– Про болотницу.

– Чего?

Опять захотелось выматериться. Даже с удвоенной энергией. Либо он ничего не помнит, либо ничего не понял. В первом случае надо признать, что с головой у парня не все в порядке, во втором – что не в порядке тем более. И что-то тут не вяжется. Ведь не безмозглый тупица этот Брашко Любечанин! Я листал его личное дело, помню, какие у него отметки и характеристики. И внезапный приступ глупости свидетельствует только об одном.

– Болотница, – произнес четко и ясно, как будто разговаривал с маленьким ребенком, – локальный вид природной нечисти. Обитает только на определенных типах болот. Известно несколько подвидов болотниц, по этим типам болот и различающихся. Любой ведьмак, разбуди его среди ночи после пьянки, прочтет лекцию минут на двадцать, не забыв упомянуть пять или шесть способов спастись от болотницы и болотного деда в придачу. Я воспользовался одним из простейших – использовал коня в качестве проводника. Есть еще способ, но не с твоим умом и сообразительностью им пользоваться.

– Какой способ? – немедленно заинтересовался Брашко.

– Загадки загадывать. Болотный дед обожает загадки. И, если отгадаешь, может исполнить твое желание. Одна победа – одно желание. Но и сам должен понимать, что это должна быть твоя победа. Не сумеешь отгадать уже его загадку – прощайся с жизнью.

Мы обернулись на чарусу. Зеленый ковер уже успокоился, но возле берега, там, где в него попал Брашко, трава и цветы были слегка помяты и испачканы, как будто о них вытирали грязные сапоги. Коряга торчала на своем месте. Болотницы не было и в помине.

– Что же делать? – подумал вслух студент. – Дорога-то туда ведет!

– Ведет, а как же! Ты чем думал, когда надписи на том камне читал?

– А я не читал, – огорошили меня ответом. – Я просто внимательно рассмотрел картинки и решил, что эта самая безопасная. Там волны были изображены и какие-то значки, стершиеся от времени.

Я открыл и закрыл рот – признаться, что эту надпись вообще не принял во внимание, не хотелось. Но какой инквизитор признается перед штатским, что оплошал?

– Значки, да? Над или под волнистой линией?

– Э-э… и там, и там?

– Да. Над линией – живые, под линией – мертвые. Понятно?

Брашко молча кивнул, стиснув флягу так, словно это отныне его главное оружие. И куда это он растерял всю свою болтливость? Помнится, на экзаменах и потом, в карцере Инквизиции он трепался языком без умолку, а сейчас слова не вытянешь. Да, вот она, жизнь! Готовишься к одному, а заниматься приходится другим. И никогда не угадаешь, какие она подкинет тебе проблемы.

Вот, например, у меня проблема – что делать с рухнувшим в одночасье планом? Предполагалось, что я буду следовать за Брашко по пятам в надежде, что, используя его, как приманку, доберусь до тайны здешних болотистых лесов. А теперь и сам студент будет знать, что за ним следят и станет действовать осмотрительнее, и местные обитатели явно насторожатся. Уж нечисть и нежить – как пить дать. А если среди листвов – или кто там из людей обитает в чащобах – действительно затаился беглый некромант, но он и вовсе раскусит нас в два счета. И тогда вместо разведки мы попадем в ловушку.

Если уже не попали. Этот подозрительный взгляд в спину. Стоило чуть успокоиться и посидеть, подумать, как снова родилось ощущение, что откуда-то из зарослей за мной наблюдают. Кто?

Быстро оглянулся, обшарив взглядом кусты. Никого. И в то же время там кто-то есть, как пить дать. На всякий случай осенил себя и заросли обережным знаком, потом ткнул в ту сторону растопыренными пальцами, указав на свои глаза – мол, я за тобой слежу. Кто бы там ни был, к моей пантомиме он отнесся с полным равнодушием. И лезть на разведку что-то не хотелось. Я вряд ли кого-то обнаружу, а это означает одно из двух – либо соглядатай уже исчез, либо у него мощная защита. Ибо одно дело – отвести глаза простому человеку, и совсем другое – тому, кто наделен внутренним зрением.

– Вы мне можете объяснить, что тут происходит? – нарушил молчание Брашко. – Я ничего не понимаю. И, кажется, имею право требовать объяснений!

