Внезапно в ее глазах не осталось ни теплоты, ни даже дружеского расположения.

– Хорос, в этом бизнесе платят наличными, ты знаешь. Мне не нравится то, что ты говоришь.

– Прошу, позволь мне заняться любовью с тобой.

У Гилдера стучал пульс в ушах.

– Ты можешь продать браслет, если захочешь. Он стоит кучу денег.

– Я так не думаю, малыш, – ответила она с нескрываемым презрением. – Жаль говорить тебе, но это стекло. Я не знаю, кто тебе его продал, но ты должен получить деньги обратно. А теперь давай, будь умницей. Ты знаешь правила.

Ему хотелось сказать ей, что он чувствует. В отчаянии он протянул к ней руки, но его ноги стояли, запутанные в упавших брюках. Шона резко вскрикнула, и в следующий момент Гилдер понял, что уже растянулся на полу. Подняв взгляд, он увидел направленный в его голову пистолет.

– Проваливай на хрен.

– Прошу, – застонал он, хрипло, сквозь слезы. – Ты говорила, что хочешь быть единственной.

– Я много чего говорю. А теперь убирайся отсюда вместе со своим дерьмовым браслетом.

Он с трудом поднялся на ноги. Никогда в жизни он не испытывал такого унижения. И тем не менее все еще чувствовал любовь. Безнадежную, отчаянную любовь, которая пожирала его целиком.

– Я умираю.

– Все мы умираем, малыш, – ответила она, махнув пистолетом в сторону двери. – Делай, как я сказала, пока я тебе яйца не отстрелила.

Он понимал, что больше никогда не сможет встретиться с ней. Как он мог быть таким глупцом? Доехав до дома, он поставил машину в гараж, заглушил мотор и закрыл ворота с пульта. Сидел в машине целых тридцать минут, не в состоянии собраться с силами и пошевелиться. Он умирает. Он выставил себя идиотом. Он больше никогда не встретится с Шоной, поскольку ничего для нее не значит.

И тогда он понял, почему он до сих пор сидит в «Камри». Всего-то просто надо снова завести мотор. Все равно что уснешь. Тогда он уже никогда не будет думать ни о Шоне, ни о Проекте НОЙ, ни о жизни в тюрьме умирающего тела, ни о необходимости ходить к отцу в Центр Реабилитации. Ни о чем. Все заботы окончатся, вот и все. Повинуясь необъяснимому импульсу, он снял часы и вынул бумажник из заднего кармана. Положил на приборную панель. Так, будто собирался лечь спать. Наверное, обычно в таких случаях пишут записку, но что ему писать? И для кого?

Он трижды пытался заставить себя повернуть ключ. И трижды решимость оставляла его. Он вдруг почувствовал, насколько это глупо – сидеть в машине вот так. Еще одно унижение. Ничего не оставалось, лишь надеть часы, убрать бумажник в карман и идти в дом.

Гилдер ехал домой из Маклина, и тут зазвучал сигнал смартфона. Нельсон.

– Они двинулись.

– Где?

– Везде. Юта, Вайоминг, Небраска. Большая группа собирается на севере Канзаса.

Пауза.

– Но я не поэтому звоню.

Гилдер поехал прямиком на работу. Нельсон встретил его в коридоре.

– Мы зафиксировали сигнал незадолго до заката. С вышки к западу от Денвера, в городке под названием Сильвер Плюм. Пришлось повозиться, но я смог попросить об одолжении в Министерстве Внутренней Безопасности, чтобы они немного изменили полетное задание одному из беспилотников и попробовали получить картинку.

Когда они дошли до монитора, Нельсон показал Гилдеру фотографию черно-белую плохого качества. Но не девочки. Мужчины. Стоящего рядом с пикапом на обочине шоссе. Похоже, вылез, чтобы отлить.

– Кто это, черт подери? Один из врачей?

– Один из ребят Ричардса.

Гилдер посмотрел на него в недоумении.

– О чем ты говоришь?

На мгновение у Нельсона сделался смущенный вид.

– Извини, я думал, ты в курсе. Эти ребята под наблюдением за сексуальные преступления. Одна из идей Ричардса. В целях безопасности весь гражданский персонал для шестого уровня набирался через национальную базу данных.

– Ты мне мозги паришь.

– Ни разу не парю.

