Вот так.

Нет, это не колдовство в том смысле, в котором вы все ждете. Я – некромант. Мне доступна только магия смерти… ну и немного целительная магия жизни, поскольку когда-то одна умирающая знахарка поделилась со мной частью своих сил. Но все-таки убивать, останавливая сердца, мне намного легче. А лес, каким бы он ни был, был живым. И также боялся умереть.

Из травы в том месте, куда упали капли крови, повалил густой дым, который смешался с туманом, поглощая его и заставляя отступать. Я продолжал начитывать заклинание, чувствуя, как пощипывает ладонь, когда с нее срывались все новые и новые капельки. Конь подо мной замер, как статуя, а потом пошел. Я позволил ему переступить защитный круг – моя уверенность в своих силах крепла с каждой минутой.

Мы шли по миру, шли сквозь мир, отмечая путь дорожкой дымящихся капель, от которых веяло смертью. Вокруг нас двигались деревья, то придвигаясь ближе, то отступая и растворяясь в сером мареве. Между ними мелькали какие-то тени, сгорбленные, словно животные, вставшие на задние лапы или люди, которые походкой стараются подражать зверям. Они пытались убежать от созданного мною дыма, но это получалось не у всех. Где-то время от времени слышался треск и хруст, как будто челюсти огня перемалывали ветки и кости – дым настигал очередную жертву. А надо всем этим в серо-зеленое марево медленно, словно через силу, вползало бледно-розовое пятно восходящего светила.

Рядом слышались слова молитвы – это бормотал себе под нос пра Михарь. Я не прислушивался, кому он молился – все существо было подчинено другому, тому, что творилось вокруг. Нет, я не колдовал – у меня нет власти над природой. Я просто попытался испугать этот мир. Ведь деревья, каковы бы они ни были, живые существа. Они дышат, слышат, чувствуют окружающий мир – только у них совсем иные чувства. Ведь музыку можно извлекать не только касаясь струн. У флейты, например, нет ни одной струны, но кто скажет, что флейта – не музыкальный инструмент? Вот и деревья. Они живые, как и мы. И тоже боятся умереть. А это значит, что мало-мальски грамотный некромант способен внушить им страх перед смертью.

И у меня получилось. Напуганные деревья стали отступать, заслоняясь ветвями. Правда, у некоторых, самых упрямых и настырных, пришлось-таки отнять жизнь. Клянусь, это была самозащита – иначе их корявые сучья все-таки дотянулись до меня. Один небрежный пасс, короткое концентрирующее заклинание – и вот они застыли, высохнув вмиг, и лишь желтая сморщенная листва сыплется с поникших ветвей.

Это было последним ударом. Противник – кем бы он ни был – дрогнул, отступая. Порыв ветра разогнал туман. Вместе с ним ушел и колдовской дым. Стало заметно, что мы находимся на берегу озера, края которого так густо поросли ивняком, камышом, тростником и прочей болотной и озерной травой, что чистую воду можно было разглядеть только с конской спины.

Но самое главное – там, впереди, на небольшом пятачке среди кустарника, виднелась статуя. Она стояла вполоборота, так что рассмотреть ее черты удавалось с трудом. Только и поймешь, что это – женщина, судорожным отчаянным движением прижавшая руки к груди. Виднелась грудь, косы, да и одежда тоже не оставляла сомнений. Неведомый скульптор изваял ее с такой точностью, что казалось, будто это не мертвый камень, а окаменевшая живая женщина. Почему-то одолело любопытство – а что, если подойти поближе и заглянуть в каменные очи? Статуя смотрела на озеро. Проследив за ее взглядом, почувствовал, как неприятный холодок пополз по спине.

– Брашко!

Да, это был Брашко. Тело студента торчало на небольшом островке посреди водоема неестественно прямо, словно чучело. Лишь позже до меня дошло, что он прикручен к вбитому в землю столбу. Руки свободно висят вдоль тела, голова слегка запрокинута – под волосами, если присмотреться, поперек лба проходит узкая полоска кожаного ремешка, которая не дает голове склониться на грудь. Глаза закрыты. Лицо безвольно.

– Он жив? – рядом со мной возник пра Михарь.

– Не знаю.

Это было правдой – на таком расстоянии почувствовать, живой человек или нет, практически невозможно. Тем более, когда вокруг полным-полно других, наверняка живых, людей. То есть, хочу сказать, что видно их не было, но зато присутствие ощущалось.

