Я уже стонала и даже всхлипывала от сладкой боли, а мой поработитель, осторожно повернув меня спиной к себе, схватил рукой за волосы, так что я больше не смогла закрыть глаза и вынуждено смотрела на Мишеля; а тот стоял, понурясь. Миург же все больше и больше входил в раж. Сжав свободной рукой меня за грудь, слегка укусил зубами за шею. А потом я чувствовала, как его клыки проникают все глубже в мою кожу, но странно! – это ни на йоту не охладило мою страсть, а раздразнило даже еще больше, и я на миг возжелала даже, чтобы он укусил меня покрепче.

– Съешь меня всю! – взмолилась я, когда Миург, резко подхватив меня на руки, зарычал. Он же бросил меня на постель и зарылся лицом между ног. Затуманенным взором я смотрела куда-то в потолок, а мои руки теребили его за голову, гладили по шее, по спине. Мой «цветок» же распускался все сильнее, он набухал, словно почка на дереве, готовая вот-вот лопнуть и выпасть со своей оболочки. Я перевела свой взгляд вниз и увидела изумрудные глаза Миурга.

– Еще… – простонала я.

Перевернув мое безвольное тело животом вниз, мужчина жарко задышал на ягодицы. Моя дырочка напряглась в предвкушении его сладостных касаний. Но Миург теперь не запустил туда свой палец, а сделал что-то совсем иное: осторожно следуя языком между ягодиц, он начал шумно вдыхать воздух, словно принюхиваясь, а потом – принялся вылизывать меня сзади, проникая и неистово всовывая свой шершавый язык внутрь моего тела и шевеля им там. Я же, искусно изогнувшись, удерживаемая только его властной рукой, бессознательно ухватилась за торчавший прямо возле моего лица член губами и принялась его ласкать. Я сама не знаю, как так получилось, что я вела себя теперь как опытная шлюшка, будучи всего лишь вчера еще девственницей и даже не подозревая о всех тех изощрениях, которые только что испытала. Но тело мое само подсказывало мне, как себя вести с мужчиной, тем более – с таким опытным, каким был, наверное, Миург.

Пот градом катился по моему телу, мои губы опухли от низких поцелуев, а волосы слиплись и закрывали половину лица. Но время от времени открывая глаза, я видела Мишеля, и это только придавало остроты моим ощущениям.

Под конец, обессилевшую, и дрожащую от множества пережитых мной оргазмов, Миург подхватил меня на руки и, держа перед собой, залил всю семенем. Горькое и горячее, оно попало мне даже на лицо, и я совершенно не противилась этому, а с удовольствием, словно сладкую амброзию, слизала душистые капельки языком.

– Теперь она твоя, и я больше не буду претендовать на тело Мелиссы, – будто бы откуда-то издалека донеслись ко мне слова Мишеля. – Сын, ты только что доказал, что имеешь право владеть этой женщиной безраздельно!

Потом все стихло, и я погрузилась в сон.

Утром я чувствовала себя так, как будто бы по мне проехалась тройка лошадей. Все тело ныло, а малейшее движение заставляло вспомнить о том, что произошло вчера. Но это, тем не менее, были приятные ощущения.

Шторы не были подняты, и мягкое освещение комнаты вызывало во мне чувство радости и полнейшего умиротворения. Я спокойно рассматривала абстракцию на стене и вспоминала, чем закончилась битва. Глаза мои выделяли все новые объекты на рисунке, и я, дав волю своей фантазии, представляла, что оранжевые брызги – это вспышки салюта, которыми поприветствуют мой въезд в голубую гряду; где-то за ней (или просто там) – столица Мяурии, а среди скал, стоит замок моего Миурга.

Вдоволь налюбовавшись картиной и млея от предвкушения новых и радостных для меня изменений (а разве могло бы быть иначе?), я мягко потянулась – словно кошка.

«Так вот, на меня ждут новые приключения! – подумала я. – Миург, конечно же, не оставит меня в доме своих родителей. А если ему совсем скоро придется уезжать, значит, он заберет и меня с собой!»

Дотронувшись рукой до шеи, я нащупала там след от его укуса – это был рубец, хоть и небольшой, но все-таки его невозможно будет скрыть от любопытных глаз, тем более – и нечем.

