Повторяю: все по каютам. Без паники! Надвигается шторм, и ваше нахождение на палубе в настоящий момент небезопасно».

Мёрфи по-прежнему сидел на складном стуле и будто гипнотизировал приближающийся берег, но тут вдруг послышался знакомый стук подкованных сапог по стальному трапу.

– Вы здесь?! Но капитан же сказал…

– Послушай, мой друг, никакого шторма нет! Мало того, я много раз путешествовал этим маршрутом и впервые вижу здесь землю.

Мёрфи выпустил изо рта небольшое облачко дыма, расплывающееся в воздухе кольцом:

– Ты посмотрел карту?

– Нет, но…

Молодой человек присел рядом на корточки, чтобы быть вровень с собеседником, своим боссом и напарником по бизнесу:

– Штурман накричал на меня, он, наверное, чем-то сильно обеспокоен или очень занят.

– Я сомневаюсь, что у него есть точная карта, – спокойно сказал Мёрфи.

– В смысле?! – молодой человек с недоумением посмотрел на босса. – У него есть карты по маршруту – он же штурман!

– Может, есть, а может, и нет. Не обижайся на штурмана, работа у него нервная.

Мёрфи вынул мундштук из трубки, аккуратно стряхнул остатки табака за борт и, убрав трубку в портфель, встал на ноги. Сложив свой стул, он взял его в ту же руку, которой держал портфель, а другой, развернувшись, потянулся, чтобы открыть дверь в каюту. Было заметно, что эти действия даются ему не без труда, но Мёрфи никогда не просил, чтобы ему помогали, и терпеть не мог жалости к себе. Он добился в жизни успеха и теперь сам мог помогать людям.

Как только Мёрфи зашел в каюту, корабль перестало качать. Невысокий ростом, сероглазый, со светлыми вьющимися волосами, он смотрел на море сквозь старое поцарапанное стекло иллюминатора. Скалистый северный берег стал понемногу удаляться и вскоре вовсе исчез из виду. А где-то внизу, набирая обороты, ещё громче зарычали мощные дизельные двигатели парома.

Солнечный свет заливал луга и поляны, песчаные пустоши и гладкие темные склоны прибрежных скал. Свет скользил по крышам маленьких деревянных хижин на поляне и по верхушкам деревьев, окружавших ее. Летний ветерок радостно играл с синим платьицем Келли, девушки-пикта. Она соткала его своими руками из лепестков полевых цветов и трав, как и каждая взрослеющая девушка в тех краях.

Пикты были людьми невысокого роста, вполовину обычного человека, голубоглазые, со светлыми длинными волосами, одетые в то, чем была богата щедрая природа их родных мест. Этот народ был частью прибрежного леса, частью лугов и песчаных пустошей, частью гор, богатых самоцветами.

Небольшая деревня пиктов расположилась на живописной поляне вблизи опушки вековой дубравы. Это были небольшие домики, сплетенные особым образом из тонких веток и сухой травы. Щели в стенах были проложены хрупкой сушеной соломой с побережья, которой всякий раз после шторма были усеяны окрестные пляжи. Внутри таких домов всегда было тепло и уютно. В летнее время воздух вблизи деревни наполнялся жужжанием пчел, которые, казалось, были здесь повсюду. Их мёд считался любимым лакомством местных жителей.

Голубоглазые малютки знали толк в мёде и варили его в больших медных котлах, которые умелые мастера выплавляли в своих каменных кузницах. Пикты различали добрую сотню сортов мёда и добавляли в него различные лесные травы, настои, ягоды и специи, а иногда варили его просто так.

Пикты были очень чистоплотны. Для того чтобы мыться с удовольствием, они сооружали большие дождевые купели: выкапывали не очень глубокие ямы в земле, выкладывали их гладкими морскими камнями и широкими листьями – так получались своеобразные ванны. Когда жарким днем после дождя эти ямы заполнялись водой, желающие помыться разводили костёр в медной бочке, лежащей дном к купели и обложенной камнями. Бочка нагревалась, затем ее половину, ближнюю к купели, накрывали еловым шатром. Так получалась баня. В этих ваннах особенно любили плескаться дети. Вымазавшись в черных углях от костра, они так и ждали, когда взрослые будут их мыть.

