– Тебя тоже здесь держат, да? – спрашивала у своего нового приятеля Келли, на что зверёк иногда издавал короткий писк и продолжал уплетать хлеб за обе щеки.
Однажды утром к девушке пришли сразу четверо великанов и вывели её из каюты. Дневной свет с непривычки слепил глаза. Келли казалось, что всё вокруг залито этим светом: и потемневшая деревянная мачта, и покрытая чёрной смолой палуба. Она услышала, как на воду плюхнулся плот. Келли потёрла глаза.
Чужеземцы бурно переговаривались, показывая на Келли. Великан, что был с сушёной рыбой в руке, принес откуда-то большую железную клетку и жестами приказал пленнице залезть в неё.
Четверо чужеземцев посадили девушку-пикта в клетку и с помощью веревки поставили её на плот. Затем они по очереди спрыгнули с корабля на плот и, усевшись рядом с клеткой, поплыли в сторону берега.
Великаны оживленно общались, из этого общения Келли поняла, что одного из них звали Кальдерик. Он вёл себя очень сдержанно и, в отличие от сородичей, ничего не жевал.
Кальдерик умел читать и писать, и это было предметом его гордости, нисколько не оспариваемой окружающими. Будучи самым тучным среди собратьев он сидел прямо посередине плота и внимательно рассматривал берестяную карту, на которой по-прежнему красовалось глазастое морское чудовище с пушистыми ресницами.
Вскоре толстяк с совершенно равнодушным видом, будто соблюдая никому не нужный ритуал, протянул Келл. и карту вместе с черным кусочком угля. Девушка вопросительно посмотрела на Кальдерика и, так и не поняв, чего от неё хотят, тихо вздохнула.
Плот медленно приближался к узкому галечному пляжу, окаймлённому со всех сторон высокими скалами. Между двух больших валунов виднелась пещера, достаточно широкая для того, чтобы через неё могли пройти сразу несколько пиктов. Келли сразу обратила внимание на горизонтальные разводы зеленоватого цвета на валунах и скалах – это были следы от воды, высоко поднимающейся в этой бухте во время прилива. Полосы красовались и над входом в пещеру.
Великан, что постоянно ел вяленую рыбу, – его звали Тули – перестал жевать и жестами дал понять пленнице, что скоро начнется прилив, и тогда ей конец, ведь выбраться из этой клетки самостоятельно будет невозможно.
Толстяк Кальдерик, не обращая внимания на красноречивые жесты Тули, коротко и сухо что-то сказал и вновь протянул Келли уголёк и карту, всем своим видом показывая, что делает ей большое одолжение и делает его в последний раз.
Сидя в железной клетке, Келли устало смотрела на угрюмые лица людей, таких же, как она, только выше ростом. Она не понимала, почему все вдруг стали такими серьезными.
Плот ударился о каменистый берег, и великаны засуетились, разматывая веревки и укладывая весла на борту. Чайки, будто взбесившись, низко кружили и кричали над головами собравшихся. Тогда Тули приказал перенести клетку на сушу и добавил что-то вроде:
– Фурн-нурн-Хёвдинг!
И великаны подчинились как один, а затем они вернулись на плот, оставив Келли одну.
Солнце и лось
Тёплое летнее солнце припекало. Через некоторое время плечи и лицо Келли стали красноватыми от его палящих лучей. Клетка стояла не в тени.
Вокруг было очень красиво. Бескрайняя гладь воды искрилась серебристыми бликами, и, как будто ловя эти блики, прямо у берега то там, то тут выпрыгивала и плескалась мелкая рыбёшка.
Пахло морем. Это было особое сочетание запахов выброшенных на берег водорослей и морского бриза. Где-то над пещерой за невысокими скалами шелестела листва.
Девушка сидела на корточках, обняв колени руками, и напевала одну песенку, которую ей в детстве часто пел её дедушка. В этой песне было всё: про жизнь пиктов, про красивый бескрайний лес, про зверей и птиц. Вот только дедушка никогда не пел эту песню до конца.
Он говорил: «Всему своё время!» – и улыбался.
