Кровь шумела у Фрэнсис в ушах. Подумать только, что все время, пока они с Лилианой, пыхтя, тащили в темноте тело Леонарда, пока она одергивала и поправляла одежду на нем – все это время меньше чем в пятидесяти ярдах от них стояла в обнимку эта парочка, эта зловещая влюбленная парочка…

– Должно быть, они ошибаются, – сказала Фрэнсис, усилием воли пытаясь согнать с лица жаркую краску. – Что бы они ни слышали, – скорее всего, там действительно была еще одна парочка. Я сама тысячу раз видела в проулке таких вот воркующих голубков. А может, им все примерещилось – или они просто лгут развлечения ради.

– Не исключено, конечно, – с сомнением произнесла миссис Плейфер. – Но полицейские, похоже, отнеслись к ним серьезно. Они пока что не сообщают газетчикам о новых свидетелях. И они… гм… пристально наблюдают за мистером Уисмутом, это совершенно точно.

На сей раз Фрэнсис ничего не смогла ответить. Вчера миссис Дезборо говорила, что полицейские многое скрывают от прессы, и Фрэнсис не поверила. Но если они и впрямь ведут какую-то хитрую игру, если строят тайные планы и смотрят в оба… Если и впрямь подозревают Чарли!..

Мать нервно заерзала в кресле:

– Дикость какая-то. Никто ведь, надеюсь, всерьез не думает, что мистер Уисмут имеет отношение к смерти мистера Барбера? Милый, славный мистер Уисмут? Они двое были большие друзья. Всю войну прошли вместе. Нет, не верю.

– Ну, кто-то же убил мистера Барбера, – сказала миссис Плейфер. – И нельзя отрицать, что все выглядит так, будто мистер Уисмут что-то скрывает.

– Но зачем бы он пошел на такое злодейство?

– А что инспектор говорил Фрэнсис? Что, возможно, убийца хотел убрать мистера Барбера со своего пути.

– Да, но почему?

– Не хотелось бы выступать в роли доморощенного детектива, но… – Миссис Плейфер опять тщательно подбирала слова. – Подумай сама. С одной стороны, у нас имеется мистер Уисмут, который проводит много времени с мистером Барбером и его женой. А с другой стороны… ну, сама жена. Чрезвычайно привлекательная женщина, очень необычная. И ты же неоднократно говорила, что супруги не ладили между собой.

Фрэнсис скорее почувствовала, чем увидела ошеломленный взгляд матери, и не нашла в себе сил на него ответить. Не так ли думают и полицейские? Может, у них с самого начала возникла такая мысль? Она принялась вспоминать отдельные моменты своего общения с инспектором, странные вопросы про Лилиану, про Чарли…

Она повернулась к миссис Плейфер:

– Вы упоминали об этом в разговоре с мистером Самсоном или с Пэтти? О том, что Лилиана и Леонард не ладили?

Миссис Плейфер моргнула, озадаченная ее тоном:

– Я… я не помню.

Фрэнсис еще пару секунд сидела неподвижно, потом порывисто встала:

– Глупости! Полная чепуха! Что именно, по-вашему, могла сделать Лилиана? В пятницу она весь вечер была здесь, со мной.

Миссис Плейфер оторопела:

– Помилуй, да никто и не обвиняет миссис Барбер. Я лично считаю, что она вообще ни при чем.

– Считаете ли?

– Да… да, безусловно. Но разве нельзя предположить, что мистер Уисмут питал к ней тайную страсть? Я знаю, Фрэнсис, что ты тепло относишься к миссис Барбер. Но давай смотреть правде в глаза. Мужчины не убивают друг друга без всякой причины.

– Неужели? А по-моему, они постоянно этим занимаются. Совсем недавно закончилась война, где мужчины только и делали, что убивали друг друга. Эрик, Ноэль, Джон-Артур – из-за чего они были убиты? Да не из-за чего – из-за чужих амбиций и лжи! И кто протестовал против всего этого? Не вы и не моя мать! А теперь один-единственный человек лишился жизни, и все бросаются строить нелепейшие предположения…

Миссис Плейфер смотрела на нее в крайнем изумлении:

– О господи, Фрэнсис!..

– Это вам не роман Эдгара Уоллеса[19]. Если мы станем слушать похвальбы полицейских, сплетни прислуги…

Она вся дрожала и не могла продолжать.

