— Х-Хонока?! — растерялся Ёсихико при виде девушки, которая выглядела такой напряженной, словно готовилась кого-то убить.

После случая с Накисавамэ-но-ками они несколько раз пересекались в храме Онуси и на дорогах, но никогда еще Хонока не приходила к Ёсихико домой. Более того, они и адресами-то не обменивались. Наверняка Хонока выведала, где живет Ёсихико, у Котаро, но зачем?

— А-а… — протянула Хонока, сегодня одетая в белое пальто с голубым шарфом на шее, а затем вновь на несколько секунд погрузилась в молчание.

Наконец, она протянула Ёсихико полиэтиленовый пакет, который держала в руках.

— Мне… дали слишком много… Чтобы не отвлекать господина Фудзинами, я…

Внутри пакета обнаружилась картонная коробочка, целиком заполненная спелой клубникой.

— О, клубника! — Ёсихико про себя отметил, что ягоды выглядят очень аппетитными. — Извини, что тебе столько пройти пришлось. Не замерзла?

Расшифровав слова девушки, он пришел к выводу, что кто-то подарил храму очень много клубники, и Хонока отнесла излишки Ёсихико вместо Котаро. Забирая пакет, Ёсихико на мгновение коснулся руки Хоноки и удивился тому, насколько холодной она оказалась. Дороги в их районе шли не самым очевидным образом, и непосвященный мог плутать по ним довольно долго. Возможно, Хонока тоже умудрилась заблудиться.

— Нет…

Хонока потупила взгляд и поспешила спрятать руки за спину. С учетом того, как тяжело ей давалось общение с другими людьми, поход к чужому дому наверняка потребовал от девушки немало мужества. Отсюда и напряженный взгляд, которым она его встретила.

— Могла бы и Котаро послать. Все равно он наверняка собирается потом зайти, чтобы их съесть.

Будучи приятным на поверхности человеком, Котаро уже обзавелся в доме Ёсихико собственной кружкой, палочками для еды и статусом почетного сына. А если учесть мнение матери и сестры о Ёсихико, возможно, что единственного сына.

— ...Прости, — тихо ответила Хонока, и Ёсихико поспешил добавить:

— Нет, я не в этом смысле, не извиняйся! Да и вообще, при чем тут Котаро? Я очень рад, что ты пришла. Спасибо.

Выражение лица Хоноки наконец-то потеплело, и девушка медленно выдохнула.

— Как там Накисавамэ-но-ками, жива-здорова? — поинтересовался Когане, выглянувший из-за ног Ёсихико.

— Да… Я собиралась ей тоже отнести…

В ходе исполнения заказа Накисавамэ-но-ками временно покинула колодец, но уже скоро возвратилась в него, чтобы продолжить свою работу. Хонока с тех пор начала навещать ее еще чаще. Наверняка богиня, не способная выйти наружу, несказанно обрадуется клубнике — символу начала весны.

— И еще… я…

Хонока вновь напряглась и отвела взгляд. Она беззвучно шевелила губами, словно хотела что-то сказать, но не могла выдавить из себя ни звука.

— ...Что? — попытался поторопить ее Ёсихико.

Хонока решилась, сжала кулачки и подняла голову.

— Если у тебя есть время…

Но тут слова ее оборвались, а лицо словно сковало льдом.

— Хонока?

Ёсихико недоуменно посмотрел на нее, но вдруг со спины донесся громкий возглас, заставивший его содрогнуться и обернуться:

— Э-эй, где у тебя масла для ванной? Ты же водопроводной водой моешься?

Из раздевалки появилась женщина в одном только банном полотенце. Обнаженные плечи, пышный бюст и длинные ноги идеальной формы приковывали к себе взгляд не терпящей возражений силой.

— Тут ведь не онсен. Если в воду ничего не добавлять, кожа вся высохнет, — назидательно добавила она, а затем недоуменно наклонила голову.

— ...Прости, что помешала, — выговорила Хонока после секундной паузы.

— П-подожди!

Заметив в глазах девушки искру презрения, Ёсихико тут же схватил за руку развернувшуюся Хоноку. Он понимал, что если отпустит ее, то тем самым навлечет на себя излишние подозрения.

— Нет-нет-нет, ты все не так поняла!

