Я бессильно закрыла глаза. Ещё несколько ударов о невидимый барьер — и он разлетелся на кусочки. Щелчок пальцами — и мне стало теплее, а темнота перед глазами покраснела. Я резко проснулась от этого бредового сна без сновидений, где я чувствовала только удары о барьер. Моя левая рука в прямом смысле горела, но не сгорала. Что этого? Я всё ещё спала?

Осмотрев факел, в который превратилась моя ладонь, я решила, что сплю. Такое же не может быть в реальности. После щелчка пальцами правой руки она тоже превратилась в факел.

— Что ж, — улыбнулась я, глядя на огонь, — Если это сон, то я могу сделать всё, что мне хотелось в реальности, но там не хватало смелости решиться на это.

Одно усилие воли — и факелы потухли. Щелчок — и снова горит. Преисполненная решимостью и отключившая чувство страха, я зашагала домой, теперь почему-то я точно знала, в какую сторону идти.

Если это сон, то я могу делать то, что не смогу без таких способностей и не посмею, когда проснусь. Кого я больше всего ненавижу? Дворничиху, которая пускает про меня сплетни. О том, что я снимаюсь для мужских журналов, о том, что я меняю парней, как перчатки, о том, что учителя ставят мне хорошие оценки из-за смазливого личика. Я не виновата, что родилась такой! Хотя бы во сне я отомщу ей за унижения!

Я прекрасно знала, где она живёт. По щелчку пальцев и усилию воли огонь превратился в ключ, который, не повредив замок, открыл дверь и закрыл её изнутри, когда я вошла, ключ исчез, поскольку был мне не нужен.

Как мило. Та, что там не ненавистна, спокойно спит, не подозревая, что сейчас будет. Щелчок пальцами — загорелись шторы, ещё один — горит ковёр, третий — полыхнула кровать. Женщина с криком вскочила. Тут у меня почему-то сработал инстинкт самосохранения, возможно, я не хотела, чтобы она меня видела даже во сне, я бросилась в другую комнату к окну, быстро открыла его и выпрыгнула. Хорошо, что это был второй этаж.

«Жаль, — пронеслось у меня в голове, пока я летела до земли. — А ведь могла посмотреть на её ужас и муки. Ну, ладно. Теперь тоже самое сделаю с этими горе-родителями».

Но… это оказалось не так просто. Мои ноги и руки тяжелели, мне было трудно даже идти. Огонь больше не хотел появляться по моему желанию, я, почувствовав, как в моём подсознании стена снова собирается из обломков и пробить её ещё раз нет сил. Собрав последние силы, я сумела ещё раз создать ключ, открыть и закрыть дверь воей квартиры, а дальше… я еле доползла до кровати и плюхнулась туда.

— Хороший сон, — прошептала я. — Как жаль, что его я завтра забуду…

После этого я заснула крепко и без сновидений.

Проснулась я рано утром, даже раньше будильника, глянула на потолок, перевела взгляд на стены. Те же бледно-голубые обои с синевато-фиолетовыми колокольчиками. Рядом у подушки сидит белый зайчик, которого я купила по совету Лёвы. Я точно в Юкии.

Прогнав последний сон, я приподнялась и села, попыталась вспомнить, как преодолевала барьер в своём видении. Я представила, что мне холодно, а для того, чтобы согреться, нужно пробить барьер. Снова появилась чувство, как будто часть моего сознания бьётся в стену, пытаясь её разбить. Но она никак не разбивается.

— Я должна… должна… разбить, — бормотала я, пытаясь это сделать.

Я дала, как можно больше сил этой части разума — и стена разбита. Щелчок — и снова я вижу огонь.

— Ура! — закричала я.

На мой крик прибежал Лёва. Увидев огонь, он заявил:

— Молодец, но сейчас постарайся не думать и не говорить лишнего. Это вполне может сбыться.

Я с улыбкой посмотрела на него и усилием воли снова построила разбитую стену. Огонь погас сам, без всякого щелчка.

— Фух, — я упала на подушку, раскинув руки. — Это оказалась так просто. Чем я занималась две недели?

— Не знаю, — покачал головой Лев и запрыгнул на кровать. — Если ты хочешь спросить моего совета, как старшего и опытного, то советую, пока есть время, потренироваться, иначе учитель огня тебе оставит парочку лишних ожогов. А тебе это не надо.

