Барберы обещали приехать к трем.

«Маемся, как перед дальней дорогой», – подумала Фрэнсис. С самого утра они с матерью ежеминутно поглядывали на часы, ничего не могли с собой поделать. В половине третьего она в смутной тоске обошла дом, точно в последний раз. После этого нервное напряжение сначала возросло, потом сменилось апатией, и сейчас, в пять без малого, Фрэнсис снова прислушивалась к эху собственных шагов, не испытывая ни малейшей любви к cкупо обставленным комнатам и страстно желая лишь одного: чтобы чета Барберов поскорее прибыла, вселилась – и дело с концом.

Она остановилась у окна самой большой комнаты, до недавних пор служившей материнской спальней, а теперь переделанной в гостиную для Барберов, и задумчиво уставилась на улицу. Вечер был солнечный, но пыльный. Порывы ветра взметывали клубы пыли с мостовой и тротуаров. Особняки напротив выглядели по-воскресному пустыми – впрочем, как и в любой другой день недели. Прямо за углом находился большой отель, и время от времени по улице проезжали автомобили и таксомоторы, направлявшиеся туда или оттуда. Изредка мимо неспешным прогулочным шагом проходили люди. Но в целом Чемпион-Хилл казался тихим и сонным. Огромные сады, густые деревья. «Даже и не подумаешь, – мелькнуло у Фрэнсис в уме, – что грязный Камберуэлл совсем рядом. Даже и не представить, что всего в миле-другой к северу отсюда – Лондон, жизнь, блеск и все такое».

Услышав шум мотора, она повернула голову. К дому приближался торговый автофургон. Неужели они? Да нет, быть не может. Фрэнсис ожидала, что они прибудут на грузовой подводе, ну или даже пешком, – но да, фургон, резко скрежеща тормозами, останавливался у обочины тротуара, и теперь она различала лица в кабине, чуть наклоненные вперед и пристально смотрящие на нее: водитель, мистер Барбер – и миссис Барбер между ними. Чувствуя себя как в ловушке, в окне у них на виду, Фрэнсис приветственно подняла руку и улыбнулась.

«Так вот, значит, как, – сказала себе она, продолжая улыбаться. – На самом деле похоже не на начало путешествия, а на самый конец долгого пути, когда не хочется выходить из поезда». Она отошла от окна и, спустившись в холл, по возможности веселее крикнула в гостиную:

– Мам, они приехали!

Ко времени, когда Фрэнсис открыла входную дверь и вышла на крыльцо, Барберы уже выгружали вещи из фургона. Им помогал водитель, молодой парень в почти таком же, как у мистера Барбера, спортивном пиджаке с полосатым галстуком, такой же узколицый и с такими же свободно растрепанными волосами – Фрэнсис не сразу и поняла, кто из них двоих мистер Барбер. Прежде она видела чету Барберов всего один раз, почти две недели назад, дождливым апрельским вечером. Муж тогда приехал прямо со службы, в макинтоше и котелке.

Но теперь она вспомнила эти рыжеватые усы и темно-золотистые волосы. У водителя волосы посветлее. Жена, тогда одетая строго и довольно безлико, сейчас была в юбке с бахромой, на добрых шесть дюймов выше щиколоток, и малиновом свитере – длинном и просторном, под которым тем не менее ясно угадывались все изгибы тела. Как и мужчины, она была с непокрытой головой. Коротко остриженные темные волосы вольно вились у щек, но плотно облегали затылок подобием черной шапочки.

И какими же юными все они казались! Мужчины выглядели ну просто мальчишками, хотя при первой встрече Фрэнсис решила, что мистеру Барберу лет двадцать шесть-двадцать семь, то есть как ей примерно, а миссис Барбер где-то двадцать три. Но сейчас она усомнилась. Шагая по вымощенной дорожке через палисадник, она услышала возбужденные, несдержанные голоса. Молодые люди вытащили из фургона дорожный сундук и кое-как опустили наземь, при этом мистеру Барберу, похоже, придавило пальцы. «Вот только смеяться не надо!» – комически-жалостно возопил он, обращаясь к жене, и Фрэнсис вспомнился показательно-изысканный тон, каким они с ней разговаривали в прошлую встречу.

