Она снова открыла глаза. Что-то побудило ее обернуться.

За спиной у нее стоял Вин Коффи.

На нем были длинные плавательные шорты, потемневшие от воды и липнущие к бедрам. С мокрых волос текло в глаза, и пахло от него нагретой озерной водой.

Эмили кашлянула:

– Я и не узнала тебя без костюма.

Краешек его губ дернулся в улыбке, в глазах заплясали веселые искорки.

– Это тоже костюм, только другой.

– Как же ты без бабочки?

– Она мешает плавать. Я пробовал.

Ее взгляд скользнул с его губ к подбородку, потом к ручейкам, сбегающим по голой груди. Смутившись, она поспешно посмотрела ему в глаза. Такое впечатление, что он вылез из воды и направился прямиком к ней. Но откуда он узнал, что она здесь? Как он мог разглядеть ее из озера? Краешком глаза она заметила, что кое-кто из ребят поглядывает на них и перешептывается. Вина это, похоже, не волновало. Он-то определенно был здесь своим.

– Они все ходят в одну школу? – спросила она.

– Некоторые приезжают сюда только на лето, а осенью разъезжаются, – ответил он, не сводя с нее глаз. – Другие живут здесь весь год и, да, ходят в местную школу.

– «Маллаби-Хай»?

– Да.

– Я осенью иду туда в выпускной класс.

– Я знаю. Я тоже. – Он провел обеими ладонями по мокрым волосам, пригладив их. У нее едва не перехватило дыхание. – Не то чтобы я не рад был увидеть тебя снова, но не могу не спросить: что ты здесь делаешь?

– Здесь? Ты имеешь в виду на этой вечеринке?

– Да.

– Пытаюсь вписаться в компанию.

– Ничего не выйдет. Приготовься.

– К чему?

Не успела она задать этот вопрос, как к ним подошла темноволосая девушка в оранжевом купальнике и остановилась рядом с Вином.

– Ты Эмили Бенедикт, да? – спросила она с той же смесью антипатии и любопытства, что и Вин в их первую встречу, но чуть с большим вызовом.

– Да, – ответил за нее Вин. – Эмили, это моя сестра Кайли.

– Тебя сюда не приглашали, – без обиняков заявила та. – Ты испортишь мне всю вечеринку.

– Я… я пришла с Ингрид, – пробормотала Эмили, чувствуя, как от смущения начинают гореть щеки.

– Уходи.

Вин наконец отвел взгляд от Эмили и с укором посмотрел на сестру:

– Кайли, ты ведешь себя некрасиво.

– Нормально я себя веду. Я серьезно. Она должна уйти. – Кайли кивнула за спину.

Вин обернулся и увидел, что крупный мужчина-распорядитель отошел от гриля и медленно направляется к ним.

Он чертыхнулся:

– Идем отсюда.

Вин взял Эмили за локоть и повел прочь, держась вдоль опушки. Очутившись на достаточном расстоянии от бухты, остановился.

Эмили потерла локоть там, где он его сжимал. Кожа в этом месте казалась теплой на ощупь.

– Прости, – произнесла она, несколько ошарашенная тем, как стремительно все произошло. – Я не знала, что это частная вечеринка.

Они стояли лицом друг к другу посреди людного пляжа, перекрикивая знойный летний шум.

– Она не частная.

До нее не сразу дошло, что он хотел сказать. Вечеринка не частная. Значит, именно ей там не рады. Только ей.

– О.

– Твой дедушка уже тебе рассказал?

– О чем?

– О твоей матери и моем дяде. Это все из-за той истории. – Он кивнул на грот.

Каким образом то, что ее сейчас выставили с вечеринки, может иметь какое-то отношение к ее матери и его дяде?

– Вообще-то, я как раз надеялась тебя встретить. Ты ведь пообещал все рассказать мне в следующий раз.

– Я тебе это пообещал, да? Тогда казалось, что следующий раз наступит так не скоро. – Вин поколебался, потом сказал: – Мой дядя покончил с собой.

Она не ожидала этого и растерялась, не зная, что ответить. Ничего лучше, чем «Мне очень жаль», придумать не удалось.

– Он сделал это из-за твоей матери.

Эмили кольнуло тревожное предчувствие. Внезапно вспомнились инициалы на стволе дерева – «Д. Ш. + Л. К.».

Далси Шелби и Логан Коффи.

