Я Настю утешила:

– Митька тоже ревёт, не хочет домой. Конечно, у меня приволье, делает, что хочет… Так Маша папу и маму ещё не видела?

– Нет, оба свалились, у дочки бронхит, у зятя ОРЗ.

– Бедняги. Ничего, отлежатся, главное, Машу не заразить.

Маша и Митя потянули нас с этой площадки на следующую, я им уже счёт потеряла.

– Хорошо, но так и знайте, это последняя! Потом пойдём обедать.

– Я не хочу, – затянул Митька, – после обеда спать…

– Спать – дело святое!

Митька знал, что спорить бесполезно, и сдался без боя. И не потому, что я такая поборница сна, но его мама завёрнута на режиме дня. Будь её воля, мы бы жили строго по расписанию. Будь она моя дочь, я бы забила на весь этот ворох ЦУ, но жену сына я отшить не могу. Вдруг непрочно пришито? Уйдёт, Митьку с собой заберёт, только его и видели…

Я осадила себя, не накаркай! И позавидовала Насте от всей души:

– У вас с Кришаном всё так гармонично. Кришан надёжный, спокойный, не суетный. А мой! Из-за всего схватываемся. Знаю, знаю, ты скажешь, что и у вас разногласия, но Кришан – западник, они тикают по-другому! А мой-то – восточник! А туда же…

– И пусть. Пусть по-своему думают, а мы по-своему.

– Я так не могу. Не могу я молчать в тряпочку. Мне сопереживание нужно, понимание. Единомышленники нужны.

– Я твой единомышленник.

– Слава богу.

Мы пошли в пиццерию, взяли кто что, и Маша показала фотографии в телефоне, которые сама сделала.

Митя свои показывал, тоже любит снимать.

Хотел, ха-ха, Николауса сфотографировать. Сын рассказывал: Митька затаился в прихожей, но заснул. Утром поначалу расстроился, а потом издал радостный вопль: «Он приходил, он не забыл, значит, он был!»

В том смысле, что он, и правда, существовал. А то Аксель развёл свою тягомотину:

– Митя, ты же понимаешь, что все эти Николаусы, деды Морозы и Санта Клаусы – сказочные персонажи, а подарки готовим мы, взрослые.

Митя стоял на своём:

– Николаус был на самом деле! Он жил в Турции!

– Что?! – Аксель оторопел.

– Да, – подтвердила я, – в античном городе Мира.

Нам Настя про него написала. Николаус бросал через трубы мешочки с деньгами в дома, где были девушки на выданье, чтобы они могли выйти замуж, а не шли на панель. Этот обычай – через трубу подарки бросать – переняли англичане и американцы, сотворив своего Санта Клауса.

Аксель был вне себя:

– Чепуха, ерунда!

– В IV веке он был архиереем Миры в малоазиатской Ликии. Сегодня город называется Демра и находится в Турции.

Я показала ему его же газетёнку за 6.12.16, где на 28-ой странице была колонка «Никто не хочет к Николаусу». Прочитала:

– «Обычно тысячи паломников устремляются 6-ого декабря в античную Миру. Но в этом году почти никого не ожидается на Турецкой Ривьере».

– Да-да, – сказал он (против своей медиальной пропаганды не попрёшь), – я что-то когда-то слышал, будто Николаус откуда-то из Турции, но…

– Он свершил много добрых дел и чудес, и был причислен к лику святых.

– Скажи ещё, что он православный.

– Православный грек по имени Николаос. По-русски – Святой Николай угодник.

– Ах.

– Вот тебе и ах.

– Теперь понимаешь, – спросил Митька, – что он был?

Аксель не переносил, когда его уличали хоть в каком-то незнании.

Но меня уличал повседневно.

– Он же – «ноэль баба», – договорила я, – «рождественский дед» по-турецки. По-английски «Сайта Клаус».

Аксель что-то пробормотал и ушёл в интернет.

Я тоже углубилась в историю. (В газетную колонку на 28-ой странице). Николаос родился в портовом городе Патара. Римский император Диоклетиан преследовал его за христианскую веру. Николаос, став первым архиереем Миры, прославился своими чудотворными деяниями (воскресил трёх парней, которых убили и спрятали в солевой бочке) и помощью бедным – он, оставаясь не узнанным, забрасывал мешочки, полные золотых монет, через печные трубы в дома, где были девушки на выданье, чтобы они могли вступить в брак. Так как он спасал девушек от проституции, он стал также патроном дев.

