Антон постепенно из подсобки кафедры натаскал приборов: три разных генератора, осциллограф, мультиметр… был даже анализатор спектра с набором аттенюаторов. Из дома приволок стереосистему, усилитель, колонки, ещё отдельно прикупил «бэушных» динамиков на рынке. Собрал схему, как её понимал, и включил. Ничего. «Невидимое нужно увидеть, значит, как-то следует пометить. Воздух покрасить, что ли? – Антон усмехнулся. – Хотя… а почему нет?»
Весь вечер возле гаража пахло попеременно, то лаком для волос, то одеколоном, то освежителем воздуха – правда этими же запахами уже не пахло дома у Жуковых. Жидкость рассеивалась, но не желала отмечать узлы и зависать, а запасы её неумолимо заканчивались. Выставит Антон частоту, включит и начинает ходить и брызгать. Вроде мелькнёт что-то поплотнее, ан нет – это ветерком чуть дунуло… Таблица статистики была заполнена только в графе «частоты».
«Наверное, нужно ниже резонанс делать, – рассуждал парень, – чтобы ближе к голосам шаманов».
И он снова крутил ручку генератора, и переставлял динамики, меняя расстояние между ними и углы.
***
Рабочий человек переживал кризис. И это был не кризис среднего возраста, и не кризис в результате выявленного заболевания, и уж тем более не финансовый, хотя вопрос с финансами стоял остро – Максим Малков пил уже вторую неделю. Причиной был недавний развод с женой, которая «устала считать копейки и смотреть на эту жалкую личность», а также увольнение с развалившегося кирпичного завода, где Максим работал грузчиком. Причём завод развалился и в переносном, и в буквальном смысле: его обанкротили и перепродали вот уже, наверное, раза три … и последний неудачно как-то. Неизвестно, тёмная там история, но сначала один пожар (в бухгалтерии), затем второй (в гараже), а потом почему-то обвалилась стена на складе. Зарплату не платили вот уже четвёртый месяц. Рабочие тащили всё, что могли продать, и оборудование, и остатки кирпича. Но этих копеек, хватало только на минимальную закуску и поллитра вонючего самогона. Малков ушёл гордо, по-английски: кинул заявление в отделе кадров на стол, зашёл в раздевалку, взял на память огнетушитель и ведро, и покинул предприятие через дыру в заборе.
Дома, допив остатки горячительного, Максим вышел на балкон и посмотрел вниз. С седьмого этажа решение всех проблем виделось единственным способом. Мутным взглядом Малков посмотрел на облака, на землю, покосился на дверь:
– Да пошли вы все, – пьяный безработный с утробным рыком перевалился через перила… и завис в воздухе. Мозг отсчитывал секунды до удара, легкие выжимали воздух, горло формировало частоту…
***
За десять секунд до этого Антон, закончив очередной опыт и опять не зафиксировав точку кавитации, от злости ударил ногой по ближайшему динамику и отшвырнул последний баллончик освежителя. Легкий алюминиевый цилиндр, отлетев на несколько метров, завис в воздухе. Жуков не поверил своим глазам, и, ощупывая воздух перед собой, пошёл в сторону левитирующего предмета. Рука уперлась в… по ощущениям что-то среднее между комком перьев и почти сдувшимся воздушным шариком.
«Получилось, ура», – обрадовался парень и с гордостью огляделся, но рядом не было никого, перед кем можно было похвастаться успехом. До ближайшей общаги кирпичного завода не менее полукилометра…
***
Воздух в легких Максима заканчивался, рык слабел, а удара всё не было. Он открыл глаза и увидел, что очень медленно опускается на куст сирени под собственным балконом:
– Что за…– только и успел сказать Максим перед тем, как упал. – Нелётная погода сегодня, что ли, – продолжал он, отряхиваясь от листвы и веток. Тьфу!
