– Нет, я заберу Мелиссу с собой! Во-первых, она мне нравиться. А во-вторых…Ты же знаешь мою проблему… а вдруг она подарит мне ребенка?

– Человеческие женщины не беременеют от мяуров.

– Откуда ты это знаешь?

– Потому что такого еще не было, никогда.

– А вдруг я буду первым?

– И у тебя тоже ничего не получиться!

– Все равно, мне она нужна.

– Но я уже стар, – перебил его Мишель, – и не уверен, что мне повезет еще когда-нибудь раздобыть себе девчонку, которая бы добровольно… И я не могу быть уверен, что твоя мать разрешит мне завести свой гарем… Поэтому, уступи мне Мелиссу?

– Нет!

– Никто же ничего не видел. Нет никаких свидетелей, поэтому будто бы ничего и не было на самом деле.

– Нет…

И тут произошло что-то невероятное. Громко завизжав и растопырив пальцы в стороны, Мишель стремительно бросился на сына. От испуга я присела на корточки и закрыла лицо руками.

До моего слуха донеслось грозное шипение, глухой удар тел о землю, потом – звуки барахтанья и прыжков. «Наверное, мужчины нешуточно сцепились между собой и сейчас начнут рвать друг другу глотки»,– думала я, умирая от страха.

Конечно же, мне хотелось, чтобы победил Миург. Но я понимала, что дом, в котором сейчас нахожусь, принадлежит Мишелю, к тому же он был опытней, и все-таки – отец.

«Но тогда я вынуждена буду остаток своих дней торчать в этом дупле и, листая «Камасутру», мечтать о прогулках в – о боже!!! – розовом ошейнике! А еще ко мне ночью (а может быть и днем) будет наведываться облезлый старый кот, чтобы… О нет! Нет! Нет и еще раз нет!!! – внутренне содрогалась я от такой ужасной мысли. – Пусть лучше это будет Миург!»

Да, я слишком боялась возможного (неприятного для меня) исхода битвы. Но могла ли я хоть как-то на него повлиять?

И, предприняв единственное, возможное в моем положении действие – выглянув сквозь приоткрытую щель в ладонях, начала наблюдать за происходящим в комнате.

Действительно, Мишель наступал очень активно. Он то и дело рывками набрасывался на сына и, ударяя обеими руками сразу, отбрасывал его к стене. Но и Миург не хотел так запросто сдаваться. Яростно защищаясь, он то и дело показывал клыки, впрочем, не решаясь цапнуть ими отца. Потому как если бы такое случилось – и это было очевидным – тот получил бы слишком глубокие раны, а убивать противника – не такой была задача поединка.

Битва была странной: мужчины-мяуры будто бы исполняли таинственный ритуальный танец древних племен. Неотрывно глядя друг другу в глаза, они кружились по комнате, все время намереваясь схватить, прижать, отбросить.

Вот Мишель начал особенно яростное наступление на сына. Поджавшись всем телом и выставив вперед руки, он начал уверенно двигаться вперед, наскакивая, а в его широко открытых, мечущих искры глазах проглядывалась дикая решимость – во что бы то ни стало победить. Миург же, как мне показалось, решил принять волю отца. Он вдруг расслабил тело, руки его безвольно повисли вдоль туловища, на лице читалась отрешенность. Я в ужасе затаила дыхание и опять спряталась за единственно доступным для меня теперь укрытием – собственными ладонями.

«Сейчас Мишель сделает свой последний рывок, и битва будет предрешена. А ты, почему же ты так легко сдаешься?» – подумала я о Миурге, который теперь, наверное, уже сложил свое оружие, и, поджав хвост, с позором уйдет из поля боя, оставив трофей тому, кто, в принципе, имеет на него полное право.

Только ведь этим трофеем должна была быть я, и мне не хотелось осознавать, что мужчина, который только вчера завладел моим телом, сегодня так запросто мог от него отказаться.

«Да ухватись ты ему зубами в глотку! – в мыслях кричала я, посылая свои вопли тому, кто должен был меня услышать. – Ведь даже обычные коты читают мысли! Услышь меня! Я не хочу принадлежать никому, кроме тебя!»