Келли же обижалась и никогда не пела её при деде.
А здесь, сидя в железной клетке, слова на удивление легко, как будто сами, вырывались у неё из самого сердца. Келли пела всё громче и громче. Она даже встала на ноги и, держась за железные прутья, подняла голову наверх к самым вершинам скал, к шумящим за ними деревьям…
Вдруг откуда-то прилетел соловей. В клюве он нес деревянную дудочку, ухватив её за самый краешек коры, и было видно, что птахе не так-то уж легко держать инструмент на весу.
– Ах, соловей! Как ты нашел мою дудочку?! – Келли протянула руки сквозь прутья, и птица села ей на левое запястье. Перехватив дудочку рукой, она поблагодарила пернатого друга, и тот перелетел на розовый куст, росший неподалеку, и залился звонкими трелями.
Девушка улыбнулась, приложила дудочку к губам, и пение соловья стихло.
Келли играла произвольную мелодию, думая о том, как выбраться из заточения и поскорее попасть домой. Ведь великаны ещё придут – у Келли их карта. И хотя она ничего и не понимала в картах, ей показалось, что этот кусок бересты очень дорог чужеземцам, и, может быть, от него зависит даже их жизнь. А что может быть дороже жизни?
Келли прижала берестяной свиток обеими руками к груди и наклонила голову вниз. Они придут, когда клетка будет уже наполовину затоплена водой, и прилив ещё только начнётся. Они спросят опять что-то на непонятном языке, и она в очередной раз не поймет, чего от неё хотят. И тогда великаны уйдут навсегда…
Но девушка почему-то не хотела, чтобы великаны уходили навсегда. Что-то с недавнего времени поселилось в её мыслях, что не давало покоя и в то же время дарило силы и необъяснимо радовало.
Келли отложила карту и взяла дудочку. Она закрыла глаза и снова стала играть. Мелодия полилась звонким ручейком.
Внезапно, испугавшись какого-то движения в пещере, соловей встрепенулся и улетел прочь.
– Кто здесь?! Рогнар? – вырвалось у Келли. Она повернулась к скале и отступила от прутьев к середине клетки. Из широкой каменной расщелины не спеша вышел большой рогатый лось, точь-в-точь как чучело над дверью в каюте корабля великанов. Лось подошёл к клетке и издал несколько гулких звуков, задирая при этом голову кверху, – так он здоровался. Затем лось наклонил голову к земле и громко зафыркал.
– Ты услышал мою мелодию? – девушка просунула руку через прутья и погладила лося по голове. – Живой ты гораздо красивее! – подумала Келли и продолжила играть.
Как только ее губы снова коснулись дудочки, лось поднял голову и подошёл поближе к ржавому навесному замку на двери клети. Одним мощным движением рогов он поддел его снизу и вырвал вместе с петлицами так, что замок, взмыв в воздух, ударился о скалу и, сломанный, упал вниз. Клетка качнулась, ржавая железная дверца её со скрипом отворилась, и Келли, не веря в происходящее, выскочила наружу. Лось склонился к ней, и девушка радостно обняла лесного гиганта за шею.
Тем временем вода прибывала и медленно подбиралась ко входу в пещеру.
Лось затряс головой из стороны в сторону, прерывисто фыркая. Девушка, убрала карту за пазуху и повисла на шее рогатого гиганта, затем, зацепившись одной ногой за спину животного, ловко оседлала его.
Лось медленно поднимался по каменному коридору пещеры наверх, на скалистое плато, прочь от затапливаемой бухты и отвратительной клетки. Навстречу им дул свежий лесной ветерок. Под ногами краснела потрескавшаяся глинистая почва. Когда путники выбрались из пещеры, то оказались на просторном вересковом плато. Ветер здесь дул заметно сильнее и волочил позёмку из пучков бурых и пожелтевших трав.
Лось и Келли подошли почти вплотную к обрыву. Сверху был хорошо виден корабль чужеземцев и рядом с ним небольшой плот. Девушка скорчила рожицу и показала кораблю язык. Лось фыркал и нервно перебирал копытами.
