«Что за...? Марк понял бы, если бы она убежала прочь – что может сделать одинокая безоружная женщина? Но зачем она оставила его одного с сумасшедшим преступником-убийцей, который направил пистолет ему в голову и вел обратный отсчет его жизни, только чтобы побежать в его берлогу?»

Марк мысленно воспроизвел разговор с Заком... и его посетила ужасная мысль.

«Зак заявил, что деньги наверху, значит, Ники бросает его под автобус, чтобы забрать деньги себе? Нет, она не предаст его. Она однажды уже надрала ему задницу за такие мысли. Но... она хотела выкинуть дядю из бизнеса. Вопрос в том, насколько сильно?»

«Проклятье, он доверял ей. Доверял, да? Сегодня он начал это делать. Доверие было пока хрупким. И он не мог не задаться вопросом... Следует ли ему доверять ей? Не будет ли это фатальной ошибкой?»

«Была ли решимость на ее лице побуждением забрать деньги? Миллионы, как сказал Зак. Она на самом деле бросит его, чтобы разбогатеть?» Он не хотел в это верить.

«Но если это правда... дорогой Боже, Ники станет его Тиффани – только хуже. Ники не просто нанесет удар по гордости, она разобьет его сердце. Проклятье, он всегда западал на плохих. Но очень хотел верить, что Ники была исключением. Она должна им быть. Но... если она исключение, то почему бросила наедине с вооруженным преступником, чтобы убежать за кучей быстрых, грязных денег?»

Марк закрыл глаза, когда в его груди начала разрастаться боль. Агония, похожая на взрыв, разрывала всё внутри, сжигая надежду и оставляя от сердца лишь лохмотья. Он любил Ники, несмотря на попытки избежать этого, он собрал кусочки своего разбитого сердца и положил их к ее ногам.

«Она на самом деле выберет деньги вместо его жизни?»

— Тридцать четыре, тридцать три... — Зак засмеялся. — После того, как ты спас ей жизнь несколько раз, не похоже, что она собирается вернуть тебе должок, неудачник. Тридцать два...

Взгляд Зака говорил Марку, что он идиот. Марк понимал всю правдивость этого, ощущая, как скручивает от тревоги внутренности, а мозг пребывает в ошеломленном оцепенении. Последние тридцать секунд его жизни утекали, а ему было слишком больно, чтобы его это заботило.

В эти последние секунды он понял, что во время брака с Тиффани он всегда заботился о ней и хотел, чтобы она полагалась на него. Он стремился защищать ее, баловал, ведь она казалась такой хрупкой. Но Марк словно сдерживал часть себя. Что-то слишком агрессивное, слишком мужское, слишком приземленное, способное отпугнуть бывшую жену.

Однако он ничего не скрывал от Ники. Вообще-то, чем больше он пытался скрыть от нее, тем больше она вытаскивала наружу, не только своим телом, но своим светом. Они были похожи по темпераменту, интеллекту и твердости характера. И, в конце концов, ничто из того, что он выплеснул наружу, не отпугнуло девушку. Отношения с ней одновременно бросали ему вызов и обеспечивали столь необходимый мир.

Вот почему он запал на Ники: она была всем, в чем он нуждался – вплоть до того момента, пока не оставила его с вооруженным убийцей.

И это доказывало, что она легко может обойтись без него.

Тот, кто сказал, что правда ранит, точно знал, о чем говорит... даже если он был мастером преуменьшений. Это было не просто больно. Взрывоопасно, мучительно и безжалостно. «Боже, он не мог дышать».

— Двадцать пять, двадцать четыре... О, да сойдутся земля и небо. Каково чувствовать, что тебя по яйцам пнула женщина?

Марк заглушил насмешливый голос Зака в своей голове.

У него был миллион сожалений. Что он не понял кем на самом деле была Тиффани, пока это чуть не стоило ему всего. Что он спал, пока его мать истекала кровью в магазине. Что Керри была вынуждена выживать три адских года в приемной семье, пока он не смог ее забрать. Что никогда не увидит лица племянницы. Что никогда не скажет сестре: «До свидания».

Странно, он не сожалел о Ники. О ее двуличности, черт, да. Ее предательство ранило глубоко, в самую душу. Но о том, что был с ней, касался ее, узнал женщину, заставившую его почувствовать себя целым впервые в жизни... Пусть на короткое, драгоценное время, но он не мог сожалеть об этом.

