Я даже позавидовала такой идиллии, тем более, что мое тело, только недавно познавшее подобные ласки, после увиденного начало медленно оживать и наливаться соками. Перевернув наугад еще несколько страниц, и, даже боясь взглянуть на картинку, на открывшейся страничке с текстом я прочла: «При соитии зуд женщины облегчается мужчиной, и это исполнение желанного зовется удовольствием».

Я быстро посмотрела на иллюстрацию – там была изображена невероятная поза: женщина стояла над мужчиной «мостиком», вверх животом, запрокинув голову, она обхватывала губами его член, он же, выпучив глаза (наверное, от счастья), прикасался губами к ее «цветочку».

– О Боже! – простонала я, потому что просто сейчас мой зуд облегчить было некому, и «цветочек» вовсю распускал свои слишком сочные лепестки (наверное, и аромат источая также!).

Громко захлопнув книгу, разбередившую мне все, что только можно было, судорожно заглатывая воздух, я положила ее рядом с кроватью и схватилась руками за коробку. Раскрыв ее дрожащими пальцами, достала оттуда куклу. Прижав куклу к себе, словно любимую подругу (а так оно и было, в моем положении, по сути), я упала лицом на мягкую постель и постаралась успокоиться.

«Да, хорошенько же я почитала перед сном, – не переставая все так же чувствовать между ногами зуд, я покрепче сжала бедра, ягодицы, намереваясь испытать быструю вспышку – и желанное после нее облегчение. – Ну и не похотливая ли я самка? Не тварь ли?» – вспомнила я слова матери.

С трудом, но все-таки мне удалось постепенно справиться с возбуждением. Распластавшись по кровати, я закрыла глаза и постаралась побыстрее уснуть.

Но мягкий свет не позволял мне расслабиться по-настоящему. Поэтому я взяла в руки первую попавшуюся мне тряпицу из коробки и закрыла ею лицо. Я понимала, что всему виной новые впечатления, переживания минувшего дня. Поэтому, решив, что нужно вспомнить о чем-нибудь хорошем, я представила себе новогодний праздник и стала тихонечко напевать детскую песенку о елке.

И сразу же погрузилась в сон. Вокруг меня затанцевало множество огней, вихрем закружились белые снежинки, засияли украшения – яркие шары, стеклянные сосульки, водопад из разноцветных конфетти, серпантин. Когда же, залюбовавшись зеленой красавицей, я вытянула руки и сделала несколько шагов вперед, все никак не могла дотронуться до ее иголок.

Но мне так этого хотелось! Что я еще и еще раз усилием воли вытягивала пальцы. И вдруг они коснулись чего-то мягкого и пушистого, совершенно не схожего на ощупь с хвоей. «Разве иголки такие? – снилось мне. – Возможно, это какая-то неправильная елка?»

А «елка» меж тем уже и сама двинулась мне навстречу. Обнимая меня своими ветвями-лапами, она так сильно прижалась ко мне своим стволом, что я даже вскрикнула, оцарапавшись о ее кору.

И тут сознание медленно начало ко мне возвращаться. Прогоняя остатки сна, я вдруг ощутила, что в комнате не одна. Рядом со мной на постели лежал еще кто-то, и это существо было словно та моя ель со сна – мягким и пушистым.

Боясь даже пошевелиться и открыть глаза, я ощутила тепло чужого тела, осторожное прикосновение его пальцев к своей груди, услышала прерывистое сопение, еле уловимый гортанный стон. Незнакомец сменил положение тела – и вдруг его мокрые губы прикоснулись к моему животу, шероховатый, словно лист наждачной бумаги язык прошелся вниз по бедрам, потом я ощутила его прикосновение к нежным складкам кожи.

«Брррр»… – несмотря на возбуждение, охватившее меня после изучения «Кама сутры», эти прикосновения совершенно мне не нравились. Даже напротив, вызывали во мне жуткое отвращение и страх.

«Это не ОН!!! – подумала я о Миурге, моем первом и единственном пока еще мужчине. – И пускай он мяур, все равно я хочу отдаться лишь ему одному…»

Проснувшись окончательно и оцепенев от страха, я вся сжалась и напряглась. Мне хотелось ударить неизвестного посягателя на мое голое тело, или, отбросив его руки, немедленно бежать. Но я понимала, что полностью нахожусь в его власти, и надеялась только на то, что…

Я просто оцепенела и даже не могла думать, когда он, прильнув лицом к моему «цветку», проник вглубь него своим языком. Но тело само подсказало мне выход – я резко дернулась и на время отбросила от себя занозу. Потом, не смея дышать, перевернулась лицом вниз, укрыв таким способом от посягательств свою грудь.

