1995 Кто он? Боевые рати упокоив, Раздарив, – метелям овевать, Стала Русь давно страною гоев, С братом брат не прочь повоевать. Генералы доллар не разделят, И страдает русская земля, А над ними, пьяный по неделям, Правит самозванец из Кремля. Кто он? Что он? Русские снежины, Мы с тобой в кровавой бездне слез, И горят, для нас недостижимы, Голубые очи вечных звезд. Неужели это переклики С черными, с твоими, в дни, когда В городах, отвагою великих, Царствует вонючая орда? Пляшет шут на сердце у народа: Слово – бранью, песня – кувырком, Потому и Спасские ворота До Чечни пропахли чесноком. Разбуди мою седую волю, Разверни багряных стягов шелк, Чтобы я прошел по бесью полю, Вскинул меч и до конца прошел! 1996 Две цапли Похожи наши души, Будь для меня сестрою, Твой храм не я разрушил, Не я его отстрою. Хочу я в чудо верить, По следу вьюгой мчаться, Да в сорванные двери Поэты не стучатся. И крест грехи не лечит, Я это понимаю, — Тебя любить не легче, Чем двигаться к Мамаю. Но медью колокольной Плеснул собор в просторы, И в суете окольной Примолкли разговоры. Не одному ведь хлебу Жизнь сцеживать по капле: Летят березы к небу, Две серебристых цапли!.. 1996 Пылает Гудермес Когда снегов серебряных так много, Мерцающих и плачущих снегов, Мне кажется, что русская дорога Давно перетекла через врагов. Зачем же нас гнетут с тобою раны Пропавших в битвах, но для нас живых? По всей Руси горбатятся курганы С приметами скрижалей вековых. Травой зелёной, тропкой ли убогой, Утёс гранитный, каменный ли столб, — Ты подойди, и за плечо потрогай, И поцелуй в тяжелодумный лоб. И он ответит: «О, не мне под старость Почтенье наставленьями стяжать, Тебе от Бога только и досталось — Хранить уют и воинов рожать!» Нас истребляют водкою и пулей: Горит Кабул!.. Пылает Гудермес!.. И потому встревожен звёздный улей Во мраке накренившихся небес. 1996
Ласки фараона Я тебя ласкаю и ласкаю, Страсти сердца стоном тороплю, Словно бы на волю отпускаю, Так ласкаю, словно разлюблю. Ходят звезды за окном толпою, Серебрист небесный океан, Но сегодня пьян я не тобою — Белой вьюгой, белой вьюгой пьян. Черный свет ресниц твоих колючих, Черных глаз бездонные пути, Хорошо, что я давно не лучший, Проще будет лучшего найти. Вот когда сорвет ромашки мая И подарит девушкам ОМОН, Пусть тебя, в пустыне обнимая, Поцелует сам Тутанхамон… Пирамида черная, гробница И сугробы черные вокруг, Не его ли эта колесница По России пролетела вдруг!.. 1996 Забвения огонь Ночную думу сколько не баюкай, А новый день встречаю я с трудом. Ушел бы я за белой, белой вьюгой И никогда б не возвратился в дом. Ну где она, меж радостью граница И горем, нас пугающим в веках? И потому хочу я раствориться В лебяжьих белокрылых облаках. Мы, русские, спеленуты пустыней, Нас всех зовёт забвения огонь. И только иней, сизый, сизый иней, Тебе легко осыплется в ладонь. Мир серебрист и звёздным вздохом светел, Грядёт во мгле последний перевал. И вроде я тебя ещё не встретил, Ещё ни разу не поцеловал. Ты взята мной и мной одним любима, — Смешна корысть, да и ничтожна власть, Когда в груди цветёт неистребимо, Как снежный вихрь, ликующая страсть. В кабальном разорении великом Над нами виснет иговая тень. И нас с тобой друг друга не докликать: Так поредели стаи деревень!.. 1996 Твоя снежина Просиял закат небесным пылом, Ночь темна, а впереди светло. Я свободен от всего, что было: Удивляло, мучило, вело. Где-то ветром новый флаг полощет, Предвещая бурю кораблю… Ну а я люблю, как в белой роще Белую снежину я ловлю. Медленно скользит она и вьется И, не замечая никого, Жжением томительным коснется Вздрогнувшего сердца моего. Белая снежина, я ль не с нею Прохожу по вихрям стрежневым, — Только эта капля не тускнеет, Посланная зорями живым. Не огни мелькают – годы, годы, Если за туманами весны Кроме снов мучительных природы Есть еще божественные сны… |