Пока Ёсихико пытался объясниться с недоверчиво глядевшей на него Хонокой, со стороны ванной вновь послышался голос:

— Ой, можно я это закину? Эту таблетку из упаковки со слоном?

— А, не-ет! Что угодно, только не это!

Не хватало, чтобы ванная еще раз пропахла ароматом карри.

Ёсихико нажал на заболевшие виски и призвал себя успокоиться. С чего вообще начать оправдываться перед Хонокой? Он и свои-то мысли в порядок привести не мог и не представлял, с какой стороны подступиться к объяснениям.

— Эта женщина, она… а, то есть она не совсем женщина, и вообще, не то, чтобы человек…

Бросив укоризненный взгляд на путавшегося в словах Ёсихико, Когане перехватил инициативу:

— Несмотря на свою внешность, она химегами, а не человек.

Хонока посмотрела на Когане.

И тогда тот непринужденно объявил:

— Перед тобой дочь Сусаноо-но-микото26, повелителя Ясаки, а также жена поселившегося в Идзумо Окунинуси-но-ками. Имя ей Сусерибимэ.

— Я сбежала из дома, — объявила Сусерибимэ, еще не успевшая высушить после ванны волосы, но уже надевшая толстовку, одолженную у Ёсихико.

— Сбежала?! — изумленно переспросил тот.

Ёсихико разрешил ей расположиться на диване в зале, а сам сел на полу перед ней. Поскольку ему удалось доказать Хоноке свою невиновность, она тоже осталась послушать женщину и прямо сейчас озадаченно моргала.

— А что такого? Боги иногда тоже из дома сбегают, — Сусерибимэ закинула ногу на ногу и открыла банку пива, взятую из холодильника.

— ...Но почему? — неуверенно уточнил Ёсихико.

Неужели случилось нечто столь ужасное, что даже богиня решила сбежать из дома? Причем не абы какая богиня, а жена самого Окунинуси. Даже Ёсихико слышал о величественном храме в Идзумо, освященном в его честь.

— ...Неужели твои чувства к Окунинуси-но-ками все-таки иссякли? — так же неуверенно добавил Когане.

Смочив горло холодным пивом, Сусерибимэ уверенно кивнула.

— Считайте, что да.

Она ответила так ясно, что Ёсихико схватился за голову. А ведь казалось бы, знаменитый храм в Идзумо славился тем, что укреплял отношения влюбленных.

— В-вы поссорились с мужем?.. — еще неувереннее спросил Ёсихико.

Неужели боги во время семейных ссор ведут себя так же, как люди? Сусерибимэ сложила руки на груди и прищурила прекрасные глаза.

— Мы бы прекрасно ладили, если бы не его привычка изменять.

Ёсихико не понял, о чем она, и переспросил:

— Э?.. Привычка… изменять?

Вроде бы они собрались поговорить с богиней, но почему же теперь выслушивали жалобы на жизнь несчастной жены? Ёсихико считал, что ослышался, поскольку не будет же бог говорить об изменах.

Однако Сусерибимэ не обратила внимания на его замешательство и раздраженно поменяла ноги местами.

— Он был неугомонным бабником еще в божественную эпоху и с той поры не исправился. Как только появляется возможность, он тайком от меня заигрывает с другими женщинами… У него пять жен, не считая меня, но ему все равно не хватает.

— ...Кошмар, — не сдержалась даже Хонока, редко выражавшая свои чувства.

Ёсихико прижал пальцы к ноющему виску.

— ...Окунинуси-но-ками — это ведь тот бог, который закладывал страну на пару с Сукунабиконой?

Ёсихико уже доводилось встречаться с богом-затворником и богом-плаксой, но такого он все равно не ожидал. Особенно неуместным казался тот нюанс, что бабником оказался знаменитый бог великого храма Идзумо. Разве можно его после такого называть богом?

— Когда он, сотворив страну, поселился в том дворце, его неверность перешла все границы, — Сусерибимэ расчесала волосы пальцами и нахмурила миловидное личико. — Ты хоть представляешь, сколько раз я заставала его за изменами? Вчера он отловил какую-то служанку, прибывшую из Сувы, и попросил ее руки. Тут я его с разбегу пнула и решила, что с меня хватит.

Ёсихико тихонько вздохнул и невольно подумал, что такой прекрасной богине не к лицу уметь пинать с разбега.