сожаления отправил едва тронутую порцию в утилизатор. Упрямая Инна уговорила почти половину рациона, но на большее нынче не хватило и ее.

– Ну что, идем? – спросил девушку Светлов, возвращаясь к столу.

– Мне нужно в каюту зайти, – так она по «ковчеговской» привычке называла их жилые комнаты. – Иди, я подойду через пять минут. Заодно к Гале еще раз загляну.

– Лады…

Рубка располагалась на последнем, пятом этаже Крепости, столовая – на четвертом, жилые помещения, значительная часть из которых сейчас пустовала – на трех первых. Прикинув, не стоит ли тоже сначала заглянуть «домой» – до обычного времени начала планерки оставалось еще около четверти часа – но решив, что особого смысла мотаться туда-сюда нет, Олег вышел из столовой и, свернув на лестницу, зашагал наверх.

Гали в рубке не оказалось. Да, было еще рано, но, признаться, открывая кольцом дверь, юноша подспудно надеялся, что увидит сейчас Измайлову в ее кресле – пусть хмурую, пусть даже уткнувшуюся лицом в стену и не желающую поворачиваться, но увидит. Однако левое от входа сиденье пустовало – как и четыре прочих. Вздохнув, Олег подошел к своему месту – второму справа – уселся в кресло и только протянул руку к панели на стене, собираясь включить информационный экран, как внезапно в помещении погас свет.

Темнота бывает разная. Звездная ночь – она ведь тоже темная, но в ней не хватает не столько света, сколько цвета, мир вокруг виден серо-черным, однако он виден. В самый поздний час в самой темной комнате всегда обнаружатся какие-то шальные огоньки – красная лампочка «спящего» телевизора, подсвеченная кнопка выключателя сетевого фильтра под столом, зеленые цифры часов на полке… По крайней мере, на Земле в квартире Олега было именно так. Но то на Земле. Здесь, в рубке, темнота была абсолютной. Даже через минуту, когда глаза, вроде бы, должны уже были к ней привыкнуть, кругом по-прежнему оставалась все та же густая, непроглядная чернота.

Почти машинально Олег несколько раз ткнул пальцем в сенсор на стене, но экраны не реагировали. Не зажглась и трехмерная карта в центре комнаты – правда, тут юноша не был на сто процентов уверен, что в темноте попал рукой в нужную панель. Выругавшись вполголоса, Светлов выбрался из кресла и, придерживаясь рукой за стену, двинулся вдоль нее вправо. Добравшись до первого из шести углов комнаты, Олег присел на корточки и принялся шарить у пола. Почти сразу его рука провалилась в неглубокую нишу – обычно закрытую, но сейчас почему-то распахнутую настежь. Впрочем, последнее обстоятельство было только к лучшему. Потянувшись внутрь, юноша нащупал в глубине пучок тонких прутиков и, ухватив первый попавшийся, переломил пальцами.