— В самом деле? — Френтис отошёл в сторону, чтобы пленник смог увидеть Тридцать Четвёртого. — Интересно.

При виде раба тот вновь вытаращил свой единственный глаз.

— У нашего нового рекрута найдётся к тебе парочка вопросов, — сказал Френтис воларцу.

Они отошли, оставив их вдвоём. Тридцать Четвёртый присел рядом с цеховиком, слова градом сыпались из разбитых губ, хотя истязатель ещё не прикоснулся к нему и пальцем.

— Через три дня с севера возвращается большой караван, — вскоре доложил Тридцать Четвёртый Френтису. — Владыка тех земель предоставил список людей, из которых, по его мнению, получатся прекрасные рабы.

Когда Френтис перевёл слова бывшего раба Греалину, тот спросил:

— Таким образом, лорд Дарнел сотрудничает с воларцами?

Но Тридцать Четвёртый, выслушав перевод Френтиса, только пожал плечами: о Дарнеле он никогда не слышал.

«Они вынашивали свои планы много лет, как пить дать», — угрюмо подумал Френтис.

— А о нашем аспекте он ничего не знает? — спросил он у истязателя.

— Ничего, — отрицательно мотнул головой тот. — Всё, что его интересует, это рабы и нажива.

— Ещё какая-нибудь польза нам от него может быть?

— Ну, он наверняка владеет информацией о количестве отправленных в империю рабов и о доходах своего хозяина.

— В общем, вытряси из него, что сможешь. Особенно насчёт того генерала. Когда убедишься, что он выложил все, что знал, зови Норина.

— Я пообещал ему быструю смерть. Он умолял меня об этом, и мы договорились.

— Обещаниями, данными этому выродку, можно пренебречь, — заявил Джанрил, когда Френтис перевёл ему слова воларца. Наверное, это была самая длинная фраза, произнесённая им за последние дни.

— Ты останешься с нами? — поинтересовался Френтис у Тридцать Четвёртого.

Тот молча снял с шеи пузырёк, вытащил пробку, его руки задрожали. Затем он решительно выплеснул содержимое на землю.

— Хорошо, но с одним условием.

— Я позволю тебе самому выбрать, как умрёт этот работорговец.

— Нет-нет, — замотал головой Тридцать Четвёртый. — Я хочу получить имя.

— Давайте-ка повторим всё заново, — приказал Френтис Арендилю и Иллиан, лежащим рядом с ним в густой траве.

Мальчишка закатил глаза, а Иллиан затараторила с показным рвением:

— Мы, пошатываясь, словно раненые, бредём к дороге. Завидев караван, садимся на землю и ждём.

— А затем? — Френтис последний раз придирчиво оглядел подростков в рваной одежде, перепачканной кроличьей кровью.

На сей раз Арендиль успел ответить первым, за что получил гневный взгляд Иллиан.

— Как только начнётся заварушка, бежим к повозкам и освобождаем пленников. — Мальчик подбросил вверх выданную ему связку ключей.

Как выяснилось, с замками рабовладельцы особо не мудрили, так что захваченные ключи с большой долей вероятности могли подойти почти к любым оковам.

— Давока сразу же присоединится к вам. Чтоб от неё ни на шаг! — Френтис поймал суровый взгляд лоначки, лежавшей с нескольких ярдах от них. Та не одобряла, что он притащил на вылазку подростков.

— Я думал, дети лонаков учатся воевать чуть ли не с пелёнок, — сказал он ей, когда они обсуждали план.

— Они — не лонакхим, — отрезала воительница. — Изнежены и избалованы.

Френтис чувствовал, что истинная причина лежит глубже. Глядя на подростков, особенно на Иллиан, она явно видела нечто большее, чем просто слабых детей.

— Война скоро докатится до нашего леса, — возразил ей Френтис. — И пустякам, которыми мы тут занимаемся, придёт конец. Им нужно тренироваться.

С севера послышался короткий пронзительный свисток. Все четверо вжались в землю. Френтис повернулся к подросткам, которых собирался послать навстречу опасности.

— Пора!

