Я еще ломал голову над этой проблемой, когда у ворот заметил пра Михаря. В последнее время он взял за привычку появляться на пути только для того, чтобы сообщить нечто неприятное. Вот и сейчас вид у моего куратора был настолько мрачный, что захотелось провалиться сквозь землю, чтобы избежать нагоняя. Хотя, если из-за этого промаха меня уволят… Надо закрепить успех.

– Я так и знал, что найду вас здесь, брат Груви! Там вас ищут, с ног сбились…

– Опять? – воскликнул я, всплеснув руками. – Вот так всегда! Стоит ненадолго отвернуться, как начинается все самое интересное. И что я на сей раз пропустил?

– Вопрос в том, что на сей раз пропустили мы! Депеша из Хочева. Найдено восемнадцатое тело.

Ой. Ёрничать сразу расхотелось.

Про этот городок я не знал абсолютно ничего. Нет, название несколько раз слышал, даже проскальзывала информация о том, что когда-то там то ли происходили какие-то исторические события, то ли жила какая-то известная личность… В общем, знал про него то же самое, что и про любой небольшой городок в стране. Но вот никак не мог понять, как он связан со мной лично? Там у меня не было ни знакомых, ни друзей, ни родни…

– Вы уверены?

– И да, и нет. С некоторых пор мы приняли решение и разослали во все концы страны приказ немедленно докладывать обо всех случаях смертей молодых некромантов, закончивших обучение меньше четырех лет тому назад. Откуда, как вы считаете, мы знаем и о случаях невероятных исчезновений, и обо всех дуэлях, и о провалах на работе… Кстати, да будет вам известно, что позавчера было доставлено сообщение из еще одного городка.

– Девятнадцатое тело?

– На сей раз живое и здоровое. Некий молодой некромант внезапно написал заявление об уходе. Дескать, понял, что совершил ошибку и желает заниматься чем-то не столь опасным. Сошел со сцены сам, видимо, не дожидаясь, пока его спихнут оттуда силой. Мы уже отправили по его следам дознавателя, чтобы он лично побеседовал с невозвращенцем. Пока пришло только одно сообщение – уволившись, некромант исчез в неизвестном направлении. Сейчас ведутся его активные поиски – подняли архивы, нашли адрес его семьи, устанавливаем связи среди друзей на случай, если он подался к кому-то погостить. Ибо кто знает… Точно также, правда, не столь тщательно, мы проверяли и остальных пропавших без вести. Но эти не успели уволиться. Просто однажды выехали из дома и не вернулись.

По мере того, как он говорил, настроение у меня все больше портилось. Что-то подсказывало, что это только начало. И что мы в лучшем случае никогда не найдем этого беглеца, а в худшем – через некоторое время отыщется его труп. Его, конечно, можно будет допросить – некромант я или нет? – но если тело найдут обезображенным или разложившимся, допроса может и не состояться.

…А вот тут предвижу поток возражений. Дескать, а души умерших-то на что? Вызвать из Бездны и разговорить. С призраками-то общался на счет «раз», да и жена у тебя сама Смерть. Неужели не посодействует? Но проблема в том, что не с каждой душой можно побеседовать в задушевной обстановке (зацените каламбурчик!). Те, кто поднимаются на Небеса, крайне неохотно идут на контакт. А из Бездны с той же долей вероятности можно вызвать и демона. Кроме того, после сорока дней душа начинает терять свою целостность. У нее начинаются «провалы в памяти». Она имя-то свое прижизненное не всегда способна вспомнить, а вы хотите побеседовать с нею о прошлой жизни! Плюс есть такие специалисты, которые могут нарочно испортить тело и сделать его непригодным для временного вместилища души. Достаточно вспомнить пристно памятного Ладиана Байта. Гебриан-Дей Долл, барон Чернореченский как раз и испортил его тело так, что оживить юношу и вернуть ему жизнь оказалось невозможным. Но даже если как-то обойти эту проблему и попытаться вытащить душу из Бездны, попросив саму Смерть, где гарантия, что все получится? Да, моя супруга рано или поздно отыщет среди сонма душ ту единственную, которая нам нужна. Но сколько ей для этого понадобится времени? Не окажется ли слишком поздно? Нет, на этот вариант не стоит рассчитывать и поскорее вернуться к тому, что все это время вещал мне пра Михарь, и которого я почти не слушал, задумавшись о своем.

