Все присутствующие в зале разбрелись на группы, оживлённо разговаривали, смеялись. Лишь Ситников один, словно чужой человек, сидел на скамейке и тоскливо смотрел в маленькое окно, выходящее на северную, теневую сторону и загороженное зелёной кроной вяза. Наконец секретарь объявила: «Суд идёт!» Все, заняв свои места, встали. Судья зачитала постановление, суть которого сводилась к тому, что ввиду ходатайства руководства колхоза «Ударник», по отношению к Гребешковой суд решил никаких мер не применять.

Владимир Леонидович, оскорблённый и униженный, вышел из двухэтажного здания суда. Было пять часов вечера, и сильная жара ещё не спала. Представитель колхоза, сверкая очками, подошла к Ситникову и, сказав, что автобус до Никитовки уже ушёл, предложила директору школы ехать в Оглоблино на машине вместе с ними.

Делать было нечего, и ему пришлось ехать в одной машине с Тамарой Петровной. Она торжествовала победу над вновь назначенным директором школы. С трудом сдерживая своё ликование, прерывистым голосом, словно у неё перехватило горло, она сказала:

– Я на вас не обижаюсь. Вы поступили по отношению ко мне как городской житель. Когда вы привыкнете к деревенской жизни, то станете уважать меня.

Ситников навсегда запомнил гадливость, которую испытал, сидя рядом с Гребешковой. Шофёр подвёз его до дома. Директор выбрался из машины. В автомобиле остались водитель, представитель колхоза – женщина, и завхоз интерната Тамара Петровна, которая, взглянув на Ситникова косым глазом и елейно улыбнувшись, помахала своему начальнику ручкой и торжествующе повторила: «Привет вашим деткам и жене!»

В начале августа в кинотеатре «Родина» в Вишнёвке было назначено районное совещание директоров школ, руководителей хозяйств, секретарей партийных организаций и председателей сельских Советов. Утром этого дня парторг Василий Иванович подъехал на своих «Жигулях» к дому Ситниковых. Они уселись в автомобиль и хотели ехать в райцентр, но решили ещё разок проверить школу. Подъехали к ней. Директор открыл ключом дверь. Оба сняли у порога обувь и в носках обошли по полу, сверкающему свежей покраской, все комнаты и коридоры. Лестница была раскрашена так, словно на ней постелена ковровая дорожка. Всюду красиво. Окна сверкали глянцевыми белилами. Панели покрашены в приятный для глаз цвет. И хотя снаружи бревенчатое здание по-прежнему казалось мрачным, внутри классные комнаты, благодаря стараниям учителей, приобрели домашний, уютный вид: на окнах – тюль, на подоконниках – цветы, по стенам аккуратно развешаны таблицы. Парторгу понравился ремонт школы, и он в знак благодарности пожал Ситникову руку. Они заперли дверь и поехали в Вишнёвку, на совещание.

В зале кинотеатра «Родина», заполненном до отказа, вёл совещание первый секретарь райкома партии Анатолий Данилович Князев. Однако его выступление директору почти не запомнилось: то моральное потрясение, которое через три часа выпало на долю Ситникова, отодвинуло в его памяти на задний план все остальные события.

В конце совещания заведующая РОНО объявила, что комиссия по проверке готовности школ к новому учебному году начнёт свою работу с посещения Оглоблинской школы. И вот автобус, заполненный представителями различных служб, направился в школу. Впереди автобуса на «Жигулях» ехали парторг и Ситников. Управляя машиной, Василий Иванович говорил о том, что Оглоблинская школа никогда раньше не имела такого прекрасного вида, как нынче, и он, парторг, будет настаивать на материальном поощрении вновь назначенного директора.

