Подъехал порожний грузовик для погрузки. Ситников с напарником принялись за дело. Работая в колхозе, директор постоянно видел воровство. Коля, сын Гребешковой, частенько приходил с мешочком на ток, спокойно наполнял его зерном и уносил. И никто этим фактом не возмущался – все боялись навлечь на себя беду. На десятую, последнюю смену Ситников стал свидетелем более крупного хищения.

Заканчивалась вторая смена. Время двигалось к двенадцати ночи. Тучи плотно закрыли небо. Темно, хоть глаз коли. Чувствовалось, что вот-вот может начаться дождь. Рабочие торопливо уходили. К гурту зерна подъехал самосвал с полным кузовом пшеницы, но разгружать не стал. Владимир Леонидович отнёс лопату в кладовую, отдал Гребешковой, устало произнёс:

– Я, сколько положено, отработал в колхозе. С завтрашнего дня займусь школьными делами.

Тамара Петровна промолчала. Директор побрёл в полутьме мимо длинных валов зерна к выходу. Сторож находился у ворот. Едва Ситников подошёл к воротам, его на большой скорости обогнал самосвал. Машину на ухабине встряхнуло. Немного зерна просыпалось на землю. Этот грузовик прибыл с поля и обязан был высыпать пшеницу. И вот теперь на большой скорости уезжал.

Сторож, ещё не очень старый, небритый человек, усмехнувшись, спросил:

– Видел?

Директор догадался, о чём идёт речь, и ответил:

– Да! Я заметил: машина с полным кузовом зерна вылетела из ворот.

И сторож равнодушно его предупредил:

– Видел и помалкивай. Никому ни слова. Иначе твоя голова будет в канаве. И жене не говори. Известно: что знает жена, то знает и весь мир.

Владимир Леонидович скривил лицо как от зубной боли. Сторож неторопливо достал сигарету и закурил. Он был явно расположен к разговору:

– Я не проболтаюсь, умею держать язык за зубами. Два срока отсидел в тюрьме, а меня поставили охранять зерно. Я отлично понимаю, что сообщать о таких делах бесполезно: доказательств, всё равно, никаких, а вот неприятности могут быть серьёзные. У них всё до мелочей продумано. Есть подозрение, что все кражи делаются с разрешения самого председателя колхоза. Бороться с воровством у нас очень сложно. В прошлом году тракторист, по-уличному Клёвый, прибежал к Александру Степановичу и сообщил, что видел, как самосвал уехал с тока с зерном, оформив документ, будто высыпал пшеницу в гурт. Вечером этого же дня нашли тракториста мёртвым рядом с трактором. Приезжали следователи, долго всех опрашивали, но убийцу и так не нашли. Вы, Владимир Леонидович, обернитесь и посмотрите: вы сегодня самый последний вышли, никого, кроме Тамары Петровны, поблизости нет. Я вас не пугаю, просто говорю, чтобы вы знали. Мне лично ничего от этих проделок не перепадёт… Ладно, поболтали и хватит. До свидания!

Директор направился домой по тёмным, лишь кое-где освещённым фонарями, улицам. Тёмное небо густо усыпано звёздами. По дороге ему повстречались два человека и поздоровались с ним, но он не узнал их в темноте.

После работы в колхозе директор полностью погрузился в срочные школьные дела. Он одновременно готовился к августовскому районному совещанию и к торжественной школьной линейке, посвящённой началу учебного года. Окончательно утвердил учебную нагрузку между преподавателями.

За лето отдел образования так и не смог найти учителей химии и физкультуры.

– Кому поручить химию, не представляю, – сказала завуч Валентина Михайловна. – На физкультуру рекомендую Гену Попова. Парень демобилизовался, физически очень развит. Он умеет играть в волейбол, футбол, теннис, хорошо ходит на лыжах, имеет первый разряд по лёгкой атлетике. Не пьёт. Из простой, очень порядочной семьи. Вежливый, скромный. Ещё один мужчина-учитель – благо для школы, в которой коллектив состоит практически из одних женщин. Гена работает в колхозе, в строительной бригаде. Я уговорю председателя, и он его отпустит к нам.

