Ирина Ковалева Стихотворения 1977–2007 Книга выходит так, как она была составлена Ириной Ковалевой накануне смерти Мне показалось важным включить несколько ранних стихотворений 1977–1979 гг., потому что, при всей незрелости голоса, этот голос был вполне свободен от определяющий влияний Мандельштама и Ольги Седаковой, с поэзией которых я познакомилась в 1980 г., и Бродского, которого я прочитала в конце 1980-х. Может быть, потом я всю жизнь «пробивалась» обратно к тому голосу сквозь мощные чужие – хотя и родные – голоса; не знаю, насколько мне это удалось. Судить об этом – читателю. Стихотворения расположены не по тематическому, а по хронологическому принципу, но там, где более поздние стихи включены в более ранние разделы, это не случайность Ранние стихи (1977–1979) «я шла с охапкой роз по плоскостям…» «Октябрем испытают: сойду ли с ума…» Октябрем испытают: сойду ли с ума, Если непоправимо и щедро Догорает торжественная хохлома — Желтым лесом по черному ветру. В тишине умирания, в октябре, Горек воздух, дожди непролазны… Счастье жить на Земле ощущаю острей — Так, как смертник в часы перед казнью. А когда слишком стянет мне душу тоска По невысказанным, уходящим, — Ляжет снег милосердным ударом клинка — Отпускающим, благоволящим… 1977 «В Москве выбрасывают ёлки…» В Москве выбрасывают ёлки В десятых числах января… Печальные, как недомолвки, Когда о боли говорят. О старые актрисы чуда! Им плоть разъел блестящий грим. Их нынче выгнали оттуда, Где прежде поклонялись им. И хорошо, коли сожгут: Вообразишь, по крайней мере, Что это Жанны роль дают В давно задуманной премьере! 11978 «Что ж, сердце! Хлеб твой сжат. Как полю, отдых нужен…» Что ж, сердце! Хлеб твой сжат. Как полю, отдых нужен Тебе. На год забудь страдания страду. Стерня последних слов, не отвративших стужу, Щетинится сквозь снег, которым я бреду. И все завьюжит снег, чтоб грозно лемехами Не рассекла любовь беспамятства покой. Весной ты зарастешь ромашкой и стихами. Их друг сорвет, еще не обретенный мной. 1978 Из цикла «Сквозь дождь»
«Легко и страшно ощутить…» Легко и страшно ощутить Непоправимую свободу, Дождю неделю посвятить, Благословляя непогоду. Пусть будет дождь проводником В смятеньи мыслей, слов и улиц… Мой город лег черновиком, И рифмы площадей коснулись. «“Дворники” расплющивают капли…» «Дворники» расплющивают капли. Правый скребет по стеклу, левый – по сердцу. Безумие затопило город. Воздуха больше нет, и исчезло эхо. И поникли бледные рифмы с горьковатым и терпким запахом мокрой травы. И на липком и сером расплылись красные огни – их все больше. Безнадежна тревога. Безнадежна любовь. Безнадежен разум. Только безумие несется по городу, широко раскрыв зеленые глаза. Предадимся же пессимизму! Его ироничный вкус весьма приятен и подходит голым ветвям – поставим их в одну вазу. Будем смотреть, как все теряет форму, и в нахлынувшем мраке тебя достигнет мое слово: «Ободрись, правда, ничто не блестит, когда нет солнца, но радуга может быть только в дождь». 1978 Я заказываю картину Нарисуйте стройку в той части города, где живу я. Это не центр и не окраина, самый забытый район; однако здесь строят. На первом плане нарисуйте кустик травы, которую все знают, но никто не знает ее по имени. Она похожа на розу ветров и на седую старую деву. Когда-то мне называли ее странное, грубое имя, но я не слишком этому верю. Нарисуйте ее отражение в куске разбитого стекла, прислоненного к вагончику. Пусть это будет гравюра, но передайте, что низ вагончика – темно-красный, а верх — грязно-желтый. Нарисуйте все это так, чтобы я поняла, почему от строек так веет запустением. 1979 «Я – за́мок каменный. Как патина, закат…» Я – за́мок каменный. Как патина, закат Лежит на мраморных потрескавшихся стенах И оплетает дикий красный виноград Решетки древних букв из чугунов отменных. Я – город каменный, где горожане спят, А чужаки шумят, и пьют в пустых тавернах, И топчут улицы… Не кровь, но листопад Течет, шурша, в моих отяжелевших венах. Я – остров каменный. Густ воздух надо мной, Мой берег выщерблен трудами океана, И дышит горный кряж отравами тумана. Я – каменный овал планеты неживой, И мой кровавый блеск для суеверных мнений Пророчит голод, мор и время потрясений. 1979 вернутьсяБыло напечатано в журнале «Студенческий меридиан» в 1980 г. Это была моя первая публикация, надолго (более чем на 20 лет) отвратившая меня от идеи публикаций как таковых. |