Миссис Барбер взяла его руку:

– Дай-ка посмотрю… Да ну, ничего страшного.

Он вырвал руку:

– Это пока ничего страшного. А ты погоди маленько. Ой, больно-то как!

Водитель потер нос:

– Эй, вы там… это…

Он заметил Фрэнсис у садовой калитки.

Барберы обернулись и поздоровались сквозь смех – и она отчего-то тоже рассмеялась, хотя и несколько неловко.

– Ну вот и вы, – сказала она, выходя к ним на тротуар.

– Ага, вот и мы, – откликнулся мистер Барбер, все еще хихикая. – Уже портим репутацию вашей улицы, как видите.

– О, мы с матерью только этим и занимаемся!

– Извините за опоздание, мисс Рэй, – заговорила миссис Барбер, более серьезно. – Время ведь летит – не замечаешь. Надеюсь, мы не заставили вас ждать? Можно подумать, мы добирались из Джон-о'Гротс[1] или откуда-нибудь вроде.

Они приехали из Пекхам-Рая, что находился милях в двух отсюда.

– Самый короткий путь – иногда самый долгий, верно? – сказала Фрэнсис.

– А в случае с Лилианой – всегда, – кивнул мистер Барбер. – Мы с мистером Уисмутом уже в час были готовы выехать. Это мой друг Чарльз Уисмут, который любезно разрешил нам воспользоваться для переезда фургоном своего отца.

– Да ничего подобного! – возмутилась миссис Барбер, в то время как мистер Уисмут с улыбкой шагнул вперед и пожал Фрэнсис руку. – Не были они готовы, мисс Рэй, честное слово!

– Были-были! Сидели ждали, пока ты там возилась со своими шляпками.

– Так или иначе, теперь вы здесь.

Вероятно, голос Фрэнсис прозвучал суховато. Трое молодых людей заметно смутились, и мистер Барбер, коротко взглянув на свои ушибленные костяшки, вернулся к задней дверце фургона. Поверх его плеча Фрэнсис мельком увидела, что там внутри: куча битком набитых чемоданов, беспорядочная груда столов и стульев, бесчисленные тюки с постельным бельем и коврами, патефон, плетеная птичья клетка, псевдобронзовая напольная пепельница на псевдомраморной подставке… При мысли, что все эти вещи сейчас перетащат в ее дом и что чета Барберов – которые оказались не совсем такими, как она помнила, а моложе и нахальнее – разместит их там по своему усмотрению и беспардонно совьет среди них свое гнездо… при одной этой мысли Фрэнсис испытала приступ паники. Господи, да что же она натворила? У нее внезапно возникло ощущение, будто она впускает в свой дом грабителей и захватчиков.

Но если она хочет сохранить дом, ничего другого просто не остается. С решительной улыбкой Фрэнсис подошла к фургону, намереваясь помочь с разгрузкой.

Мужчины не позволили.

– Не беспокойтесь, мисс Рэй. Правда не беспокойтесь, – сказала миссис Барбер. – Лен и Чарльз сами справятся. Здесь вещей-то всего ничего.

Похлопывая пальцами по губам, она задумчиво обвела взглядом тюки, чемоданы и предметы мебели, постепенно скапливающиеся вокруг нее на тротуаре.

Теперь Фрэнсис вспомнила эти губы – вывернутые наружу, как она для себя сформулировала. В отличие от прошлого раза, сегодня они подведены помадой, и брови у миссис Барбер выщипаны в ниточку по последней моде. Эти стильные штрихи образа, наряду со всем прочим, заставили Фрэнсис почувствовать неловкость, заставили осознать, что она выглядит настоящей старой девой со своими заколотыми в пучок волосами, со своей угловатой худобой, в своей старомодной блузке, заправленной в юбку с высоким поясом, как носили во время войны, которая закончилась уже четыре года назад. Увидев, как миссис Барбер берет поддон с комнатными растениями и одновременно неуклюже пытается подцепить на запястье ротанговый портплед, она воскликнула: