1996 Последний монгол Так целовать тебя хочу, Что, волю окрыля, Я налечу, в седло схвачу И ускачу в поля. Мой конь поднимется до звезд, А путь под нами гол, Кричи и плачь – на триста верст Я тот еще монгол. Пусть очи черные твои Огнем страстей горят, Пусть молодые соловьи Со мной заговорят. Я так ищу тебя, и снег, Слепящий, ветровой, Сулит мне славу и успех: Я слышу голос твой. Там оборвется наш полет, Застигнутый грозой, Где плачет ландышами лед, Гранит скорбит слезой. 1996 Лунное крыло Спустилась ночь своей тропою быстрой, А на холмах в березняке светло, Пока плывёт долиной сребристой Луны золотопёрое крыло. О, до сих пор душа моя слепою Не стала, а сияет и горит, Как будто бы ещё не раз тобою Меня всевышний отблагодарит. Как будто в жизни, кроме поцелуя, Одна тщета и скука, потому Ещё сильней, ещё верней люблю я И не отдам до смерти никому. Как будто мы давно уже распяты И родина распята до конца, А наши дети – вьюгою объяты, Монгольской вьюгой крови и свинца. Такие льды скрипят за берегами, Моей земле, такая гололедь, Что кроме смерти, посланной врагами, Нам ничего уже не разглядеть. 1996 Безумье Не видя звёздную луну, Весь вечер, а не пять минут, Я целовал тебя одну, Я мял тебя, как травы мнут. Окно зашторено, и ты Лежала золотей огня, И груди – круглые цветы Под сердцем рдели у меня. Я пил твое лицо и пил, И тьма летела кувырком, Я никого так не любил, Не тосковал так ни о ком. Ты словно бы ребенок мой И словно бы сестра моя, И словно бы тебя домой Привел, а не к знакомым я… Мы перешли хмельной порог, Луга цветов, стога травы, И, может, сохранит нас Бог От пули и дурной молвы. Не отрезвиться нам и впредь, Костер страстей не затушить, — Кто согласится умереть, Когда, ликуя, хочет жить? 1995 Ты и я
Тропы к храму Эти скоростные перегрузки Задушили черным шарфом лес. Хорошо нам, русским, среди русских, И в просторе русском – свет небес! Вон, с холма взлетая, точно птица, Сквозь пургу невыносимых драм, У тебя во взоре золотится Куполами белокрылый храм. Красотой и мудрою отрадой Близких он встречает на пути. Я хотел бы за его оградой Свой приют, со временем, найти: Чтобы ты склонялась и шептала Имя позабытое мое. Мгла страну родную расшатала, Виснет у околиц воронье. Я одну люблю тебя и снова Говорю: «Душа моя чиста!..» Я тебя целую или слово, Так я пьян – не оторвать уста. Нас не очень жалуют в европах. Горизонт не станет голубей. И не зря цветет на русских тропах Огненными вспышками репей. 1996 Снегириные поцелуи Мороз, еловые иголки Да птиц петлистые следы… А ты сейчас в низовьях Волги Встречаешь тающие льды. Молчит река, течет устало, И знает лишь одна заря, Что синью северных кристаллов Хранимы южные моря. Вернешься ты, еще красивей, Беречь и утешать любовь, Серебряной пургой России Позвать грозу и ливень вновь. В краю, былинном и нехмуром, Где палисадник, там и сад, Саратов это или Муром, Рязань иль Сергиев Посад: Золотокупольные струи Весной… А в зиму, посмотри, — Взлетают наши поцелуи Огня́нные, как снегири! 1996 Буду целовать тебя Соловьи звенят и славят лето, Весь живой и пробужденный лес. И сверкает колесо рассвета Спицами по синеве небес. Наклонись ко мне и мир послушай, В час признанья кто не знаменит, Если жизнью скованные души Из долины просятся в зенит?.. Буду целовать тебя до полдня, Ну а с полдня буду отдыхать, Свято зная и, конечно, помня — Скоро надо сеять и пахать. Пусть страданья голосом столетий В нас кричат, но никогда не лгут. И, пожалуй, завтра наши дети По родным цветам не побегут. Зреет рожь, да серебрится мало, Травы подняты, да не густы, Где заря бедою отпылала, Там взлететь пытаются кресты. Мы еще не смеем помолиться, А уж поступь истины слышна, Потому и звездный свет струится, И за этим лесом – тишина. |
