А нам долго ехать?

До города около двух часов, ответил Фолинор. Но дальше поплывём на корабле, на месте будем завтра к вечеру?

На корабле? глаза мальчика загорелись.

Да. Не хочешь узнать куда?

Мы к маме едем! воскликнула Илберга. И к Аннис с Саннивой.

К маме? Эйкин недоверчиво прищурился. Почему? Их же всех продали в рабство.

Да. Мы их купили, но ваш отец сбежал, поэтому мы забрали вас вместо него, пояснил Диэглейр. Да уж Хотя, не мог же он сказать я люблю вашу маму и хочу, чтобы она больше о вас не плакала. Наверное, так детям будет проще понять.

Значит, нас тоже в рабство, спокойно кивнул мальчик. Как-то уж слишком спокойно. Но я перестала удивляться, услышав следующие его слова: А, всё равно. Везде будет лучше, чем там, и он махнул рукой в сторону деревни, из которой мы его увезли. А что я должен буду делать?

Помогать матери и сёстрам в свинарнике и на пасеке, пожал плечами Диэглейр. Учитывая, что он сам делал почти всё работу, мальчишке вряд ли много дел достанется.

А, это легко. Я и дома им помогал. Он помолчал, а потом всё же спросил: А батя Он один сбежал?

Один, вздохнул Диэглейр.

Больше дети ни о чём не спрашивали. Может, просто стеснялись незнакомых людей. Я назвала им наши имена, но не думаю, что это что-то изменило. Им нужно время. И мама.

Кстати, говорили дети намного чище, чем тот же Идвиг или их тётка. Раньше я этого не заметила бы, но сейчас отлично слышала разницу. Видимо, они прежде жили в другом месте, где речь у жителей почти как городская, так же говорили и женщины, приехав на остров.

Я заметила, что ноги Илберги, которые видны из-под платья, все в синяках.

Где это ты так? спросила, не удержавшись.

Это? девочка оглядела ногу. Это Сванхилда. Она хотела, чтобы я её на руки брала, но она тяжёлая, я не могла её поднять просто. Тогда она щипалась.

И ты ей позволяла?

Я её в первый раз отпихнула, так она разоралась, словно я её прибила, а тётка Хродвина мне так дала, что я полдвора пролетела, и головой об стенку. До крови, девочка потёрла голову там, где, видимо, была рана. Я подумала пусть лучше щиплется.

Меня тоже Эрвиг всё время толкал и пинал. И даже в обратку не дашь от тётки так прилетит, что искры из глаз. Я и терпел. А сегодня всё же вмазал ему, раз уж всё равно уезжать. Нос ему разбил! гордо сказал Эйкин, потирая кулак. У него самого тоже прибавилось ссадин, но это его особо не волновало, главное он дал, наконец, отпор своему обидчику.

Вот же попали детки в семейку. Уж лучше бы их сразу, с родителями продали. Хотя, если бы их не Эльрод купил, а кто другой, может, у тётки даже лучше показалось бы. Разве всё предугадаешь.

Ладно, всё плохое для них уже позади. Дети снова будут с мамой, никакой тяжёлой работы, еда досыта их же явно держали впроголодь, и, может, через какое-то время они забудут эти два месяца, как страшный сон.

И Базилда больше не будет плакать, а значит, Диэглейр не будет переживать.

Жаль только, что тела Кутберта так и не нашли.

12 августа, день пятьдесят первый

Когда наш корабль отплыл, наконец, от берега, был уже вечер. По дороге в город, мы остановились пообедать на почтовой станции, а в городе отправились на еще не закрывшийся рынок, где Диэглейр купил для детей сапожки туфелек для Илберги не нашлось, их нужно было шить на заказ, но, по словам мужчин, на острове всё найдётся, они просто не хотели, чтобы дети и дальше ходили босиком. Хотя для них это было вполне привычно, как и для меня раньше, но сапожкам дети очень обрадовались. Так же, на пустеющем рынке удалось отыскать новые штаны и рубаху для Эйкина и нижнюю сорочку для Илберги.

А еще Диэглейр не удержался и купил детям петушков на палочке и глиняные свистульки у расхаживающего меж рядов коробейника. Я хотела попросить Фолинора купить свистульку и для Лани, но как только дети стали дружно дуть в свои новые игрушки, я быстро передумала. Пусть Базилда это слушает, а я поберегу свои уши.