Когда они подъехали к школе, Владимир Леонидович выбрался из автомобиля, поднял голову… и окаменел: замок на двери был сорван, сама дверь, наклонившись, висела на нижней петле; стёкла в окнах выбиты; возле школы валялся мусор: окурки, бутылки, битое стекло. Кто-то потрудился и навёл отвратительный беспорядок. Комиссия вошла в здание и увидела ещё более безобразную картину: стены измазаны грязью, на полу валялись разбитые цветочные горшочки, из которых высыпалась земля, цветы растоптаны, парты перевёрнуты и частично сломаны. Повсюду были хлам и грязь. Ситников в изнеможении присел на корточки у стены в коридоре. Заведующая РОНО Софья Борисовна Климкова, в летнем сером платье, стоя пред ним, смеялась, сверкая верхними золотыми зубами. Посмеявшись от души, она приказала: «А теперь посмотрим интернат». Проверяющие последовали за ней, а директор уныло поплёлся за ними. Конечно, там были чистота, порядок, блеск свежей покраски. Заведующая восхищалась подготовкой интерната к приёму школьников и неустанно попрекала Ситникова в том, что он не умеет работать, а занимается кляузами и на добросовестных работников подаёт в суд: более того, не любит детей и не достоин директорской должности.

Члены комиссии разместились в автобусе и уехали.

Директор всё ещё стоял у здания интерната, когда на крыльцо вышла завхоз. Она была, как всегда, нарядно одета – в дополнение к эффектному платью на ней было лёгкое кисейное жабо. Лицо её пылало. Она в сильнейшем волнении, словно выиграла миллион рублей в лотерею, обхватила своё горло руками и прохрипела:

– Привет вашим деткам и жене.

Ситников ничего ей не ответил и молча пошёл домой, но не по улице, а по тропинке, за огородами. Оказалось, что семья уже знала о пакости, которую подстроила ему завхоз. Домашние были встревожены этим событием. Они успокаивали его и уговаривали не подавать вида, что расстроен. Жена предложила Ситникову пообедать, однако есть ему не хотелось. Он вежливо отказался и отправился с сыном на велосипедную прогулку. Они долго ехали по мягкой просёлочной дороге возле лесопосадок, и вдруг перед ними открылся пруд, образовавшийся в результате перекрытия высокой плотиной ручья, протекающего в лощине. Место понравилось отцу и сыну. Они присели на берег, на зелёную траву и неторопливо обсудили случившееся. Владимир Леонидович постепенно успокоился и пришёл к выводу, что, в принципе, ничего страшного со школой не произошло, и за пару дней он наведёт в ней порядок. Но появляться там ему не захотелось, и следующие три дня он занимался домашними делами и проводил время с детьми, что понравилось жене.

Утром четвёртого дня к Ситникову приехал парторг и пригласил его в школу. Когда они прибыли туда, оказалось, что школа приведена в полный порядок: во всех классах и коридорах вновь воцарилась чистота, стёкла были вставлены, а парты – возвращены на свои места. Ситников поблагодарил парторга за оказанную помощь, и всё же в душе у директора навсегда остался горький осадок.

Весь преподавательский состав собрался в учительской. Василий Иванович обратился к учителям с просьбой:

– С ремонтом школы покончено. Я сообщил в районный отдел образования, что здесь образцовый порядок. Пора помочь колхозу в уборке зерновых. Составьте график по четыре человека и с утра приходите в правление на разнарядку. А мне пора в отряд. До свидания, – и он торопливо ушёл.

Завуч, Валентина Михайловна, зачитала распределение учебной нагрузки по педагогам. Коллектив с ней согласился. Сообщила: не хватает двух учителей: по физкультуре и химии. Выполняя просьбу парторга о помощи хозяйству, она назначила четырёх человек в колхоз для завтрашней работы, и все разошлись по домам.

Спустя четыре дня выпала очередь и вновь назначенному директору работать в колхозе. Облачившись в поношенный, но ещё целый серый костюм, Ситников без четверти восемь был у здания правления колхоза. В то утро стояла прекрасная летняя погода. Было свежо, а на влажных газонах приятно пахли цветы. Лёгкий ветерок лениво шевелил зелёные листья деревьев. Радостно пели птицы. Небо было чистым и высоким. К зданию сплошным потоком подъезжали колхозники на машинах, тракторах, велосипедах и лошадях; подходили и пешком.

Владимир Леонидович подсел на лавку к двум незнакомым старикам. Круглолицый, полный пожилой колхозник доброжелательно и с лёгкой иронией начал жаловаться на сидевшего рядом худощавого одногодка: