Китридж снова замолк, сам себе удивляясь.

– Если честно, это я уже никому не рассказывал. Ты первая будешь.

– Похоже на обычный день в старших классах школы.

– В яблочко, – сказал Китридж и рассмеялся.

Их взгляды снова встретились. Как странно, подумал он. Минуту назад ты был один, наедине со своими мыслями, и тут вдруг появляется кто-то, кто, похоже, понимает тебя до глубины души, тот, кто может читать тебя, будто книгу. Сложно сказать, как долго они смотрели друг на друга. Это длилось и длилось, в этом не было ни усилия воли, ни отваги, ни даже желания. Сколько же ей? Семнадцать? Она не выглядит на семнадцать. У нее будто вовсе нет возраста. Стара душой. Китридж где-то слышал эти слова, но никогда не понимал их значения. Вот что особенного в этой Эйприл. Она стара душой.

В знак доверияа между ними Китридж достал из нагрудной кобуры один из «глоков» и протянул ей.

– Знаешь, как им пользоваться?

Эйприл неуверенно посмотрела на него.

– Позволь угадать. Совсем не так, как в кино.

Китридж отщелкнул обойму и передернул затвор, чтобы выбросить патрон из патронника. Потом вложил пистолет ей в руку и обхватил ее пальцы своими.

– Не жми на крючок суставом, пуля уйдет ниже. Подушечкой пальца, вот так.

Отпустил ее руку и постучал себя пальцем в середину грудины.

– Один выстрел, сюда. Этого достаточно, но промахнуться нельзя. Не спеши, прицелься и стреляй.

Он кивнул в сторону пистолета.

– Можешь оставить себе. И патрон должен быть в патроннике, как я показал.

Она криво улыбнулась.

– Ого, спасибо. А у меня для тебя ничего нет.

– Может, в другой раз.

Шли секунды. Эйприл крутила оружие в руке так и сяк, разглядывая его, будто какой-то непостижимый для нее артефакт.

– Что там отец сказал, «Анта-что-то там»?

– Анта аль-масул.

– Ты узнал, что это означает?

Китридж кивнул.

– «Ты это сделал».

Снова молчание. Эйприл смотрела на пистолет.

– Ты поступил правильно, ты знаешь это, – сказала она. – Ты тоже мог погибнуть.

– Всегда есть выбор, – ответил Китридж.

– Что же ты мог сделать?

Вопрос риторический, она не ждала ответа. Что же еще ты мог сделать? Но Китридж знал ответ. Знал его с тех самых пор.

– Я мог взять его за руку.

Он был на страже у окна всю ночь. Для него не было проблемой не спать, он умел отдыхать быстро, вздремнув совсем недолго. Эйприл лежала на полу, свернувшись калачиком. Китридж снял куртку и укрыл ее. Света не было нигде. Из окна мир казался умиротворенным, в небе сияли россыпи звезд. Когда горизонт начал светлеть, он позволил себе закрыть глаза.

И мгновенно проснулся от шума моторов. По дороге ехала армейская колонна, два десятка машин. Китридж мгновенно достал второй пистолет и отдал Эйприл, которая тоже проснулась, сидела и терла глаза руками.

– Держи.

Сам Китридж быстро спустился вниз по лестнице. Когда он выскочил наружу, колонне оставалось всего на несколько десятков метров до съезда. Китридж побежал вперед, размахивая руками.

– Стой!

Головной «Хамви» резко остановился в паре метров от него. Сидящий на крыше повел в его сторону стволом пулемета пятидесятого калибра. Нижняя половина его лица была закрыта белой медицинской повязкой.

– Стоять на месте.

Китридж поднял руки.

– Я безоружен.

Солдат передернул затвор.

– Я сказал, не подходи.

В напряжении прошли пять секунд, казалось, он готов стрелять. Затем открылась дверь машины с пассажирской стороны. Вышла крепко сложенная женщина и пошла навстречу Китриджу. Ее лицо было обветренным и морщинистым и было покрыто пылью. Офицер, но не из тех, что по кабинетам сидят.

– Майор Порчеки, девятый батальон обеспечения, национальная гвардия Айовы. А ты кто, черт побери?

У него был единственный козырь.

– Штаб-сержант Бернард Китридж. Первый батальон военной полиции Корпуса Морской Пехоты, рота «Чарли».

