Она не прошла и километра, но ей показалось, что она идёт уже очень долго. Её модельные сапожки не были предназначены для городских прогулок, Лия чувствовала тяжесть в ногах и желание присесть. Кроме всего прочего, она вспомнила, что дело близится к ужину, и было бы хорошо не просто присесть, но и где-то поесть. Она свернула с набережной в сторону одной из московских высоток, бывшей гостиницы «Украина», а теперь носящая имя «Radisson Royal». Кажется, у неё совсем не было сил идти, но она увидела припаркованные шикарные автомобили, аккуратных швейцаров в форменной одежде, стильно одетых дам и господ, и это придало ей бодрости. Она распрямила спину и внесла себя в холл с колоннами, привычным легко, красивым движением приподнимая полы пальто, села в одно из кресел, обитых винного цвета бархатом. Она впервые за много месяцев как-то умиротворенно улыбнулась. От людей, проходивших мимо нее к лифту, пахло дорогим парфюмом. Это был запах её прежней жизни, и он её необыкновенно успокаивал. Она совсем забыла начало дня, поход в пенсионный фонд, ссору с Милой. Когда ты богат, то забываешь о том, что никто не вправе считать себя лучше других.

В вестибюле отеля, залитом торжественным светом многочисленных люстр, миллиардами маленьких солнц отражённых в глянце паркета, среди мраморных колонн и парадных лестниц, ведущих в этот Величественный императорский дворец, Лия чувствовала себя необыкновенно уютно. Ноги слегка затекли от усталости, и сапоги неприятно сжимали ступни, но она уже не придавала этому никакого значения. Лия решила поужинать в «BOUNO». В этом ресторане они бывали с мужем не так часто, но им нравилось это место с архитектурным колоритом сталинской высотки на 29 этаже. С его захватывающим панорамным видом, с небольшим количеством столиков, очень приятной публикой и вышколенным персоналом. Она представила, как входит в зал ресторана одна, и там её никто не ждёт. Это был верх неприличия. Официант, возможно, её узнает, он обязательно спросит, куда её проводить, но она не сможет сказать, что её здесь ожидают.

Вдруг она нашла простое решение вопроса – позвонить кому-нибудь из знакомых мужчин.

Она стала перелистывать контакты в телефоне и не могла разглядеть имён. Приглушенный свет не был тому причиной, она в очередной раз отметила, что стала плохо видеть вблизи. Старческая дальнозоркость. Она тяжело вздохнула, отнесла список номеров подальше от глаз, и ей удалось всё-таки набрать несколько номеров. Игорь и Станислав не ответили, Сергей на её предложение сказал, что занят, Борис, как ей показалось, просто сбросил её звонок. Она набрала ещё раз, и теперь уже не осталось сомнений, что он сбросил. Лии было очень неприятно. Борис был топ-менеджером в одном из высокорейтинговых банков. Недавно он окончательно расстался с женой, и уверял, что вечер – это теперь для него самое страшное время суток, когда он один-одинёшенек на всём белом свете. Всё это он говорил Лии неделю назад. И теперь, когда она сама ему позвонила и хотела предложить составить ей компанию за ужином, он как-то трусливо сбрасывает её звонки. Какое подлое враньё! И как это унизительно! Одинокая слеза выкатилась ей на щёку, но хватило одного движения, чтобы незаметно смахнуть её. Лия уверенно встала и прошествовала в туалетную комнату, чтобы поправить прическу, сняв с головы сбившийся шелковый платок. Как и раньше, она совсем не замечала помпезности обстановки. Ибо туалетная комната здесь, точно в Большом театре, была с множеством зеркал и с бордового цвета банкетками, окантованными золотой бахромой. На раковине, кроме фирменного мыла в бутылочке с дозатором, стоял крем для рук, что можно наблюдать только в заведениях высокого класса. Никто из портье не останавливал, ни о чём не спрашивал, она принимала всё это, как должное. В этой обстановке она была своя. Её одежда, её осанка, смелое, раскованное поведение ни у кого не вызывали никаких вопросов, зачем эта женщина здесь.

Разделив между запястьями и кончиками волос одну маленькую капельку своих любимых духов, Лия обрела некоторую уверенность и решилась посетить ресторан одна. Выйдя из туалетной комнаты, она направилась к лифту и там столкнулась с Бобом.

– О, Боб! – сказала она от неожиданности. – Это я, Лия.