— Четырнадцать, тринадцать... — Зак поднял бровь, обращаясь к Марку, — хочешь посчитать последнюю десятку, или я сам продолжу?

Габриэль хотел схватить Зака и врезать только за этот комментарий... но напав на него, он лишь получит пулю в упор.

— Пошел ты. Ники не придет. Ты играешь в игру или на самом деле собираешься нажать, чертов, курок?

— Восемь, семь, шесть... У тебя действительно скверный характер.

— Ты и понятия не имеешь насколько. Если я выберусь из этого дерьма, то сделаю своим приоритетом показать тебе это.

«Черт, он умрет в любом случае. Возможно, лучше умереть в борьбе». Переведя дыхание, Марк сосредоточился на подготовке.

— Три, два, один… — Зак бросил ему нахальную улыбку. — Скажи, прощай.

Оттолкнувшись, Марк бросился на мужчину. Он ударил Зака в живот, выбив из него воздух, тот пошатнулся, стараясь удержать пистолет. У Марка появилось преимущество.

— Почему бы тебе не сказать прощай, козел? — усмехнулся Марк.

Подходя ближе, он улыбался, когда Зак отступил на шаг, прицеливаясь одной рукой, пока придерживал второй рукой живот.

— Сукин сын, — выдохнул он. — Я точно убью тебя за это.

— Ты можешь попробовать. Если я не убью тебя первым.

Прежде чем Зак успел среагировать, Марк ударил его правым кулаком. Голова Зака откинулась назад. Он так и не увидел следующего удара. В Марке вспыхнул гнев, его нога встретилась с торсом Зака. Гнев на этого мудака за то, что тот привел его бывшую жену к потерям, даже, если он и не любил ее. Гнев на Ники за то, что она такая же, как Тиффани. Гнев на самого себя, ведь он запал на женщину, которая, очевидно, бросила его умирать.

Марк услышал треск. Зак упал на колени, сжимая ребра. Он с трудом делал каждый вдох, отрыв рот, его лицо покраснело в центре и побелело по краям.

Габриэль выхватил пистолет из руки мужчины и засунул себе за пояс.

— Я бы с удовольствием пристрелил тебя, но ты того не стоишь, ты даже тюрьмы не заслуживаешь.

— Это плохо. Ты мог бы сэкономить налогоплательщикам серьезные деньги, — пошутил Блейд, появившийся из ниши у лестницы, и встал позади Зака. — Суд и содержание в тюрьме обходятся недешево, черт побери.

«К слову о деньгах... Марк должен решить проблему спрятанных миллионов Зака. Долг превыше боли».

— Он твой.

Марк указал на Зака, который всё еще хватался за ребра. Подонок послал ему убийственный взгляд, несмотря на явную боль:

— Ты высокомерный говнюк.

Марк показал Заку средний палец:

— Читай между строк.

Засмеявшись, Блейд ответил:

— Ага, он мой. Освобожусь и надену на него наручники, а также зачитаю права.

Голова Зака повернулась так быстро, что Марк решил, а не тренировал ли он трюк Линды Блэр[44] .

— Ты коп?

— ФБР, козел. Ты арестован.

Длинная череда проклятий повисла в воздухе.

— Ты видел Ники наверху?

— Ага, она практически спустила меня с лестницы, требуя спасти тебя. Но, когда я сюда добрался, увидел, что ты неплохо и сам справился.

Внутри Марка вспыхнуло удивление. И надежда. Значит, она не собиралась бросить его на съедение волкам, оставить умирать, пока ищет деньги, чтобы выкинуть Пьетро из бизнеса. Он не верил в нее раньше, в них не верил. Возможно, в первый раз, как и в последний, он поспешил с выводами. Но она не пошла вниз с Блейдом. «Почему?»

— Что делает Ники? — спросил Марк.

— Она сказала, что должна что-то найти.

«Что-то найти? Что у Зака наверху? Возможно, какие-то улики. Может быть то, что обличает Зака. Или... Есть тысячи вероятностей. Факт в том, что он понятия не имел, что конкретно».

Но он знал об одной вещи наверху: деньгах. Девушка никогда не отрицала, что хотела откупиться от дяди. «Могла она послать Бочелли спасать Марка, и отвлекая агента ФБР, подчистить хвосты?» Он не хотел в это верить. Всё внутри него противилось. Она сказала, что любит его. Но... Тиффани доказала, что некоторые могут заявлять о любви и при этом подставлять своих любовников. Они живут в мире терроризма, похищений детей и информационной войны. Кражи происходят каждый день.