— Ты находился в отлучке, когда я это решил… — заметив, что уж довольно долгое время оправдывается перед ближником в присутствии свидетелей, инязор вскипел. — И я не обязан перед тобой отчитываться!!
— Так-то оно так, но мои люди задают мне нелицеприятные вопросы. У них здесь остаются семьи, хозяйство, а связываться надолго с Анбалом… Жить на чужбине изгоями или же класть головы за суварцев у моих воев никакого желания нет. Ты ведь понимаешь, что такое войско не ради твоего родового гнезда сюда направляется и без жирного куска с наших вотчин явно не уйдет? Простят ли нас старейшины за погромы в селениях? Не извергнут ли из родов наших?.. И учти, Анбал нас сразу подомнет и пустит в первых рядах хоть на ветлужцев, хоть на Овтая, что бы он там не замыслил своим походом. Своих людей каждый бережет, а вот тех, кто даром не нужен…
— Замыслил сей поход я! А то, что в сей миг исходит из твоих уст, измена по отношению ко мне! Запомни это и впредь не забывай!.. И,еще! Я сделаю все что угодно, лишь бы низвергнуть род Медведя к своим стопам!
— Инязор с силой ударил кулаком по столешнице и в ярости обернулся к русам, уже не обращая никакого внимания на раздосадованного его ответом Маркужа. — Хватит! Время вышло… Вы с нами или нет?! Что, молчишь, Прастен? Язык проглотил?
— Читаю жизнеописание Христа, княже, дабы Всевышний мне решение подсказал.
— Надо же! — хохотнул эрзянский князь, быстро перейдя от гнева к язвительным издевкам. — Он думает, что его бог без треб и приношений снизойдет до него ответом!
Рус промолчал, продолжая слепо водить пальцем по страницам книги, развернутой обложкой к собеседникам. Время от времени Прастен осенял себя крестным знаменем, прищуривал глаза и что-то расправлял рукой. На князя он даже не глядел, поэтому тот не унимался.
— Эй, богомолец, хватит шевелить губами, обрати свой взор на меня и ответствуй надлежаще!!
Дверь в сени неожиданно распахнулась. Молодой запыхавшийся воин шагнул втроем, осмотрелся и остановил свой взор на повелителе.
— Мой инязор! Нас… нас заперли в веси!
— Кха… Даже так? — искренне изумился тот и привстал из-за стола. — Ты что, не выставил дозоры?!
— Обижаешь, княже… Выставил, на обеих дорогам, сюда ведущих! И это несмотря на малое наше число!
— Тогда в чем дело, десятник?
— Тот дозор, что на полудне, они обстреляли, а второй, что был на дороге
к выселкам, просто сбили с ходу и прогнали прочь.
— Кто они?! И что значит прогнали?! Оружных воев?! Не иначе черенком от поганой метлы?! — инязор выдохнул, сбивая накал нахлынувших на него чувств, и уже более спокойно вопросил. - Так кто посмел, скажи на милость?
Десятник на мгновение замялся.
— Ну?! Ты выяснил?!
— Пешие вои. Облаченные. Они?..
— Ну?! Я клещами должен тянуть?!
— По возрасту похожи на отроков первых лет службы, почти все поголовно безбородые, а на поверку… Сгоряча я поспал на выселки пару людей княже, но первого сразу ссадили на землю арканом, а под вторым убили коня, так что он еле убежал… Потом мы попробовали - сунуться оврагом, но…
— Что?!
— Слава великому творцу, отделались двумя легкими ранениями!.. Скрытно к ним не подобраться, княже, разве что через болото, поэтому я взял на себя смелость оттянуть почти всех людей сюда, за частокол!
— Ссадили, говоришь… — выставил вперед челюсть князь, усаживаясь обратно за стол. — Не подобраться?!
— Мой инязор! Они близко к себе не подпускают и бьют часто, будто колчан у каждого бездонный или их сотня с гаком! — заторопился воин, выкладывая на столешницу переломленный болт самострела. — Луки, до них не достают, а местность мы знаем плохо и без твоего позволения я не стал отправлять воев в топи на верную смерть…
— Ветлужцы? — заскрипел зубами инязор, осматривая толстое древко короткой стрелы, — или все же Овтай?
— Пока не выяснили, княже, но не судьба им тут, обоим быть. Сам упоминал, что воевода ветлужский отправился вслед за суздальским князем в Булгар, а воины Овтая остались в устье Оки, обложив булгарскую крепость. Куда он от нее денется?