«А вот и нет! – вдруг вспомнив о коробке с куклой, я рывком вскочила с постели, надеясь использовать какую-то тряпицу. И только теперь обратила внимание на то, что мое голое тело покрыто чем-то липким. – Ах, это же сперма Миурга!»

Не зная, где находится комната, в которой я могла бы помыться, и не решаясь самостоятельно покидать свои покои, я в замешательстве застыла.

«И чудненько же я теперь выгляжу», – представив свою взлохмаченную шевелюру, подумала я. На полу все так же лежала «Кама-сутра» и я, не зная, чем же еще занять глаза и боясь пошевелиться, уставилась на нее.

Но не могла же я стоять так вечно! Хоть и вся липкая, и без воды, но я должна была как-то привести свое тело в порядок, или хотя бы скрыть от других этот компрометирующий след от укуса. Поэтому, тяжело вздохнув и приняв себя такой, какая я есть (недаром же читала поучительные статьи по психологии в журналах!), сделала несколько шагов в сторону коробки; сняв картонную крышку, я достала оттуда несколько кукольных нарядов. Это были платьица, сшитые из яркого шелка. Порывшись еще, я отыскала бусы, пару сапожек и даже зеркальце с расческой.

«Если тут и не носят одежды, – решила я, – то все-таки (по крайней мере, женщины) украшают свое тело! Так что, думаю, мне можно скопировать немножечко стиль Ванды»– и, ухмыльнувшись, принялась за дело.

Синюю сумочку из лакированной кожи я использовала как застежку; платьица, порвав на лоскутки, завязала в узлы; распоров сапожки и искусно пристроив между ними зеркальце, повесила украшение себе на шею.

– Ну, вот и все! – сказала я, опуская на шею волосы и, с усилием скосив глаза, попыталась разглядеть сделанное мною «ожерелье». А потом прыснула от смеха: вот бы кто из друзей увидел меня в таком хенд-мейде!

Не зная, чем еще себя занять, я подошла к окну и, нажав на рычаг, убрала штору. Из-за стекла, ухватившись четырьмя лапками за сетку, оттуда на меня смотрело странное существо, напоминающее не то летучую мышь, не то небольшую обезьянку, только с крылышками и огромным мешкообразным зобом под подбородком.

– Ой, привет, ты кто? – спросила я, просто так, даже не надеясь получить ответ. Потому что это было бы даже слишком – чтобы и мыши здесь тоже говорили (или кто оно там такое?)

– Привет, – странно низким голосом пробасило нечто. – Что, а твоя хозяйка все еще спит?

– Ннн… Не поняла?

– Ну, Ванда еще дрыхнет?

– Я не знаю, – медленно вступая в углубление в полу, сказала я. – А ты кто такой?

– А ты-то кто сама такая?

– Я? Я… Меня тут зовут Мелисса, но вообще-то я из другого мира.

– Я тоже, – пробасило существо. – Так что, иди, зови хозяйку, пускай открывает дверь, а то мне некогда, дел по горло.

– Но я не знаю, куда идти!

– Как это? Ты же в доме. Скажи, что коловертыш свежего молока доставил.

– Хорошо, – с интересом взглянув на маленькое мохнатое тело, я развернулась к выходу.

Неуверенно ступая в темноте, я вышла в зал. Там было пусто. «Наверное, еще слишком рано и все спят?» – подумала я. Но, помня о просьбе коловертыша, решила найти Ванду и сообщить ей о странном госте.

В детстве я любила сказки и помню, как-то в одной книге прочла историю о ведьме, у которой в услуженье была кошка, черная. Так вот, именно такое обличье принимал коловертыш – мифическое существо, помощник ведьмы. Он служил своей хозяйке тем, что забирал раздобытые ею от коров молоко и масло и, упрятав в свой зоб-мешок, приносил в дом. А там изрыгал в специально приготовленную для этих целей посуду.

«Вот ведь – тоже кошачий прихвостень! – подумала я о разносчике молока. – И как это им удается шастать туда-сюда?»

Следующий коридор привел меня к небольшой и светлой галерее, на которую выходило двое дверей. На цыпочках подкравшись к одной из них, я осторожно взялась за ручку, немного приоткрыла и заглянула в щель.

В голубоватых сумерках увидела большую комнату, в ее центре – спущенный до пола полог, как и в комнате Миурга; только этот был ярко-желтого цвета и весь усыпан изображением цветов.