– Что?

– Вы меня не слушали, Груви?

– А…э-э…ну…

– Понятно, – начальник вздохнул и добавил про себя несколько слов, которые легко можно было прочитать по губам и обидеться. – Вы это нарочно?

– А…да! То есть, нет! Конечно, нет… Не всегда.

– Понятно, – повторил он. – Это важное дело, Груви. Дело жизни и смерти. И, если вы его завалите… а вы его непременно завалите с таким отношением к делу!.. То я тогда…

– Вы меня уволите?

Призрак свободы замаячил где-то вдалеке, махая радужными крылами.

– Вот еще! Это самое простое – уволить вас. А заодно и поставить в ряд с теми, чья жизнь сейчас под угрозой…

– Вам-то что с того? Баба с возу – кобыле легче…

– Вы думаете? – он неожиданно криво улыбнулся.

– Это пословица такая. Народная мудрость!

– То есть, вы… все-таки не слушали? И ваше высказывание не относится к моему сообщению?

Я счел за благо промолчать.

– Восемнадцатой «жертвой обстоятельств» – назовем пока это так! – стала некая Марджет-Дорис Крама, которую вы, если верить донесениям, когда-то дразнили «кобылой».

Ой. Вот теперь точно – все.

Недавно прошел дождь, и на дороге тут и там виднелись лужи. Кони равнодушно шлепали копытами, разбрызгивая грязь, и наши сапоги и подолы плащей уже были в пятнах. Природа воспряла духом после долгой зимы и холодной весны – все зеленело, расцветало, пело и веселилось. Но я посматривал по сторонам, на дикую сирень, одуванчики, дикие яблони и вишни, порхающих по веткам птиц с мрачным негодованием. Какой контраст – все кругом радуется жизни, а мы, два мрачных типа, едем в другой город для того, чтобы на месте разобраться с загадочной смертью молодой некромантки Дорис Крама.

Мы. Я не оговорился. Пра Михарь, как официально возглавляющий расследование, сам вызвался ехать в Хотев, да и меня потащил, «чтобы развеяться». Развеяться! Тоже мне! Попробуй тут развейся или расслабься, когда надо постоянно ждать, что еще взбредет в голову моему начальству.

Когда мне сказали, что предстоит кое-куда съездить, я сгоряча брякнул: «В челюсть!» Но шутку не оценили. Обозвали ее бородатым анекдотом и приказали собирать вещички – мол, через час отъезд, все бумаги уже подписаны.

Дорога вилась по перелескам, то спускаясь в низины, то взбираясь на холмы, то скользя по склонам. Пейзаж постоянно менялся, и для того, кто никуда не спешит, в дороге будет не скучно – знай, смотри по сторонам.

– Смотрите, Груви, как прекрасен мир! – пра Михарь, словно нарочно, почти не умолкал. – Как чудна и многогранна жизнь! И как она сложна и упряма. Казалось бы, вся природа должна скорбеть о смерти молодого специалиста, но нет! Светит солнышко, поют птички, цветут цветочки, ветерок ерошит травку и листочки… Мир ликует и веселится. Ему нет никакого дела до того, что где-то гибнут во цвете лет молодые люди. Этим цветочкам и птичкам все равно. Я даже скажу больше, – он подмигнул, – что и большинству людей это безразлично.

Угу. Большинству. Только я-то в меньшинстве. И мне это не безразлично. То есть, мне бы очень хотелось махнуть на все рукой, но случай с Дорис-Марджет… В свое время я не испытывал никаких чувств к этой девице. Она была слишком настырной, слишком умной, слишком решительной и, к тому же, пыталась выскочить замуж, окрутив моего названного брата. Какую цель преследовала только практикантка? Была ли это последняя попытка избежать неприятной обязанности работать по специальности? Или просто чисто женское желание нравиться, любить и быть любимой? Я не думал об этом. А сейчас, после стольких лет, все осталось в прошлом. Почти все.

– И что вы так мрачны, мой юный ученик? – продолжал пра Михарь, как ни в чем не бывало. – Смотрите на жизнь проще. В конце концов, это происходит каждый день…