Нельсон постучал по изображению пальцем.

– Вот этот – единственный выживший из всего Проекта НОЙ – он педофил долбаный.

Пикап накрылся утром, на второй день с того момента, как Грей выехал.

Еще не было и полудня, солнце стояло высоко в небе. После бессонной ночи в «Мотел Сикс», рядом с Лидвиллем, Грей выехал на семидесятую, рядом с Вэйлом, и поехал в сторону Денвера. До самого Голдена шоссе было практически чистым, но когда он добрался до пригородов, с их огромными гипермаркетами и просторными микрорайонами, ситуация начала меняться. Местами шоссе было забито брошенными машинами, и ему пришлось съехать на служебную дорогу. Огромные стоянки вдоль шоссе представляли собой картины застывшего хаоса. Витрины магазинов разбиты, товары разбросаны по тротуарам. И неподвижность здесь стала иной – не просто отсутствие звуков, но нечто более глубокое и зловещее. Множество тел, без голов, как тот мужчина, повисший на дереве у «Ред Руф». Может, Зиро и остальным больше нравились головы, подумал Грей.

Он изо всех сил старался смотреть только на дорогу, так, чтобы видеть картины бойни и разрушений лишь краем глаза. Странная, кипящая внутри энергия, которую он ощутил еще в «Ред Руф», не иссякала. Его мозг гудел, будто струна. Он не спал полтора дня, но не устал. И не проголодался, что было вовсе на него не похоже. Грей привык закидывать в себя еду, но почему-то теперь мысль о пище ничуть не казалась ему привлекательной. В Лидвилле он взял «Бэби Рут» из торгового автомата в вестибюле «Мотел Сикс», решив, что надо попытаться что-то закинуть себе в желудок, но не смог даже поднести батончик ко рту. От одного запаха внутренности скрутило. Он буквально носом чуял все консерванты, мерзкий химический запах, будто промышленное средство для мытья полов.

К тому времени, когда вдали показались высокие здания центра города, Грей понял, что с шоссе придется съехать. Объехать другие машины было уже просто невозможно, и чем дальше, тем хуже. Свернув на стоянку «Сэвен-Илэвэн», он посмотрел на карту. Лучше всего объехать по кругу с юга, решил он. Чистая догадка. Он совершенно не ориентировался в Денвере.

Он свернул на юг, потом снова на восток, пробираясь через ближние пригороды. Везде одно и то же, ни единой живой души. Хорошо бы, хоть радио бормотало, не так одиноко было бы, но он прокрутил весь диапазон и не услышал ничего, кроме треска помех, который он уже полтора дня слушал. Некоторое время он сигналил, подумав, что так, может, привлечет внимание кого-нибудь, оставшегося в живых, но вскоре бросил это дело. Здесь никого не осталось, чтобы услышать его сигналы. Денвер превратился в один большой склеп.

К тому моменту как заглох мотор, Грей уже погрузился в состояние полнейшего отчаяния, такого, что прошло несколько секунд прежде, чем он это заметил. Тишина вокруг была столь тревожной, что он уже подумывал, что больше не увидит ни единой живой души – что весь мир, а не только Денвер полностью лишился человеческих обитателей. И тут вдруг понял, что произошло. Мотор заглох, но пикап еще несколько секунд катился по инерции. Руль тоже заклинило, и Грею оставалось лишь сидеть и ждать, пока машина остановится сама.

«Боже, – подумал он, – только этого мне не хватало».

Он сунул револьвер Игги в карман комбинезона, вылез наружу и поднял капот. У Грея побывало достаточно подержанных машин, и он сразу увидел порвавшийся ремень вентилятора. Логично было бы бросить пикап и просто найти другую машину, у которой есть ключи в замке. Он оказался на широком бульваре, по сторонам которого возвышались огромные прямоугольные здания торговых центров. «Бест Бай», «Таргет», «Хоум Депо». Нещадно палило солнце. На стоянке у каждого здания было много машин, даже несколько пикапов. Но у Грея не хватало смелости заглядывать внутрь, зная, что он там увидит. В конце концов, он не раз сам менял ремень вентилятора. Ему нужны ремень и простейший инструмент, отвертка и пара ключей, чтобы отрегулировать натяжение. Может, в «Хоум Депо» есть отдел автозапчастей. Стоит посмотреть.