Это был средней руки музыкант, с которым она случайно познакомилась на корпоративе Министерства строительства Московской области во время фуршета. Тогда из общения с ним Лие стало понятно, что концертов Боб почти не давал, зато давно не гнушался выступать даже в ночных клубах, поэтому она не сочла нужным представлять его своему мужу. А теперь ухватилась за него, как утопающий за соломинку.

– Какая встреча, как я рад, – восторженно произнёс Боб, целуя её мягкую душистую руку. – О, Лия, – продолжил он, несколько наигранно, как делают обычно актёры и люди искусства.

Дорогое, но довольно потасканное пальто и объёмный красный берет так или иначе создавали образ творческого человека, и если не придираться к мелочам, в целом, он выглядел достаточно стильно.

В душе Лии затеплилась надежда. Если он, как ей показалось, помнил её имя, значит, дела не так плохи. Чувствуя облегчение, видя в нём человека, который сегодня может быть её спутником, она прямо повисла у него на руке.

– Ну и нервы, совсем ни к чёрту, – подумала она про себя. – Что особенного в том, если бы она пошла ужинать одна, будто в этом отельном ресторане кто-то ее хорошо знает! Это же не «Чай на Даче» в Жуковке, где они с мужем обедали сразу после аукциона картин почти каждое воскресенье. Там они знали почти всю публику, они раскланивались друг другу. Мило улыбались через стол и приветственно кивали друг другу. В ресторане, при отеле бывает публика постоянная, потому и «БОНО» её предполагает, но она не так часто бывали здесь, чтобы ее помнили. И, тем не менее, она ухватилась за руку этого малознакомого мужчины и объявила ему, что направляется поужинать и будет очень рада, если он составит ей компанию. На что Боб широко заулыбался:

– Я бы с огромным удовольствием, дорогая моя Лиечка, но сегодня вечером я работаю. Мне без связи никак нельзя, а телефон разрядился. Срочно нужно домой, для подзарядки. Подходит только его родное зарядное устройство.

Лия увидела, что мобильник, который он крутил в руке, был китайского производства, какой-то совсем дешёвый, и разъём для зарядки был, действительно, нестандартный.

– Поехали, дорогая, возьмём сейчас машину, здесь недалеко, на Ленинском проспекте. А потом поужинаем в «Сырной дырке», я там играю сегодня. Я очень буду рад.

Это был приличный швейцарский ресторан на Покровке, и Лия как-то доверилась этому мужчине и сразу пошла за ним, села в какую-то дешёвую не мытую машину. Боб не вызывал такси, он вышел на обочину Кутузовского, и они сели в первый остановившийся автомобиль с киргизом за рулём. Тот совсем не знал Москву, не знал, где находится Ленинский проспект, и говорил с таким чудовищным акцентом, что навигатор отказывался работать. Водитель попросил Боба «поговорить» с навигатором. Боб, рассмеявшись, пересел на переднее сиденье, чётко назвал адрес. Наконец-то они поехали. Боб тоже не жил в Москве, он был на гастролях, и они ехали в гостевую квартиру. Но Лия как-то совсем не думала об этом. Она плохо слышала Боба, он сидел к ней спиной, трещал, не умолкая, о предстоящем концерте, о каких-то своих гастролях якобы в Штатах. Она ещё раз отметила, что его тёмно-синее полупальто было как-то изрядно поношено, что вызывало некоторое сомнение, что такой человек пригласил её в дорогой швейцарский ресторан. Он вообще-то платёжеспособен? Оказалось всё просто, он ужинать не будет, он там играет. Лии было уже всё равно. Она стала смотреть в окно, огни Москвы всегда действовали на неё завораживающее. Вспоминалось приятное, как в начале прошлой зимы она с мужем сидела в «БОНО» за их любимым столиком с видом на Белый Дом. В тот раз они заказали оленину с чёрным Перигорским трюфелем. Официант в белых перчатках принёс на блюде шоколадного цвета трюфель для обозрения, и муж Лии кивком выразил одобрение. Ему понравился этот редкий гриб, маленький крепенький он безмятежно покоился на подносе. Официант на специальной, малюсенькой, словно игрушечной, тёрке, слегка наклонившись над их столом, стал тереть трюфель в блюдо. Она, повела ноздрями, вспомнила умопомрачительный запах этого гриба и то состояние счастья, в котором она пребывала в том момент.