Не удержавшись на ногах, я упала в лужу – прямо лицом в грязь!

Калитка громыхнула железом, защелкнулся замок и сразу же послышались звуки отдаляющихся шагов – а я так и осталась лежать; одна, среди пустынной улицы, в грязи.

«И зачем мне было вставать в такую рань? – думала я, осторожно подымаясь на корточки. – Ведь сегодня же воскресенье, можно было бы поспать подольше!»

Несмотря на ненастную погоду, одетая лишь в шелковую пижаму, я поначалу совершенно не почувствовала холод: возможно, так на меня подействовал стресс? Но встав на ноги и прислонившись спиной к высокому каменному забору, опять затряслась от озноба.

Там я и простояла некоторое время – одна, замерзшая и вымокшая под дождем, капли которого сбегали грязными ручейками по моему лицу.

Идти мне было некуда: в старой квартире уже, наверное, жили другие люди (да и кто бы меня туда пустил без матери?). Отца я не знала. Брат неизвестно где. А иных родственников и не было в помине.

Поэтому, набравшись смелости, я подошла к калитке и нажала на звонок.

– Кто там? – услышала я голос кухарки.

– Эээ…э…ттто йййя… – стуча зубами, но стараясь говорить как можно громче, сказала я. – Впусссститтте ммм…мменя обрратно?

– Не позволено! – донесся до меня совершенно не сочувствующий мне голос.

– Прошу… Я ведь тут замерзну! И… Как же мне, голой, стоять тут, посреди улицы? – спросила я, и сразу же употребила, по моему мнению, еще более весомый аргумент: – Соседи могут вызвать полицию!

Вместо ответа калитка резко открылась – и оттуда ко мне полетела моя любимая юбка – со множеством рюш и оборок, следом за ней – фиолетовый корсет.

– Не густо! – подбирая трясущимися от волнения руками свою одежду и кое-как напяливая ее на себя, крикнула я в щель калитки, которая быстро закрывалась, так что я даже не успела разглядеть, кто был так щедр ко мне. И тут, ко всему прочему, усилился холодный дождь.

– Эй вы! – я еще несколько раз нажимала на кнопку. Но ответа так и не последовало.

Холод пробирал меня до костей, в голове вертелась только одна мысль: как бы согреться. «И еще этот дурацкий прикид – юбка и корсет поверх вымокшей, в грязи пижамы!»

Когда же я поняла окончательно, что открывать мне никто не будет, сделав глубокий вдох, повернулась лицом к дороге.

В окнах соседних домов дребезжал свет. И первой моей мыслью было постучаться в чьи-нибудь ворота.

«Но что скажет мама? – подумала было я. Но потом в голове моей стрелой пронеслось: – А разве ей не все равно?»

И, сжав волю в кулак, я пошла через дорогу.

У красивой калитки, декорированной железной паутиной, я простояла несколько минут. А потом двинулась дальше.

Так я миновала всю улицу, на которой стоял дом отчима, и вышла на городскую трассу.

По трассе мчались машины. Со свистом и равнодушно они проносились мимо моей ссутулившейся худенькой фигурки, а я бесцельно брела этим хмурым осенним утром по обочине дороге; продрогнув до костей, тоже не поднимала головы.

Скоро ноги мои совсем окоченели – домашние тапочки давно размокли и сильно мешали двигаться вперед, к тому же противно чвакая. Поэтому я согнулась пополам, чтобы их снять, и краем глаза увидела радугу. Еле заметная, она прорывалась сквозь тучи и, словно сказочный мостик, красиво висела над дорогой.

Я лишь на миг залюбовалась чудесным зрелищем, как вдруг рядом со мной запищали тормоза. Мое тело обдало брызгами воды и мелким гравием. Потом послышался звук открывающейся дверцы – и из ярко-красной БМВ навстречу мне вышел тщедушный старичок в длиной, достающей ему до щиколоток шубе, голову его покрывал огромный капюшон.

– Лапушка, что ж это Вы в такую ненастную погоду вздумали гулять одна? – пискливый голос заставил меня очнуться.

Я подняла голову – и мои глаза встретились с маленькими черными буравчиками сизых зрачков. Под носом у старичка смешно шевелились жиденькие усы, а выше глаз торчали густые брови.