Этот народ издревле обладал тайными магическими знаниями. Старейшины передавали их из поколения в поколение и применяли только для добрых дел.

В те давние времена пикты знали о высоких людях, таких как мы, лишь из легенд и сказаний о великанах.

Стоял тёплый летний день. Редкие белые облака парили в яркой бескрайней синеве неба. Келли вместе со своими друзьями и подругами собирала мёд из ульев на ближней поляне – так дети помогали своим родителям. Для этого важного дела у них было достаточно времени днём. Вечером же взрослые сортировали собранный урожай, варили разные зелья и занимались прочими домашними делами, а молодежь уходила на дальние поляны жечь костёр, рассказывать небылицы и играть на деревянных дудочках весёлые мелодии.

– Что за дети нынче? – говорили с негодованием взрослые. – Мы в свое время так рано с полян не возвращались. Костёр у нас был такой, что за высокими скалами было видать! А как плясали! Эх… Сейчас так не пляшут.

Келли всегда раздражали разговоры подобного толка, в особенности когда об этом говорили её родители.

– Пляшут, пляшут! Откуда вы знаете, как сейчас пляшут?! – негодовала она и, прищурив глаза, манерно отворачивалась в сторону.

Всё шло своим чередом, жизнь в деревне была размеренна и спокойна.

Келли казалось, что в огромном лесу, обширные окрестности которого она знала с детства, как свои пять пальцев, ничто уже не может удивить, и никто – напугать её.

Пока в один из дней не произошло нечто странное…

Однажды утром девушка вместе со своей семьей и соседями, как всегда осторожно, пробиралась за медом вдоль опушки леса и вдруг увидела необычно огромный пчелиный улей, под ветвью на дереве там, где его раньше никогда не было.

– Не трогай его! – строго сказал отец Келли. – Это не наш!

– А чей? – удивлённо спросила девушка.

– Просто не трогай его и всё.

С этими словами отец так посмотрел на дочь, что задавать вопросы больше не хотелось – и без того стало понятно, что улей не наш, и трогать его не надо.

– На! Возьми-ка лучше корзину, помоги маме.

Келли не любила, когда с ней обращались, как с ребенком. Ведь она уже соткала сама себе цветочное платье! Впрочем, только дед всегда понимал её.

В тот вечер Келли не пошла с друзьями на поляну. Отведав из большой миски душистого верескового мёда, она легла пораньше спать, чтобы на следующий день встать до восхода солнца. Ей хотелось пойти посмотреть на таинственный улей без взрослых.

Девушка очень легко и быстро заснула, ведь её комната была наполнена ароматами лесных трав и цветов. На соломенных полках, крепящихся к стенам комнаты, повсюду стояли приготовленные когда-то давно, ещё дедушкой, целебные снадобья и отвары.

Теплые вечерние лучи предзакатного красного солнца едва скользнули через открытое окно на кровать Келли, как ей уже снился сон.

Ей снилось, будто на улице стоит день, и все собирают мёд с давно примеченных ульев. Пчелы необычно громко гудят, летают вокруг и садятся на цветки, вплетенные в одежды ее друзей. Солнце не слишком яркое, не такое, как днем, оно будто просвечивает через затемненное стекло. Вокруг царит желтовато-красный полумрак. Чувствуется неприятная сырость. Келли с семьей идёт мимо того самого огромного улья, но никто не замечает его, кроме неё самой.

– О чем ты говоришь, Келли?! Какой еще большой улей? Наверное, солнце напекло тебе голову, – нервно говорят окружающие. При этом они так неприятно улыбаются, что девушке становится не по себе.

Она берёт длинную палку с земли, подходит к тому самому улью и бьет его. Внезапно все замирают и молча поворачиваются к Келли. Тогда она еще раз бьет по улью. Шелуха и пыль летят в разные стороны.