После смерти архиерея, он был похоронен в своей церкви в Мире, легенды о нём распространились по всему христианскому миру. В XI столетии итальянские пираты выкрали останки Святого и привезли их в Бари. Лишь те косточки, которые итальянцы проглядели, хранятся сегодня в музее Анталии. Для Демры (античной Миры), родины Святого на Турецкой Ривьере, он, святой Николаус, остаётся и до сегодняшних дней благословением: сюда приезжает много туристов.

Во всяком случае, так было до сих пор, но в этом году туризм в регионе рухнул. Причина тому – теракты в Стамбуле и Анкаре, война в соседней Сирии и вооружённые конфликты в курдских областях Турции.

Не увеличит число туристов и новый аттракцион – новый музей ликийской культуры в Андриаке, античном порту Миры. Апостол Павел на своём пути в Рим выходил здесь, чтобы пересесть с одного корабля на другой. И вот впервые открыты портовые сооружения, термы, синагоги и церкви того времени. Выставлены находки раскопок в реставрированном римском зернохранилище. Но напрасно ждёт музей своих посетителей. И мусульманским жителям Демры в день Николауса позволительно молить-просить Святого о лучших временах.

– Пап, – спросил сын, – у тебя всё в порядке?

– Да… А у вас?

– И у нас. Собирайся.

– Куда?

– Сегодня третий адвент! Приглашаем к нам!

Третий? Уже? Рождество скоро. Ёлку нужно купить. Шампанское. Красную капусту. Клёцки. Нет, готовые клёцки невкусные, сам сделаю. За гусем 23-его поеду. Мы гуся в деревне заказываем. Уже много-много лет. Но последние года мы никогда точно не знаем, какие планы у наших детей. Они всё решают спонтанно. Как сейчас, с третьим адвентом.

Я собрался, и мы отправились. Здесь недалеко, они рядом живут. Прошли мимо садика, и Митя спросил:

– Люся, ты меня завтра заберёшь?

– Ну только не завтра.

– Почему?

– Мне надо работать.

– А когда? Но только, чтобы надолго.

– Не знаю.

– Мам, ты забыла? – спросил сын. – У них в садике каникулы со следующего понедельника.

– А… да… забыла.

Митя подпрыгнул выше головы, Антон его подхватил, усадил на плечи, легко взобрался на третий этаж.

Как говорит Людмила, «силушки в нём немерено». Крепкий, круглолицый, добродушный увалень. Курносый, как мать.

Повезло нам с сыном.

И с Юлей повезло – румяная, улыбчивая, гостеприимная. Всё так красиво устроила. Три свечки зажгла на адвентском венке. Пирог испекла.

– Очень вкусный, – нахваливали мы и просили ещё по кусочку. И ещё. Митя, завладев всеобщим вниманием, рассказывал, что научился сидеть под водой долго-долго, Люся засекала…

– Где сидеть? – спросила Юля.

– В ванной, когда я купаюсь. Люся засекает время, я долго выдерживаю. Это нужно, чтобы спасать людей, когда я буду…

– Спасателем?

– Мама, ты меня перебиваешь, – строго заметил Митя.

– Ну хорошо, хорошо, извини. Так кем ты будешь?

– Я буду защитник.

– А! Полицейским станешь, защитник ты мой!

– Мама! Ты не понимаешь. Я не твой, у тебя есть папа, – Митя показал на Антона, – он твой защитник. А я защитник Маши.

Юля засмеялась, обняла Антона.

Да… Не успеют оглянуться, как… я не твой, мама, я её.

Но каков мальчуган, прямо зрит в самую суть: он защитник. И его папа тоже. А я? Да меня бы, ха, ха, самого кто защитил.

Автор, которого я переводила, жил в Карлсхорсте[26]. Я поехала к нему, мы обо всём переговорили. Он хотел подать заявку на чтения в «Литературном шатре». Он был наш. Даже с сыном поссорился. Лгут, сказал сын, и те, и другие, но ты, отец, стопроцентно под русской пропагандой.

Я пошла прогуляться. Нечасто здесь бываю. Дождь перестал, солнышко появилось. Мы были здесь летом, когда проходил Русско-немецкий фестиваль, с Настей и Кришаном, Машу и Митю тоже с собой взяли.