– Что будем делать?

Это пра что, у меня спрашивает? У типа, который ни дня не проработал инквизитором?

– Понятия не имею, но…

Но стоять и смотреть спокойно не станем.

Тихий звон поплыл в воздухе. Колокола? Откуда? Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что звук идет…из-под воды. Осторожно тронул пятками конские бока, чтобы подъехать ближе и посмотреть, что там происходит. Померещилось или нет, но в глубине, за рябью водной поверхности, действительно отражаются стены и крыши каких-то строений?

Ну да, я слышал истории и даже вроде как читал о таинственных городах, скрытых в недрах болот. Но почему-то вслед за большинством полагал это иносказанием – вот, мол, непокорные листвы таятся от королевского гнева, забрались в свои трясины и сидят там сиднями, сопротивляясь попыткам их ассимилировать. И, дескать, в своих городах они цепляются за давно отжившую старину, и вообще… Но никогда не мог подумать, что таинственные города – это такие вот отражения… отражения чего? Обман ли это зрения или нет? Кажется, если подъехать еще ближе, если сосредоточиться, срывая покров иллюзии, можно разгадать эту загадку. Больше, чем уверен, что в справочнике найдется подходящее заклинание – нечисть ведь тоже часто пользуется иллюзиями, маскируясь под обычных людей.

– Стой.

Конь резко остановился. Я, поглощенный созерцанием открывшейся картины и размышлениями, едва не вылетел из седла.

Опять Болотный Дед. Возник из камышей, словно выпь – только что его не было, и вдруг появился.

– Стой.

Теперь в нем больше величия и силы – как-никак, он стоит на пороге родной стихии. Пожалуй, сейчас он сможет и атаковать.

– Стою, – только дурак будет с ним спорить в этот момент. – Дальше что?

– Зачем пришел?

– За своим… – язык споткнулся. А, собственно, зачем я пришел? Когда двигался сюда, была цель – прийти. А теперь что?

– Я пришел узнать…

А, если раскинуть мозгами, что я пришел узнать? Ведь не за разгадкой тайны, почему в озере отражаются стены несуществующего города, проделал столь долгий путь! Да, на языке вертелось много вопросов, но что-то подсказывало мне, что ответы на некоторые искать надо не здесь. И надо было выбрать один или два, самые главные, которые не могут подождать.

– Я хочу увидеть сына.

Возможно, через день или час я пожалею о сделанном выборе. Возможно, только что я упустил единственный шанс. Но как бы то ни было, у меня был выбор – и я его сделал.

– И ты ничего не хочешь узнать?

Хочу. Я много, чего хочу узнать. Что здесь творится? Зачем похитили Брашко и что с ним собираются делать? Что это за город, от которого осталось лишь отражение? Как сюда, в этот край лесов и болот, попал мой ребенок, который человек только наполовину? Почему мэтр Бруно Черный хотел меня убить? И точно ли глава гильдии некромантов стоит за всем этим. Или я сам придумал себе удобное объяснение?

– Я знаю достаточно, чтобы не задавать вопросов. Я хочу увидеть сына.

Светлые, водянистые глаза впились в мое лицо. На дне этих глаз медленно разгорался огонь. Холодный бледно-зеленый кладбищенский огонь. Могилы, где готовится к вылуплению личинка упыря, тоже светятся в темноте зеленоватым светом…Кто затаился на дне этих глаз и только ждет мига, чтобы вырваться на свободу? Кто бы ты ни был, я загоню тебя внутрь, обратно, где тебе и место! Слышишь, кто бы ты ни был? Я – некромант. И у меня есть власть над миром живых и миром мертвых. И я стою на границе, которую ты не имеешь права переступить, пока я жив!

Огонь на дне водянистых глаз разгорелся ярче. Тот, кто явился мне в личине старика, тщился сменить облик и явить себя двум дерзким людишкам во всей красе. Но я не собирался отступать. Еще чего не хватало! Я стою на границе и не сделаю с нее ни шагу. Живой или мертвый, я не дам тебе, тварь, прорваться в наш мир. И мне плевать, что болота – это твоя вотчина, а я пришел незван-непрошен. Это – мой мир. Ты явился из мира чужого. Вот и уходи туда, где тебе место!