– Ты требуешь отчета у инквизитора? – пришлось ущипнуть себя, чтобы понять, что мне это не приснилось.

Студент слегка побледнел, когда до него дошел смысл его просьбы, но отважно кивнул.

– Что ж, мой юный ученик, – я вспомнил добрые улыбки пра Михаря и попытался выдавить одну из них. Получилось похоже – парень побледнел и поспешил отодвинуться так живенько, что пришлось обхватить его за плечи, силой удерживая на месте. – Слушай!

– Вот оно как, – вздохнул студент, когда я выдохся. – Не думал я, что все настолько серьезно!

А уж я-то как не думал! Вернее, думал и даже слегка вспотел от напряженной умственной работы. Надо ведь было не просто поделиться секретной информацией, но и на ходу фильтровать ее, что-то умалчивая, а что-то намеренно искажая. Брашко Любечанин, конечно, парень умный, однако, меньше знаешь – дольше проживешь.

– Но мне кажется, вы чего-то не договариваете…

Действительно, умный!

– Меньше знаешь – крепче спишь, – наставительно молвил я.

– Ага, в теплой уютной могилке, – парировал он.

– Как будущий некромант, ты должен понимать, что вечный покой – это сказка. И могилки не всегда бывают теплыми и уютными, – кивком головы назад указал на оставшуюся за спиной чарусу. – В некоторых сыро, холодно, противно и всякая перепончатолапая нежить хватает за интимные места. А ты лежишь, как бревно, все чувствуешь, все понимаешь и ничего сделать не можешь.

– Знаю-знаю, – хмуро отозвался студент, – нас уже вводили в транс, чтобы поняли, что грозит.

– И как?

– Страшно. А мне еще Лаванда в пару попалась. Лежит она передо мной, неподвижная, только взгляд в потолок уперся. И по этим ее глазам вижу, что она ждет… ну, не знаю… ничего хорошего не ждет. Аж в комок вся сжалась. Сознание-то нам оставляли… И наставник отвернулся…

– Мэтр Гуглош любит такие шуточки откалывать, – кивнул я.

– Вы его знаете?

– Я у него учился! Как и у всех, кто еще преподает в Колледже. Там ничегошеньки за четыре года не изменилось…

Вот только своего бывшего студента большинство преподавателей не признали. Действительно забыли, потому что «вас много, а я один!» – или предпочли нарочно не вспоминать человека, явившегося к ним в рясе инквизитора?

– Ну, – к Брашко понемногу вернулась его обычная болтливость, – я для вида ее потрогал… Ну, за всякое… не подумайте плохого, просто быть с девчонкой и не полапать ее… И потом – от меня же ждали, что я чего-то буду делать, а не просто столбом стоять! Пришлось…э-э…действовать. А потом я наклонился и шепнул ей – мол, не бойся, ты мне нравишься… и все такое… У нее глаза как были стеклянные, так и остались. Я думал, что она меня либо не услышала, либо с перепугу не поняла, что я сказал, а когда меня самого в транс ввели, слышу шепот: «Ты мне тоже!» Вот после этого мы и стали встречаться… А у вас так было?

– Что? С девушкой? У нас на курсе – не в нашем потоке, на параллельном – троих отчислили после этого занятия. Извращенцы оказались, а один так вообще насильником. И еще кое-кто сам ушел. Не выдержал испытания. Не знаю, заметил ли ты, но будущих некромантов постоянно испытывают, и не только на экзамене. Провалиться, сдавая экзамен, конечно, можно, но всегда дают шанс на пересдачу. Даже несколько раз. А вот если не выдержишь такого испытания – покидаешь Колледж на счет «раз».

– Боятся, – высказался Брашко.

– Чего?

– Ну, того, что среди нас рано или поздно появится очередной, скажем, Темный Властелин! – пожал плечами студент. – Повелитель мертвых, да просто тот, кому будет доставлять удовольствие утопить мир в крови. Мы же опасны! Вон даже инквизиторы не скрывают, что они ведут за нами наблюдение!

С этими словами он выразительно покосился в мою сторону. А я? Что – я? У самого из головы не идут посмертные слова Руно Беста о повелителе, который засел в этих болотистых землях.