Меж тем незнакомец не прекращал своих попыток добиться от меня взаимности и, скорей всего, он решил овладеть моим телом полностью. Я же, сгорая от стыда, вынуждена была терпеть его прикосновения. Вот он согнулся надо мной, и я почувствовала его мерзкое дыхание на своей спине. Его когтистые пальцы схватили меня за бедра – и я, несмотря уже ни на что, решила сопротивляться. Когда шершавый язык коснулся расщелины между моих ягодиц, а потом начал проникать в отчего-то вдруг начавшую пульсировать дырочку, я с громким криком «Неееет!!!» – рванулась и, сбросив со своего тела насильника, вскочила на ноги.

И в то же время дверь в мою комнату с грохотом открылась – и в струящемся фиолетовом свете я вдруг увидела Миурга!

Яростно сверкая глазами, он тяжело дышал, а на его мускулистой груди в такт дыханию вздымались мышцы.

Отбросив меня в сторону, он молнией метнулся к кровати. И только теперь я смогла взглянуть на того, кто только что пытался овладеть моим беспомощным телом.

Это был Мишель. Сидя на постели на корточках и угрожающе выгнув шею, он тяжело дышал. Миург же стоял напротив и смотрел на него в упор.

Вот старый мяур поднялся во весь рост, согнулся немного вперед, словно приготовился к прыжку, завыл…

«Ух ты! – увидев между ногами у Мишеля огромный и блестящий красный член, подумала я. – А по виду так и не скажешь, что у такого плешивого котяры может быть такая-вот штуковина!»

Немного приходя в себя, я медленно пошла по направлению к двери. Самцы же, увлечённые собой и заняты друг другом, казалось, совершенно не обращали на меня внимания. Но как только я осторожно ступила на мягкий мох тоннеля, Миург повернул ко мне свое лицо и тихо, но уверенно сказал:

– Возвращайся назад, Мелисса. Ты должна быть здесь до самого конца.

И я подчинилась.

Ночь, наверное, была в самом разгаре, потому что свет из-за штор сиял все ярче, и я могла видеть все слишком хорошо, при этом особенно не напрягая глаз.

– Почему ты здесь? – прекратив свой вой, наконец-то решился первым вступить в переговоры Мишель. – И как ты посмел вмешиваться в мои отношения с… С этим найденышем?! Разве мать тебе не сказала, что человечка моя?!

– Мишель… – меня просто завораживал голос Миурга, только услышав который, я готова была ему отдаться, и мне, наверное, было бы все равно, в каком бы месте это ни происходило. – Это моя женщина, уже моя. Я еще вчера покрыл ее.

– Как?! – подпрыгнув на месте, старый мяур резко дернул головой, и я увидела хищный оскал его зубов. – Как она может быть твоей? Когда это ты успел? И – как посмел без моего согласия, в моем доме!

– Это произошло случайно, – сказал Миург. – Но все УЖЕ случилось. И – она выбрала меня, я услышал зов ее тела.

– Как ты его услышал?

– Она была течной и позвала мужчину. Я тогда проходил мимо, услышал запах, вошел – и уже не смог сопротивляться. Разве ты меня не понимаешь?

– Понимаю… – и Мишель, бросая на меня злобные взгляды, медленно опустился на четвереньки, присел на кровати и, согнув голову, издал долгий вздох. А потом он сказал такое!

– Сын, – не поднимая глаз от пола, прошипел старый похотливый самец, – уступи мне ее! У тебя же есть свой гарем, зачем тебе еще и она? Ведь твои жены разорвут ее в клочья, как только увидять.

– Не могу, – Миург тоже расслабился и прислонился спиной к стене. – Я ее тоже выбрал.

– Я тебя прощаю, – сказал Мишель и, повернув голову в мою сторону, устремил свой взгляд на мое трепещущее от страха тело. – Но ты должен будешь завтра же уехать.

Я внутренне содрогнулась от этих слов и с надеждой посмотрела в сторону Миурга.