– Чудесно, – согласился директор. – Желательно, чтобы этот парень пришёл в ближайшие дни и написал заявление о приёме на работу в нашу школу.

Несколько дней Владимир Леонидович изучал личные дела учеников и педагогов, школьную документацию. Пришёл Гена Попов, парень выше среднего роста и приятной внешности. Директор с ним побеседовал, и молодой человек написал необходимое заявление, а затем вернулся в строительную бригаду плотничать до конца лета.

В середине третьей декады августа в Доме культуры райцентра Вишнёвка состоялась традиционная конференция педагогов. Зал был помпезно оформлен плакатами и букетами цветов. На сцене находился, покрытый красной бархатной скатертью, стол для членов президиума. В президиуме восседали: заведующая районным отделом образования, первый секретарь райкома партии и председатель райисполкома, лучшие учителя и директора школ, представитель обкома партии. Конференция началась с представления прибывших в район новых работников образования. Вызывали на сцену выпускников пединститутов, вручали им букеты и высказывали добрые пожелания. Вызвали и Ситникова. Он поднялся на сцену, и заведующая РОНО вручила ему букет, пожелав успехов на новом месте работы и здоровья всем членам его семьи.

Прозвучали доклады заведующей РОНО, директоров школ, учителей, представителя области. Подвёл итоги совещания первый секретарь райкома партии. После этого работники Дома культуры представили для участников совещания концерт, исполнив сольные, хоровые песни, танцы, шуточные сцены. Концерт всем понравился, и присутствовавшие разъехались по домам в хорошем настроении.

На следующий день в Вишнёвской школе № 1 состоялись семинары по предметам. Директоров школ и секретарей партийных организаций хозяйств собрали в зале заседаний райкома партии. В президиуме находился всего один человек – второй секретарь райкома партии Борис Игнатьевич Уксусов, узколицый, с седыми бровями и тёмными волосами, зачёсанными ото лба. Он, чувствуя себя безграничным хозяином, назвал фамилию директора Полянской школы. В середине зала встал сутулый мужчина, в очках с толстыми стёклами. Борис Игнатьевич властно потребовал:

– Доложите результаты минувшего учебного года.

Вставший директор оптимистически рассказывал, сколько в его школе учеников по списку, сколько окончили с медалью, что было сделано за лето по ремонту школы и для отдыха детей.

– Ты воду в ступе не толки, – грубо прервал его второй секретарь райкома партии. – Сообщи проценты общей и качественной успеваемости.

– Общая успеваемость 96,2 %, а на 4 и 5 учатся 28 %.

– Почему низкая общая успеваемость? Почему так мало учеников учится без троек? – громоподобно закричал Уксусов.

– Таков нынешний подбор учащихся, – философски ответил оробевший директор.

– Что?! Вы хотите сказать, что результат работы школы зависит от способностей её учеников, а педагогическая наука бессильна? – грозно допрашивал Уксусов.

– Я этого не говорил, – несмело защищался директор и, стараясь не потерять свой авторитет среди находившихся в зале коллег, попытался популярно объяснить секретарю райкома партии суть проблемы, – однако результат работы школы зависит не только от глубины знания учителями своих предметов и качества проводимых ими уроков. Он зависит от настроения учеников, от их желания учиться, от морального климата в семье и в микрорайоне, в котором они проживают.

– Так создайте такие условия в их семьях, на селе, чтобы дети учились только отлично и не было неуспевающих! Нет плохих учеников – есть плохие учителя. Нет плохих учителей – есть плохие руководители школ. Чёрт возьми, сделайте всё, что нужно! Постановление партии и правительства о всеобщем среднем образовании должно быть выполнено, – напирал Уксусов.

– Отношение к учёбе создаётся не только усилиями педагогов учебных заведений, – продолжал обороняться бедный директор.

– Ладно. Отставим дискуссию в сторону, – прервал его речь секретарь. – Говорите конкретно: на сколько процентов вы увеличите успеваемость учащихся вашей школы в предстоящем учебном году?