Мы поужинали в одном из трактиров на пристани, пригласив с собой и извозчика, который позже помог нам занести на корабль корзины с покупками и свёртки с книгами, дожидающиеся нас в конторе. Когда Фолинор, прощаясь, расплатился с ним, тот долго рассматривал ошеломлёнными глазами золотой в своей ладони, пробовал его на зуб, а потом благодарил и кланялся, даже когда наш корабль отошёл от причала. Наверное, такие щедрые наниматели встретились ему впервые и запомнятся на всю жизнь.

Мы пока не рассказывали детям про драконов, как-то само решилось, что потом скажем, когда отплывём, чтобы никто чужой не смог услышать. Они вопросов не задавали им хватило того, что мы везём их к маме, сами почти не говорили, только если что-нибудь спросишь. Но мы старались много не расспрашивать, и так понятно, что невесело жить в приживалах, пусть и у родни, никому сиротской судьбы не пожелаешь.

На корабле меня ждал новый, неприятный сюрприз. Решив хоть немного отмыть ребятишек хотя бы головы, они, похоже, в бане не были с тех пор, как к дяде переехали, я попросила Фолинора нагреть воду в паре вёдер. Он просто кинул в них несколько огненных шариков и вода тут же согрелась, это было гораздо быстрее, чем нагревать в чайнике на плите, да и отплыли мы уже, мне плиту разжигать страшновато было. И когда я начала расплетать косички Илберги, по моей руке побежало что-то мелкое и противное.

Фолинор! взвизгнула я с перепугу, и мой муж влетел в общую комнату, где я и собиралась мыть ребятишек, ведь именно здесь был умывальник со сливом.

Что случилось?

Вши! уже немного успокоившись, пояснила я. Дома я с таким не раз сталкивалась и знала, как вывести эту пакость, которую регулярно цепляли где-то младшие, но получится ли здесь? У вас есть дуст?

Дуст? удивление Фолинора было неподдельным, он явно впервые слышал это слово.

Значит, нет, вздохнула я. Неужели, придётся стричь им волосы?

Услышав это, Илберга расплакалась. Мне тоже было ужасно жаль её волосы даже засаленные и криво заплетённые, косички достигали талии, если отрезать, то сколько лет заново растить такие же?

Подожди, зачем стричь? Фолинор подошёл ближе, приподнял полураспущенную косичку, вгляделся. Сейчас мы от этой живности избавимся.

Он махнул рукой, и над головой девочки поднялось что-то, похожее на пчелиный рой, только «пчёлы» эти были совсем крошечные. Движение пальца рой сбился в плотный маленький шарик, ещё секунда и он вспыхнул огнём и исчез. Мы втроём смотрела на это, открыв рот.

Вот это даааа ахнул Эйкин.

Вы волшебник? пискнула, Илберга.

Да, он волшебник, кивнула я, не сводя глаз с того места, где исчезли сожжённые вши. Потом спохватилась. А гниды?

Что?

Яйца вшей. Они к волосам лепятся. Если останутся вылупятся и снова разведутся.

Хмм Распусти-ка ей волосы.

Фолинор сам взялся за вторую косичку, и в четыре руки мы быстро расплели их. Потом дракон провёл над девочкой ладонью, и я, как зачарованная, смотрела на то, как по распущенным волосам бегут крошечные огоньки, то там, то здесь вспыхивая крупными искрами. Пробежавшись от макушки до кончиков волос вслед за рукой Фолинора, огоньки исчезли, словно их и не было.

Я тут же закопалась в волосы Илберги. Ни вшей, ни гнид! Несколько секунд и головка девочки в порядке, не пришлось стричь или вычёсывать, а потом присыпать дустом. Потрясающе!

Так же быстро Фолинор избавил от вшей Эйкина, а потом и Лохмача от блох. Если бы драконы и так не были богатыми, то могли бы зарабатывать этим на жизнь и точно разбогатели бы.

Вымыв ребятишкам головы над раковиной, я посадила Илбергу в наполовину пустое ведро и как могла, отмыла, используя вместо мочалки кусок кухонного полотенца, которое нашла в буфете. Вытерев запасной простынёй и переодев в новую нижнюю сорочку, увела девочку из общей комнаты, оставив Эйкина с другим ведром, раковиной, простынёй вместо полотенца и разрешением плескать воду на пол без опаски я прекрасно знала, что драконам достаточно будет пальцем шевельнуть, и пол снова будет сухим.