– Йййяя… Ннне ггуляю! – выпалила я, и мне стало не по себе от того, что вот – стою тут, перед незнакомым человеком, почти голая – в такую холодрыгу. «Еще подумает, что я – путана!» – быстро бросив взгляд на свою коротенькую юбку, испуганно подумала я.

Тонкая одежда совершенно прилипла к моему телу, под маечкой не было лифчика, да и трусов нормальных тоже (легкая шелковая тряпочка пижамы не в счет), поэтому тело мое было выставлено напоказ.

– Ах, какие милые грудки! – подойдя почти впритык и жадно осматривая меня от ног до головы, бесстыдно проскрипел старичок. – А какой животик! А ножки! И меж них, наверное, – темная ложбинка! Какая же хорошая девушка, посмотри, Ванда! И совершенно одна, никому не нужная! Не прелесть ли?

Не успев ответить, я от удивления застыла: открылась вторая дверца, и из нее, тяжело дыша и посапывая, наружу выбралась огромная пожилая женщина. Необъятных размеров тело ее было упаковано в красный атлас, концы которого тоже выглядывали из-под шубы, пошитой, наверное, из шкурок крота. Руки дамы скрывали лайковые перчатки, а на ногах были мягкие туфли с белой опушкой. Еще выше она казалась и от замысловатой прически – черные кудри, сбитые наподобие сливок на торте и заколотые местами маленькими розочками, были к тому же украшены сверху огромным бантом. На носу у старухи были очки – но без стекол, одна только ярко-фиолетовая, усыпанная мелкими стразами оправа.

– Да-да, премилое создание, – пробасила модница, поправляя свою прическу. А потом, подойдя ко мне, протянула белоснежный носовой платок; и пока я утирала им лицо, она стала рассматривать меня сквозь дыры своих очков. – И тоненькая какая! В самый раз!

– О, моя Ванда! – старик вдруг словно переломился в талии – резко согнулся и поцеловал руку спутницы.

– Мой Мишель!

Если бы не дождь, и не дорога, и не события нынешнего утра, я могла бы наслаждаться увиденной картиной вечно, ведь перед моими глазами разворачивалась настоящая семейная идиллия!

«Наверное, это старики, прожившие всю жизнь вместе, – думала я, вздыхая с облегчением: поначалу мне показалось, что пожилой мужчина рассматривал мое тело с похотью. Но теперь… – А вдруг они сжалятся надо мной? И заберут меня к себе… И я буду жить у них как… внучка?»

Мои размышления прервала Ванда.

– Милочка, – пробасила она, обращаясь ко мне. – Куда же ты идешь?

– Никуда, – честно призналась я.

– А чья ты?

– Ничья…

– Так не хотела бы ты в таком случае поехать с нами?

– Поехали, милое создание? – пропищал старик, ловко выхватив из моих рук уже совершенно серый и мокрый платок. Скомкав, он быстро спрятал его в карман своего мехового пальто.

Я не сомневалась ни минуты.

– Хоррошо! Ссспппасссибо! – снова ощущая холод, я еле смогла ответить. Поэтому, не будучи уверена в том, хорошо ли меня расслышала пожилая пара, быстро и с согласием закивала головой.

– Ну, вот и чудненько! – обрадовался старик. – Пойдем?

– Какой редчайший экземпляр! – Ванда опять поправила прическу, и я вдруг заметила на ее голове огромные, торчащие вверх уши, искусно спрятанные под волосами.

– Ну, надо же, как нам повезло, – согласился с ней дедулька. – Просто на обочине подобрать такое чудо!

Когда мы все вместе двинулись в сторону машины, Ванда вдруг пробасила, обращаясь к кому-то третьему:

– Карл! Одень найденыша!

Со стороны водителя сразу же открылась дверца, и на дорогу выпрыгнул юркий юнец. Быстро проковыляв вокруг БМВ, он открыл багажник, извлек оттуда длинную белую пушистую шубу. Набросив ее на мою дрожащую фигурку, он проворно возвратился на свое место за рулем.

– Что ж, теперь ты в безопасности! – уже сидя в салоне автомобиля, Ванда заботливо обняла меня за плечи. – И, пожалуй, сними с ног эти ужасные тапки.

С другой стороны меня обнимал старик. Он так жарко дышал мне в шею и принюхивался, выпячивая губы и язык, что на одно мгновение даже показалось, что он попробовал меня лизнуть. Потом он запустил руку под шубу, и я вдруг ощутила, как его горячие пальцы начали шарить по моему голому бедру, потом поползли выше…