– Вера?! Господи! Как вы узнали, что я здесь?

Только сейчас, когда Лина проснулась, а её глаза привыкли к свету, она поняла, что находится в своём особняке. Вава и Тони копошились рядом на кровати, отнимая друг у друга игрушку.

– Боже, боже, боже, – зашептала Лина. – Значит, это был какой–то затянувшийся странный сон. Значит, не было ни мамы, ни блинчиков с творогом…

– Да как же не было их? – удивилась Вера. – Ещё как были! Вы их с удовольствием съели.

Лина всё ещё не могла прийти в себя. Она понимала, что бывают сны, в которых ощущения столь реальны, что, убегая в ночном кошмаре от маньяка, ты можешь почувствовать почти реальную усталость и металлический привкус страха во рту; что эротические сны дарят вполне реальное удовольствие, которое вполне может закончиться настоящим оргазмом; что давно ушедшие родные во снах дарят нам ровно тот же сонм любви, как и прежде в реальной жизни. Лина знала это, но её сердце всё ещё отказывалось верить, что мамин поцелуй был всего лишь наваждением.

– Линочка, да вы совсем бледная… – Вера заботливо потрогала лоб хозяйки. – Вам приснился дурной сон?

Лина не слышала вопроса экономки.

– Скажите, Вера, а вчерашнюю ночь я тоже ночевала дома или… может, я была в гостях, например, у Светы?

– Дома, душенька, дома. Вы с вечера приняли ванну с травками и попросили утром пораньше вас разбудить и испечь блинчиков.

– Ага, травки…, да–да помню, – Лина поднялась с постели и принялась ходить по комнате взад-вперёд, силясь вспомнить события предыдущих двух дней.

– Я приняла таблетки от головной боли, полежала в джакузи … – она остановилась. – Вот, всё ясно: я сдуру организовала себе лёгкую передозировку таблетками, плюс расслабляющая ванна, – сосуды расширились, потом сузились и вот вам результат – продолжительные галлюцинации.

Лина нуждалась сейчас в этом объяснении. Здравый смысл взывал к логике, и логическая цепь была установлена. Лина понимала, что как бы она не мечтала о том, чтобы мама вновь оказалась живой и здоровой – это было невозможно. С детской темой всё тоже стало ясным как день. Её впечатлила белокурая капризуля в кафе, и она тут же набредила пару таких же спиногрызов собственного производства. Образ Эдика в этом сне тоже был дорисован воображением Лины: заботливый, нежный – таким она не видела мужа уже добрых два-три года. Поэтому им нужна была «встряска», и Лина её получила. Жаль только, что Эдику этот сон не привиделся…

– А что, Вера, это антикварное зеркало привезли? – спросила Лина, вспомнив о муже.

– Так ещё позавчера, – ответила Вера, убирая постель хозяйки. – Вы уже интересовались.

– И то верно, – согласилась Лина. – Всё, долой всякие глупости! – она шутливо взъерошила волосы. – Чашка хорошего кофе с корицей прочистит мои мозги, а подарок мужа поднимет настроение. Где зеркало? Я хочу посмотреть.

– В вашей нижней гардеробной – ответила Вера, не отвлекаясь от работы. – Лина вышла из спальни, спустилась вниз по длинной лестнице, покрытой ковровой дорожкой, в холл. Мелькнули витражи гостиной, и вот она была уже перед дверью в гардеробную.

Когда муж сообщил ей по телефону о покупке зеркала, она обрадовалась, как ребёнок, узнав, что оно из дома Льюиса Кэрролла. С детства она зачитывалась его книгами, мечтая, как однажды побывает во всех описанных писателем мирах.

В гардеробной было темно. Женщина подбежала к зашторенным окнам, отодвинула тяжелые портьеры и обернулась. Солнечные лучи отразились в глади старинного зеркала, плеснув ей в глаза ослепительным светом. Лина радостно зажмурилась и приблизилась к зеркалу.