– Они были влюблены друг в друга, – продолжал Вин, пристально глядя на нее. – Вернее, он был в нее влюблен. Его родители были против их отношений, но он пошел наперекор их мнению, наперекор многолетней традиции. Потом твоя мать бросила его и разбила ему сердце, как будто то, что он совершил, чем он пожертвовал, ничего не значило.

Эмили изо всех сил пыталась разобраться во всем этом.

– Погоди. Ты хочешь сказать, что считаешь мою мать виновной в его смерти?

– Все так считают.

– Кто «все»? – Она поймала себя на том, что почти кричит.

Вин тоже это заметил. Он поправил резинку шортов, положил ладони на худые бедра.

– Прости. Надо было сказать тебе об этом как-нибудь помягче. Это оказалось сложнее, чем я предполагал.

– Что оказалось сложнее, чем ты предполагал? – возмутилась она. – Убедить меня в том, что моя мать виновата в самоубийстве твоего дяди? Так вот, у меня для тебя новость: мама была замечательным человеком. Она никогда не стала бы что-то делать, если бы считала, что это может причинить зло другому. Никогда.

Вин вдруг оглянулся через плечо, как будто почувствовал опасность:

– Отец все еще меня ищет. Идем туда.

Он взял ее за руку и потащил с пляжа в сторону леса.

Загребая босыми ногами песок, она перешла на бег, чтобы поспеть за ним.

– Куда мы идем?

– Подальше от глаз.

В тот же миг она ощутила под подошвами прохладный, усеянный сосновыми иголками лесной пол. Терпко пахло смолой. Запах напомнил Эмили рождественские венки и красные елочные игрушки. Здесь был совершенно иной мир, совершенно иное время года, чем всего в нескольких шагах отсюда, на берегу озера.

– Я босиком, – напомнила она ему, останавливаясь.

Он обернулся к ней:

– Мне кажется, тебе не привыкать бегать по лесу босиком.

Это не показалось Эмили забавным.

– Зачем ты это делаешь?

– Хочешь верь, хочешь нет, но я пытаюсь тебе помочь.

– Помочь сделать что? – Она в раздражении всплеснула руками.

– Стать здесь своей.

Она ответила ему язвительным взглядом; если стать в этом городе своей значит поверить его россказням про ее мать, не собирается она становиться здесь своей.

Эмили развернулась было, чтобы идти обратно на пляж, но тут он произнес:

– Ладно, если вкратце, дело обстояло так. Твоя мать была избалованной и жестокой, а мой дядя – доверчивым и застенчивым. Она воспользовалась его чувствами к ней и обманом заставила раскрыть всему городу тщательно охраняемую тайну нашей семьи, просто чтобы продемонстрировать свою власть над ним. А потом бросила его. В отчаянии оттого, что потерял ее и причинил зло своим родным, он покончил с собой. А она уехала из города, даже не извинившись. Я знаю, тебе нелегко это слышать. Но теперь ты понимаешь, почему люди здесь ведут себя по отношению к тебе… определенным образом.

– Каким еще образом?

Он вскинул свои темные, круто изогнутые брови:

– Ты что, до сих пор ничего не заметила?

Эмили замялась.

– Значит, все-таки заметила.

Она покачала головой. Хорош гусь, наговорил гадостей про ее мать и рад, а она и того хуже – стоит и выслушивает все это.

– Ты не знал мою мать! А я знала. Она никогда в жизни ни с кем так бы не поступила!

Темные глаза Вина смотрели на нее с сочувствием. Он явно сожалел, что его слова задели ее, но ничуть не раскаивался, что они были сказаны. Так вот, значит, что он имел в виду, когда говорил, что их связывает общее прошлое?

– С чего я вообще должна тебе верить? – бросила она ему в лицо. – С чего я должна верить хотя бы одному твоему слову?

– Наверное, ты и не должна. – Он пожал плечами. – Наверное, ты вообще не должна со мной общаться. Я удивлен, что твой дед до сих пор не велел тебе держаться от меня подальше. Впрочем, уверен, в самое ближайшее время он так и поступит. Вот увидишь.

Налетевший порыв ветра всколыхнул вершины деревьев, и Вина с Эмили внезапно осыпало каскадом сосновых иголок, зеленых и бурых вперемешку. Стоя под этим иглопадом, Эмили смотрела на Вина в каком-то непонятном оцепенении. Кто он, этот странный парень? Что ему от нее нужно?