Ее глаза прищурились.

– Ты морпех?

– Уволен по состоянию здоровья, мэм.

Женщина поглядела мимо него, на школу. Китриджу не надо было глядеть по сторонам, чтобы понять, что остальные смотрят на них из окон.

– Сколько у тебя внутри гражданских?

– Одиннадцать. У автобуса горючее почти кончилось.

– Больные, раненые?

– Все устали и перепуганы, не более того.

Она оглядела его с ничего не выражающим лицом.

– Кодуэлл! Вальдез!

Подбежали два капрала, тоже в медицинских масках. Такие маски были у всех, кроме майора Порчеки.

– Подгоните заправщик, посмотрим, сможем ли заправить этот автобус.

– Мы берем с собой гражданских? Можем ли мы делать такое сейчас?

– Я спрашивала вашего мнения, капрал? И санитара позовите.

– Да, мэм. Виноват, мэм.

Они убежали выполнять приказ.

– Благодарю, майор. Идти отсюда пешком далековато было бы.

Порчеки сняла с ремня фляжку и хлебнула воды.

– Вам очень повезло, что вы нам попались. С топливом проблемы. Мы едем обратно в арсенал Национальной Гвардии в Форт-Пауэлл, туда сможете доехать с нами. ФАЧС там устроило центр для беженцев. Оттуда вас, вероятно, эвакуируют в Чикаго или Сент-Луис.

– Если позволите, нельзя узнать, какие новости?

– Позволю, но не знаю, что тебе и сказать. Эти проклятые твари в какой-то момент могут быть повсюду, а в следующий их никто найти не может. Они предпочитают деревья, но пользуются любым укрытием. В Центральном Командовании говорят, что на границе Канзаса и Небраски собирается большая стая.

– Что значит, «стая»?

Она снова отпила из фляжки.

– Так они называют группы Зараженных, стаями.

Подошел санитар. Беглецы начали выходить из здания школы. Китридж объяснил, что происходит, а солдаты уже организовали охранение. Санитар осмотрел всех, меряя температуру и заглядывая в рот. Когда все были готовы, Порчеки встретила Китриджа у двери автобуса.

– Еще одна вещь. Лучше держите при себе, что вы из Денвера. Лучше говорите, что вы из Айовы, если кто-нибудь спросит.

Китридж вспомнил выстроившиеся на дороге машины.

– Передам всем.

Китридж забрался в автобус и сел позади Дэнни, поставив автомат между ног.

– Черт возьми, – сказал Джамал, ухмыляясь от уха до уха. – Армейская колонна. Китридж, беру все свои слова назад.

Он ткнул большим пальцем назад, в сторону миссис Беллами, которая протирала лоб платком, достав его из рукава.

– Черт, даже не жалко, что эта старая кошелка в меня едва не пальнула.

– Слово не обух, юноша. Слово не обух.

Он обернулся и поглядел на нее через проход.

– Очень хотел спросить. Почему все пожилые леди сопливчики в рукаве носят? Вам это не кажется негигиеничным?

– Это я слышу от юноши, у которого в руках столько чернил, что хватит копировальный аппарат заправить.

– Копировальный аппарат. Вы из какого века?

– Когда на тебя смотрю, на ум одно слово приходит. Слово «желтуха».

– Боже, хватит, вы оба, – застонал Вуд. – Вас и правда отдельно закрыть надо.

Колонна тронулась.

План заработал. Команда готова, на рассвете за ними прилетит самолет. Гилдер связался со своим человеком в «Блэкберд», все было согласовано. Информацию с сервера и жестких дисков на складе стерли. «Отправляйтесь по домам, – сказал он сотрудникам. – Будьте дома, со своими родными».

Уже было за полночь, когда он подъехал к своему дому по тихой, умытой дождем улице. По радио непрекращающийся поток плохих новостей. Хаос на дорогах, военные перегруппировывают войска, за границей шумят. Из Белого дома заверяют, что все под контролем, что лучшие умы работают над решением проблемы, но это никого не обманет. Считанные часы, и по всей стране будет объявлено военное положение. CNN сообщило, что корабли НАТО полным ходом идут к берегам Америки. Дверь на североамериканский континент будет захлопнута. Мир имеет право презирать нас, подумал Гилдер, но что они будут делать, когда нас не станет?