— Ладно-ладно, сейчас, — зевнула я. — Ты играешь в заботливого папашу?

— Ты сама этого хотела, — хмыкнул домовой и, спрыгнув с кровати, пошёл к выходу.

Я осталась одна думать над тем, что увидела в этом толи сне, толи видении.

— Значит, когда барьер разбит, то мысли и слова материальный. Я сама сказала, что всё забуду и забыла…

Снова промотав в голове события той ночи, я вдруг поняла, что обвинения, которые до этого считала ложью и подставой, оказались вполне заслуженными. Меня просто опьянила эта сила. Я думала, что это был сон. Это были только оправдания, которые не убивали чувство вины, а просто приглушали его. Сначала стало жутко больно в душе от осознания, что я преступница закон не только во сне, но и наяву, хотя спустя час тренировок с разбиванием и восстанавливаем барьера я перестала чувствовать вину, ведь даже зная правду, моя память говорила, что это всё было сном…

Идя на своё первое практические занятие, я столкнулась в коридоре с Фокусом.

«Только бы он меня не заметил», — пронеслось у меня в голове, но поздно. Директор обратил на меня внимание.

— Здравствуйте, — вежливо кивнула я и постаралась убежать. Почему-то, узнав об удочерении, я начала стеснять говорить с ним.

— Как успехи? — быстро спросил волшебник, зная, что после вопроса я убегу не так быстро.

— Спасибо за помощь, — улыбнулась я. — Теперь могу снимать ограничитель.

Чтобы подтвердить свои слова, я мысленно быстро разбила барьер и щёлкнула пальцами. Как и ожидалась, моя ладонь загорелась. Несколько секунд Фокус заворожённо смотрел на пламя, затем быстро глянул на меня и произнёс:

— Когда войдёшь в класс, покажи это своему учителю, — он хитро улыбнулся, а спустя секунду уже серьёзно добавил: — Ты думала над бумагой, что я тебе дал?

— Пока ещё нет, — я рефлекторно глянула в пол и почувствовала, что краснею. — Я решила, что убрать природный ограничитель важнее, чем это. Вы же сами сказали, что я могу думать сколько угодно.

— Да, конечно. Просто поинтересовался, — директор тяжело вздохнул. — Ты же спешила. Не буду тебя больше задерживать.

Я кивнула и бросилась в сторону кабинета, не желая показывать покрасневшее лицо.

— Ты опоздала, — недовольно заявил учитель, нахмурив густые чёрные брови, а его усы зашевелись, будто никогда нечёсаная пушистая собака.

— Но ещё три минуты, — возразила я, глянув на часы, висевшие напротив двери. Они показывали 11:27, а я точно знала, что занятие должно начаться в 11:30.

— Я ещё на первом занятии сказал, чтобы приходили на пять минут раньше. Если тебя там не было, то это ты виновата.

Я окинула взглядом свой класс. Единственным знакомым здесь был Аарон. Уловив на себе мой взгляд, он развёл руками и виновато вжал голову в плечи.

— Ну, если ты до сих пор не научилась снимать ограничитель, то сейчас вылетишь из этого кабинета со свистом, — пробасил учитель, начиная вставать.

Снова пробив стену в сознании, я щёлкнула пальцами и зажгла огонь. По комнате прошёл вздох удивления.

— Она же должна быть худшей из нас. Это вообще что? — зашептал кто-то настолько громко, что даже я слышала.

— Садись на последнюю парту, и начнём занятие, — недовольно бросил Станислав Игоревич, снова сев в кресло.

Потушив пламя, я послушалась.

— Итак, теперь вы все здесь и мы можем приступать к настоящему волшебству, — начал учитель, встав со своего места, и начав ходить между рядов. — Кто не успел, зажигать свечки и спички научится дома. Тема сегодняшнего занятия — придание огню конкретной формы.

— Слушай… — ко мне обернулся какой-то самоуверенной парень, сидевший как раз передо мной. — Ты загадочная штучка. Ещё и красива, как ангелочек. Как на счёт того, чтобы вечером сходить в кофе и рассказать мне свои тайны?

Как мне надоели такие парни. Единственный парень в этом месте, с которым я могла бы погулять, — это Аарон, он хотя бы не такой наглый.