— Да уж! — захохотал Маркуж, бесцеремонно вмешавшись в разговор. — С ней как с медведицей, то ли ты ее поймал, то ли она тебя!…
— Ладно, я сам разберусь с этими отродьями, появившимися из ниоткуда! —
подвел итог инязор, вновь поднимаясь из-за стола,
— Постой, княже! Осмелюсь тебе возразить. Нас не так много, чтобы гибнуть в бесполезных стычках, а хозяевам этой веси… — Маркуж выразительно кивнул на русов, — им ведомы тайные тропинки, по которым мы могли бы ускользнуть в сторону Сувара или даже домой…
— Ускользнуть… — взгляд инязора приобрел бритвенную остроту, и окружающим показалось, что он сейчас ударит любого, кто скажет еще хоть слово, однако эрзянский князь взял себя в руки и закончил прения.
— Мы остаемся здесь! К вечеру суварцы должны явиться, а далее видно будет!
Но и на этот свой вердикт он получил возражения. На этот раз от руса.
— Явятся и наткнутся на засаду? И что они тебе скажут?
Не обращая внимания на помрачневшее донельзя лицо инязора, Прастен с ухмылкой опрокинул в себя остатки вина из чаши и продолжил.
— Дозволь, княже, разведать, что там и как, я все-таки в этих землях частый гость и подходы к выселкам знаю. А коли сомневаешься во мне, так Веремуд останется тебе здесь порукой, что не предам.
Инязор выслушав поступившее предложение, обреченно выругался и перевел взгляд на своего ближника.
— Маркуж, возьмешь кого-нибудь из своих, и отправишься с ним. При первой возможности пошлешь гонца, а за самого Прастена головой, если что, ответишь! Пешими отправитесь, не дам коней губить!
Тот лишь пожал плечами. Головой, так головой.
Про коней все смолчали.
Однако когда калитка обнесенного высокими заостренными бревнами двора с треском закрылась за Прастеном и сопровождающими его эрзянами, ее поверхность сразу же украсилась смачным плевком, после чего рус громко возмутился,
— Без лошадей только подошвы сбивать! До выселок, где ваших людей ссадили, версты три, а то и более! По такой липкой жаре туда тащиться… — он вновь сплюнул, а отойдя чуть в сторону, едко добавил, — Князь! Пресветлый! Тьфу! Лишь язык поганил…
Прастен завертел головой, ища на небе следы хотя бы небольших облачков после ночного дождя, но сокрушенно махнул рукой и отправился вдоль, пустынной улицы, выискивая спасительную тень под росшими на ней деревьями. По такой погоде рус даже не стал накидывать свою бронь. Так и нес ее через плечо, сославшись, что от болта кольчуга его все рано не защитит.
Остальное его облачение было достаточно пестрым.
В чем поднялся из-за стола, в том и пошел.
Исподняя выцветшая рубаха, такие же застираннее портки с обтрепавшимся поясом и видавшими виды ножнами на нем, а еще неожиданно богатые сапоги, покрытые на голенищах узорчатой вышивкой. Шел с непокрытой головой и без опаски, чем сильно отличался от Маркужа и тройки сопровождавших его эрзян, постоянно озиравшихся.
Однако вокруг никого не было.
За покосившимися плетнями и развалившимися заборами небольших двориков виднелась лишь вытоптанная трава, редкие пестрые куры, неторопливо скребущие землю возле старых навозных куч, и ленивые собаки, тяжело дышащие в тени низких, наполовину закопавшихся в землю квадратных срубов. На жилищах, вылезших на белый свет темными, потрескавшимися бревнами, лежала либо гнилая солома, либо перепрелая дранка. Тишину убогих дворов, построенных почти вплотную друг к другу, не нарушало ничто. Даже стариков, обычно остающихся на хозяйстве с малыми детьми, на этот раз видно не было.
— Вот же, довели хозяйство без братца… — покачал годовой Прастен, и добавил, словно привел самый убедительный аргумент своим словам. - Даже собаки не бросаются?
Немного поколебавшись, Маркуж пристроился рядом с собеседником, перестав бросать в стороны опасливые взгляды. Дома вскоре кончились, окружающая селение высокая изгородь вместе с неприветливым дозорным осталась за спиной, а по сторонам потянулись разновеликие лоскутки аккуратно сжатых полей, окруженные неудобьями поросших деревьями оврагов. На части из них вызывающе торчала волоть — снопы связанные вокруг несжатых колосьев, — немой призыв к Велесу принести тучность хлебам, а хозяевам благоденствие.