Ребята сыграли свою роль вполне сносно. Разве что Иллиан спотыкалась чересчур усердно, а Арендиль, напротив, вёл себя как-то скованно. В нескольких сотнях шагов на гребне холма показался караван в сопровождении дружины вольных мечников. Заметив подростков, командир, ехавший впереди, поднял руку, приказывая всем прочим остановиться. Неторопливо и внимательно он оглядел окрестности, затем рявкнул что-то одному из сержантов, и четыре всадника поскакали вперёд, осадив коней в нескольких футах от «раненых беженцев», слишком красивых, чтобы их убивать просто так.

Френтис покрепче перехватил лук и встал, за ним поднялась небольшая группа лучников. Залп был неумелым, но выпущенных стрел хватило, чтобы поразить всех четверых. Давока вскочила на ноги и побежала к дороге, Френтис же и его двадцать лучников со всех ног бросились к каравану.

Воларский капитан оказался опытным воином. Мигом перестроил свой отряд в боевой порядок, и три десятка всадников с длинными мечами наголо во весь опор поскакали на нападавших.

Френтис остановился, достал ещё одну стрелу, повелительно поднял руку и стал ждать. Когда первый всадник поравнялся с белым камнем, который они накануне положили на обочину, Френтис опустил руку.

Они выскочили сразу с обеих сторон дороги. Свыше двадцати рычащих чудовищ, чей лай напоминал тигриное рычанье, набросились на всадников. Кони дико заржали, люди завопили, в то время как острые клыки рвали живую плоть, стаскивали всадников с седел. Мощные челюсти сжимались, раздирая добычу. Кто-то пытался сопротивляться, размахивая мечами, но безуспешно.

Дождавшись, пока стихнут последние крики, Френтис приблизился. Всего за несколько мгновений на остывшую землю пролилось так много крови, что казалось, над местом бойни стоит алый туман. Некоторые лучники, зажав руками рты, отвернулись, чтобы не видеть этого ужаса на дороге.

Одна из зверюг сидела над тем, что осталось от воларского капитана, и облизывала лапу. Завидев Френтиса, пёс радостно взвизгнул, шлёпнулся на пузо, подполз поближе и лизнул ему руку.

— Молодец, Кусай! — Френтис присел на корточки и нежно обнял старого приятеля. — А кто тут у нас хороший мальчик? Кто мой самый любимый щеночек?

У фургонов закипела яростная борьба. Охранники купца и всадники из арьергарда не собирались сдавать позиции так легко. Однако лесные партизаны под предводительством Давоки уверенно подавили их сопротивление, пусть и ценой потери пяти человек. Подойдя к каравану, Френтис увидел Давоку, которая держала в охапке Иллиан. Та беспорядочно размахивала руками, плевалась и брыкалась, пытаясь лягнуть труп надсмотрщика, который валялся на земле с ножом в груди. Поток ругательств из девичьего ротика заставил Френтиса подумать, что воспитание девушки было не таким строгим, как он себе воображал. Наконец она выдохлась и, всхлипывая, повисла на шее лоначки, баюкавшей её, словно малое дитя.

— Прости, — прошептала девушка, — но это тот самый, который... трогал меня. Не стоило ему этого делать.

Тем временем Арендиль снимал кандалы с пленников, сгрудившихся на обочине дороги. У мальчишки появилась небольшая царапина на лбу, а в остальном он был цел и невредим. Пленники, как обычно, оказались в основном молодыми мужчинами и женщинами, отобранными за красоту или силу. По иронии судьбы воларцы порабощали именно тех, кто с успехом мог пополнить Френтисово войско.

— Эрмунд! — окликнул вдруг Арендиль одного из пленников: широкоплечего мужчину с разбитым носом и свежими рубцами от кнута на спине. Тот недоуменно взглянул на подростка.

— Арендиль?! Ты мне не мерещишься? — спросил он, подходя ближе.

— Вовсе нет, добрый рыцарь. Но как вы сюда попали? И что с моей мамой и с дедушкой?..

Мужчина пошатнулся. Френтис с мальчиком подхватили его под руки и усадили у колеса повозки. Френтис протянул ему свою фляжку.

— Это Эрмунд Левен, — пояснил Арендиль. — Первый рыцарь при дворе моего деда.

— В наше поместье заявились псы Дарнела, — сказал тот, отхлебнув из фляжки. — Их было сотен пять, если не больше.

Слишком много. Я убедил твоего деда бежать вместе с твоей матерью. Сам же, с моими людьми... Нам удалось долго сдерживать нападавших, это была великая битва... — Глаза рыцаря закатились, голова поникла.