И случилось чудо! Наверное, все-таки приняв мое послание, Миург удачно отбил последнюю атаку. Когда, сгорая от страха и любопытства, я снова посмотрела сквозь щель в ладонях – увидела, как, прижав к полу отца, Миург стоит над ним, одной рукой упираясь ему в грудь, а второй сжимая глотку. Мишель же в это время, неистово извиваясь по земле и стараясь освободиться из объятий сына, надрывно хрипел и скалил зубы. Но Миург был намного выше и сильней его, к тому же – он был молодым мужчиной, поэтому и победа была предрешена еще вначале.

Еще немного потрепыхавшись, Мишель наконец-то смирился со своим полным поражением и, бессильно распластав тело по полу, замер.

– Она моя! – меж тем повторил Миург.

Я вздохнула с облегчением, думая, что мужчины, выяснив свой спор, сейчас уйдут из моей комнаты, и я наконец-то смогу прийти в себя.

Но не тут-то было! Дальше действия разворачивались еще более стремительно и странно. Пока Мишель медленно вставал, Миург подобрал из пола книгу и, открыв ее на первой попавшейся странице, внимательно стал вглядываться в картинку. А потом, отбросив «Камасутру» в сторону, посмотрел на меня. В его глазах хищника и самца я прочитала вызов. «И что ему от меня нужно?»– сидя на полу, я боялась даже вздохнуть. Но этот стремительный взгляд!..

А потом мужчина медленно и уверенно пошел ко мне. Я же еще сильнее вжалась в стену, которая, как показалось, была живой и теплой (но ведь так оно и было). Присев возле меня, несколько минут Миург внимательно изучал мое трепещущее тело, потом, резко подхватив на руки, понес к кровати. Каким-то шестым чувством я поняла, что сейчас может произойти.

Я думала, что хотя бы Мишель, встав на ноги, покинет мою комнату. Но старый мяур просто развернулся к нам лицом и – приготовился смотреть?

– Моя! – бросая меня на постель и становясь над моим беззащитным телом, сказал Миург. С мольбой взглянув вверх, между его сильных и волосатых ног я вдруг увидела вздыбленную мужскую плоть. Он же смотрел не на меня, а в сторону побежденного соперника.

С ужасом ожидая того, что будет дальше, я все-таки в глубине души радовалась, что достанусь не старому плешивому старику, а тому, от мысли о котором мое тело расцветает страстью.

– Мелисса, – опускаясь надо мною на колени, прошептал Миург, – и оно действительно откликнулось на его призыв.

Нестерпимое желание близости, о котором я прочитала в «Кама-сутре», начало возрождаться с новой силой, и огромным облегчением для меня было то, что утолить его собирался именно этот мужчина. Одно только могло мне помешать вполне насладиться его дикой страстью – глаза Мишеля.

«Наверное, таковы их обычаи», – подумала я, со сладостью ощущая, как руки Миурга обнимают меня за талию, а твердое мужское естество постепенно проникает между нежных складок, и в это же время помня о том, что мы тут не одни. И как странно, что при первых же толчках эти смотрящие глаза мне больше не мешали. Мало того – только сильнее будоражили кровь!

Превозмогая страсть, я вдруг вспомнила картинку, увиденную в книге – там ведь тоже было трое. В этот момент уверенные руки Миурга подхватили меня за спину. С силой оторвав от ложа, он прижал меня грудью к себе. Волна неимоверного наслаждения пронеслась по моему телу, я ощутила вибрирующую пульсацию внутри себя, его руки у себя на ягодицах, его пальцы, проникающие…

– Аааааа!!!! – закричала я, когда палец мужчины проник в мою попку и, нежно там двигаясь, внутри, вызвал бурю новых ощущений. Его член плотно прилегал к моей вагине, мои губки, словно влажные и трепещущие ангелочки обнимали остов твердого стержня. Я чувствовала, как мохнатая мошонка касалась нежной поверхности моих бедер, а палец, осторожно толкаясь и кружась, проникал все глубже в дырочку, все настойчивей добиваясь того, чтобы я начала задыхаться и потеряла ощущения реальности. И я действительно почти умирала, чувствуя себя наполненной до краев, любимой каждой клеточкой этого мужественного тела.

И будто бы намереваясь доказать мне, что это еще не все, Миург, припав ко мне губами, чуть не задушил слишком страстным поцелуем.

В его объятиях я билась, словно рыба об лед, и мне было все равно, даже если бы за нами наблюдала толпа зевак.