Учебное судно «Кодор»
Традиционно каждое лето курсантов мореходок после первого года обучения направляли на «парусную практику». Было не так много парусников, которые могли принять на борт толпу неумелых салаг, чтобы через несколько месяцев на берег сошли просоленные «морские волки» с мозолистыми руками, натёртыми о шкоты, вёсла и парусину: и знаменитые барки «Крузенштерн» и «Седов», и менее известная шхуна «Кодор»…
Хотя почему я сказал, что «Кодор» малоизвестен? Потому что по телевизору не показывали? Это я погорячился. Многие знают про праздник «Алые паруса», которые приурочивают к выпускным экзаменам в школах. Это давно уже праздник российского масштаба, хотя и проводится в Питере, на Неве, на фоне разводных мостов. Так вот, с 1971 по 1979 год роль галиота «Секрет» исполняла трехмачтовая шхуна «Кодор», на которой убирали бермудское вооружение парусов и соответствующим образом камуфлировали. И вообще, этот парусник был уникален: на фок-мачте шхуны был установлен вспомогательный прямой парус «брифок». Больше ни на одном паруснике такого не повторяли.
А ещё, многие видели фильм «Остров сокровищ», производства киностудии «Ленфильм». В 1982 году под Сестрорецком шхуну «Испаньола», описанную в романе Свивенсоном, прекрасно заменила шхуна «Кодор». Со съёмками были связаны несколько курьёзных и занятных моментов, так сказать, кухня кино. Например, корабельные пушки были выточены из дерева и весили от силы пять килограммов, хотя чугун по виду… А стреляли из них зарядом пороховой смеси, упакованной в обычный презерватив. Однако, про этот фильм достаточно много известно и, при желании, можно найти информацию.
А вот про другой интересный и, думаю, неизвестный случай узнать будет занятно. В том же 82 году «Кодор» появлялся в кадрах фильма Таллиннской киностудии «Арабелла – дочь пирата». Каким образом происходили переговоры об использовании шхуны в фильме, этого я не знаю, но ранним летним утром недалеко от Таллинна в море к шхуне подошел пограничный катер и на борт поднялись несколько человек: офицер-пограничник и пара гражданских. Утро ещё не включило Солнце, только слегка обозначило намёк о нём на востоке. Этот момент хорошо виден вначале фильма (где-то одиннадцатая минута). По сути, была ещё ночь.
Из всего экипажа о происходящем знали только несколько человек – вахтенная смена. Мне сказали спрятаться на тамбучиной, но контролировать ситуацию. Всё, весь инструктаж. Ничего не понятно. Что контролировать? Как? Но отошел и притаился с правого борта и выглядываю осторожно – интересно. А со стороны кормы, слева, к нам приближался большой катер, носовая часть которого была обвешана реями, парусами, вантами, бушприт торчал, короче, если смотреть с кормы (стояла камера) полная аналогия парусника. И если бы только такелаж, так нет же. На всем, чём можно висели «пираты» с ножами, пистолетами и соответствующими лицами. Катерок бодро подходил к «Кодору», но рулевой не рассчитал курс, и «атакующие» проскочили мимо. Зря только саблями махали. Те, которые находились у нас на борту, что-то поговорили в рацию. Им что-то ответили. Пошли «пираты» на второй дубль. Опять повисли на вантах с ножиками.
В это время на палубу вышел полусонный курсант, Серега Епишев…ну, надо было ему до гальюна прогуляться. Я ему шепчу: «Прячься, уйди назад». А он не понимает, не проснулся. Стоит сонный, глаза ещё не открыл, щурится на меня: «А? Чего?» – и голый живот почёсывает (из одежды на нём только трусы и тапочки).
В этот момент «пираты» своим бортом ударили в наш и с криками посыпались на палубу, изображая абордаж. А Серёга ведь не знал про съёмки… Он на полусогнутых ногах заметался по палубе, бледный, голый, но проснулся сразу – глаза по рублю, круглые. А пираты со всех сторон с криками; и так они хорошо сыграли, что даже у меня, который был в курсе ситуации, желание за борт прыгнуть почти созрело. Там же сабли по метру. А рожи… Ну, сорвался ещё один дубль. Хотя в фильме, что-то белое на палубе мелькает. Вот думаю, не Серега ли в истории кинематографа засветился.
Потом, днём, снимали вкусную сцену – торт ели. Скажу честно, мои однокурсники от того торта, а он был огромный, килограмм пятнадцать, тоже откусили, не только актеры фигуры и зубы портили. И Серёга, вроде бы, потраченные калории себе компенсировал.
