Что касается фантазий об унижении, тут у психологов есть несколько гипотез. Во-первых, с точки зрения мозга унижение – это та же самая боль, только психологического и социального толка[155]. Поэтому стремление поиграть в раба может иметь те же корни, что и желание получить плеткой по ягодицам (подробнее об этом – в описании БДСМ-практик). Во-вторых, часто бывает сложно развести унижение и подчинение, а игра в подчинение помогает людям избавиться от внутренних зажимов и беспокойства по поводу своего «порочного» поведения. 

Психологи считают, что необычные сексуальные предпочтения так или иначе связаны с «застреванием» на определенном сексуальном опыте. Экспериментально подтвердить эту гипотезу на людях невозможно по этическим соображениям (для этого нужно было бы отобрать достаточно большую группу маленьких детей и часть из них подвергать воздействиям, которые гипотетически могут сформировать какую-нибудь странную сексуальную привычку, а потом сравнить результаты с контрольной группой – поищите родителей, которые на это согласились бы), но исследования на животных заставляют думать, что в ней есть некоторый резон. Эксперименты, проведенные еще в 1980-х, показали, что новорожденные крысята мужского пола, выкормленные крысой, чьи соски были смазаны цитрусовым ароматизатором (богатая фантазия у этих ученых!), впоследствии предпочитали пахнущих лимоном самок[156]. А козлята и барашки, выкормленные соответственно овцами и козами, позже выбирали самок того вида, к которому принадлежала приемная мать[157].

Впрочем, лимон – это еще мягкий вариант. Нейробиолог Джеймс Пфаус из Университета Конкордия сделал своих крыс в некотором роде некрофилами: он обрабатывал тела самок, готовых к спариванию, кадаверином – синтетическим веществом, которое имитирует запах трупа. В обычной ситуации от этого запаха крысы пускаются в бегство. Но Пфаус поставил юных и неопытных крысиных самцов в безвыходные условия, надолго заперев их в одной клетке с «трупными» самками. Выбор был не из приятных – либо отказывайся от сексуальной жизни, либо привыкай. В итоге плотские желания взяли верх, и самцы начали спариваться с самками, несмотря на смертельный аромат. А потом ученый решил добавить разнообразия и перевел этих самцов в другую клетку, где только одна из самок пахла кадаверином. Необычный первый сексуальный опыт сделал самцов фетишистами: они начали предпочитать кадавериновую подружку всем остальным[158].

О существовании сексуального импринтинга говорят и доступные методы исследования на людях (то есть интервью, подробные описания кейсов и анкетирование – респонденты часто находили взаимосвязь между своими вкусами и яркими сексуальными впечатлениями из детства и юности). Правда, похоже, что мужчины подпадают под влияние этого психологического механизма гораздо сильнее, чем женщины: дамы куда более пластичны в сексуальных предпочтениях (и тут мы вспоминаем исследование Мередит Чиверс, показавшее, что женщины возбуждаются от гораздо более широкого спектра зрелищ, включая секс между бонобо). Социальный психолог Рой Баумейстер провел метаанализ публикаций за 50 лет, и результаты говорят в пользу этой теории[159].

Теория импринтинга – яркий пример бихевиористского подхода: бихевиористам нет дела до вашего богатого внутреннего мира, им интересны поведенческие реакции на стимулы. С этой точки зрения какой-нибудь пунктик вроде любви к сексу с яблочным пирогом – это пример выученного поведения. Не в том смысле, что взрослые сознательно учили ребенка плохому (хотя наблюдение за родителями тоже может влиять на представления о приемлемых сексуальных практиках), а в том смысле, что какой-то случай с яблочным пирогом, вероятно, стал очень ярким опытом, после которого в сознании человека закрепилась ассоциация «яблочный пирог = возбуждение или удовольствие». В начале ХХ века последователю Павлова Джону Уотсону удалось выработать у маленького мальчика по имени Альберт условный рефлекс страха пушистых белых предметов и зверюшек (ученый всего лишь хотел проверить, можно ли научить ребенка бояться белых крыс, но в итоге несчастный Альберт начал вздрагивать и при виде бороды Санта-Клауса). Возможно, если бы Уотсон продвинулся чуть дальше по шкале сомнительной этики, он выяснил бы экспериментальным путем, что таким же образом можно вырастить фетишиста, но, к счастью потенциальных подопытных, даже у ученых есть что-то святое.

Психоаналитическая школа придерживается других взглядов: странные сексуальные предпочтения возникают из-за желаний и страхов, вытесненных в подсознание. Впрочем, последователи Фрейда согласны с бихевиористами в том, что внешняя среда оказывает сильное влияние на человека, но тут речь не об условных рефлексах, а в первую очередь о конфликте внутренних импульсов с требованиями среды и о психологических травмах. Например, есть теория, что эксгибиционисту нравится показывать свой пенис незнакомкам, чтобы символически подтвердить наличие этого органа, потому что в глубине души мужчина с такими вкусами почему-то испытывает сомнения на это счет. Несмотря на значимую роль, которую психоанализ сыграл в развитии психологии, сейчас многие интерпретации в духе этой школы кажутся, мягко говоря, надуманными.

Другую теорию выдвинули нейробиологи – участки мозга, контролирующие сексуальное возбуждение, могут «пересекаться» в своей активности с другими участками, отвечающими за разные эмоции или даже за определенные участки тела. Известный нейробиолог Вилейанур Рамачандран из Калифорнийского университета в Сан-Диего, обнаружил, что зоны мозга, управляющие движениями ног, связаны с зонами, отвечающими за ощущения в половых органах. Рамачандран предположил, что эта взаимосвязь может объяснить пристрастия фут-фетишистов. То есть это работает примерно как синестезия – нейробиологический феномен, при котором раздражение одного органа чувств вызывает в том числе и ощущения, соответствующие другому органу чувств. Например, человек начинает различать цвета у звуков (это не расстройство, а просто забавная опция). Возможно, нейробиологи позже откроют и другие странные пересечения, позволяющие объяснить, почему нас возбуждают самые неожиданные вещи.

Еще одна любопытная теория связывает развитие па-рафилий с нарушениями процесса ухаживания[160]. Этот ритуал состоит из четырех фаз: 1) влечение к потенциальному партнеру; 2) инициация сближения – разговор или флирт (но пока без прикосновений); 3) прикосновения; 4) половой акт. Большинство людей последовательно проходят в отношениях все четыре фазы, но некоторые словно «застревают» на одной из них, уделяя ей преувеличенное внимание. Например, вуайерист не добирается даже до второй, в то время как любитель черных чулок зацикливается на этапе раздевания желанной женщины и забывает, ради чего все это вообще затевалось.

Сейчас ревнители традиционной морали любят вспоминать счастливые времена, когда люди занимались сексом чинно и благопристойно. Но были ли такие времена на самом деле? Уже начиная с древних греков, даже не очень въедливо изучая вопрос, можно поставить галочки напротив трансвестизма, педофилии и садомазохизма. А ведь были еще и мифы о божествах, соблазнявших какую-нибудь прекрасную гречанку, прикинувшись лебедем или быком! «Жизнь двенадцати цезарей» древнеримского историка Светония – почти что энциклопедия сексуальных причуд. И даже если мы обратимся к таким строгим историческим периодам, как христианское Средневековье и Викторианская эпоха, нас ждет много интересного.