– Фрэнсис, пожалуйста, сядь, – попросила мать.

Но Фрэнсис чувствовала, что если сядет – тотчас же снова вскочит. Она подошла к камину и положила руку на каминную полку: хоть какая-то твердая опора.

После неловкого молчания миссис Плейфер по-птичьи дернула головой и плечом:

– Да, разумеется, ты расстроена. Да, это страшное потрясение для всех, кто так или иначе связан с трагическим происшествием. Да, человек лишился жизни, причем явно не естественным путем. Но я не понимаю, при чем здесь война. Хотя нет… – Голос ее зазвучал резче. – Я прекрасно понимаю, при чем здесь война, и твоя мать, полагаю, тоже понимает. Война забрала наших лучших мужчин. Говорить так не положено, но я все же скажу. Война забрала наших лучших мужчин, а вместе с ними исчезли всякие понятия о порядке и законе… – Она подалась вперед в своем кресле. – Убийство, Фрэнсис! На Чемпион-Хилл! Могло ли такое случиться еще десять лет назад?

И опять Фрэнсис не смогла ответить. Она по-прежнему держала руку на каминной полке, не желая отнимать ладонь от прохладного твердого мрамора. Подняв голову, она уставилась на свое отражение в зеркале над камином и сказала себе: «Успокойся! Бога ради! Ты же выдаешь себя!»

Немного переместив взгляд, она встретилась в зеркале глазами с матерью. Мать наблюдала за ней с несчастным, сконфуженным видом – но было в ее лице еще что-то странное… да-да, то самое сомнение, тот самый страх…

Фрэнсис круто отвернулась от зеркала:

– Простите меня, миссис Плейфер.

Она пересекла комнату и встала у окна на улицу, неподвижно в него глядя.

Но теперь между всеми ними возникла неловкость. Еще какое-то время мать и миссис Плейфер приглушенно переговаривались, потом Фрэнсис услышала движение за спиной и, повернувшись, увидела, что обе поднялись на ноги и гостья надевает пальто, застегивает цепочку лисьего воротника.

– Не утруждайся, – спокойно сказала миссис Плейфер, когда Фрэнсис двинулась к ней, чтобы проводить. – Я сама закрою за собой дверь. Поверь, мне очень жаль, что я пришла и только расстроила тебя еще больше.

Когда она удалилась, Фрэнсис вернулась к дивану и села. Мать стояла на прежнем месте и смотрела на нее, словно не узнавая:

– Как ты посмела говорить с миссис Плейфер о войне в таком тоне?

– Миссис Плейфер прекрасно знает, что` я думаю о войне. В свое время она называла меня предателем родины, помнишь?

– Не понимаю, что с тобой творится. Вообще уже ничего не понимаю. Если бы только твой отец мог предвидеть…

– Ой, да отец никогда ничего не предвидел, – машинально ответила Фрэнсис. – В этом был единственный его талант.

– Ну да, конечно, – с неожиданной горечью произнесла мать. – А твой единственный талант… – Не договорив, она пожала плечами.

Фрэнсис прищурилась на нее:

– И что же у меня за талант, интересно?

Но мать отвернула голову и молчала. Фрэнсис немного подождала и поняла, что ответа не последует. Она постучала большим пальцем по губам:

– Как подумаешь, что полицейские там воображают такое и «пристально наблюдают» за Чарли… что люди болтают весь этот вздор про Лилиану! Полный абсурд! – Она решительно встала. – Мне нужно увидеться с ней. Нужно ее предупредить.

Мать резко повернула голову обратно:

– Нет, Фрэнсис. Не вмешивайся уже.

– Да как же тут не вмешиваться-то?

– С нас довольно, я считаю. Полиция знает свое дело.

– Да ни черта полиция не знает!

– Что ты имеешь в виду?

Фрэнсис шагнула прочь от дивана:

– Ничего ровным счетом. Я просто…

Тут раздался громкий стук в дверь, и она вздрогнула, как от удара.

– Боже! – невольно вырвалось у нее. – Что там еще?

Она застыла на месте, с бешено колотящимся сердцем. Но уже через несколько секунд сообразила, что ничего страшного, всего лишь очередной репортер, и сейчас она даст ему от ворот поворот.

Однако на крыльце стоял подтянутый паренек в военной форме – почтовый курьер, который вручил ей телеграмму, адресованную на имя мисс Рэй.