– Ну, здравствуй! – она провела пальцами по резной ореховой оправе вокруг зеркала поразительной чистоты. В некоторых местах серебро уже пошло тонкой паутинкой трещинок, но они ещё больше украсили его, как мелкие недостатки во внешности человека, способные стать яркими штрихами к его портрету.

Лина взглянула на своё отражение, и застыла, любуясь им. Ей казалось, что оттуда на неё смотрит иная женщина, не та, что прежде отражалась в других зеркалах. Лина перебирала свои локоны, делала из волос рожки и усики, дурачилась, как ребенок. Но вдруг, восторг прервался, она увидела, что два ногтя на правой руке сломаны. Лицо в зеркале вытянулось от удивления, и игра закончилась. Теперь взгляд Лины был прикован только к её руке.

– Я открывала чёртову бутылку с мерзкой водой… – Лина не отрываясь, смотрела на свою руку.

Пальцы задрожали и эта дрожь, как молния, ударившая в металлический предмет, моментально передалась всему телу. Лина схватила трясущуюся руку другой рукой и прижала к груди.

– Тише-тише, успокоились, – гладила она руку словно взволнованного ребёнка. – Я знаю человека, который всё мне объяснит.

Через пару часов Лина уже сидела на мягком кожаном диване в роскошном вестибюле частной клиники и лениво листала журнал. Вся обстановка настраивала на спокойный лад: стены цвета слоновой кости, лёгкая музыка со звуками морского прибоя, диковинные коралловые рыбки в большом аквариуме с морской водой – всё говорило о том, что любая проблема не стоит того, чтобы лишать себя удовольствия находиться в покое хотя бы эти несколько минут ожидания.

– Доктор примет Вас через три минуты, – вежливо сообщила администратор, поставила перед Линой чашку с травяным чаем.

Лина поблагодарила её и стала попивать чай, искоса наблюдая за другими пациентами, ожидающими своей очереди и уже вышедшими от целителя душ, и абсолютно точно знала, что ни у одного из них нет такой жуткой причины прийти сюда как у неё. Все они, очевидно, пришли сюда потолковать о вполне земных проблемах, вроде: что делать, если мне постоянно изменяет муж? Или: я стала обращать внимание на женщин, это нормально, доктор?

«Зачем я сюда пришла?» – вдруг спохватилась Лина. Она была почти уверена, что доктор примет её за чокнутую, едва начни она рассказывать историю про воскресшую маму и о каких-то, очевидно, совершенно бессознательно рождённых ею детях… Она поспешно отложила раскрытый журнал на столик, поднялась с дивана и уже была готова уйти, как вдруг, взгляд её скользнул по перевернувшейся неожиданно странице. Лина замерла на мгновение, а потом медленно осела на диван и вновь взяла журнал в руки.

На развороте красовалась статья об интерьерах. Где центральное место занимало крупное фото детской комнаты. Сердце Лины застучало молотом. На фотографии была точь-в-точь детская Милы и Тёмы: голубые обои с облачками, кукольные феи и расписанное вручную панно с чудо-деревьями…

Администратор легко притронулась к её плечу.

– Пойдемте, доктор Вас ждёт.

Лина не могла оторвать взгляд от журнала. Казалось, она не видит и не слышит никого вокруг.

Администратор чуть громче повторила свою просьбу, и только тогда Лина очнулась. Она закрыла журнал и спрятала его в стопке между другими журналами, будто не хотела, чтобы поразившая её статья попалась ещё кому-то на глаза.

Лина послушно пошла за администратором по длинному коридору, хотя внутри испытывала настоящую панику.

Они дошли до двери с табличкой: «Симонов Виктор Николаевич – врач– психотерапевт». За ней оказался просторный кабинет, интерьер которого был выполнен со вкусом, и каждая деталь в нём говорила о том, что состоятельные пациенты клиники попали «по адресу». В целом, обстановка напоминала домашний кабинет бизнесмена, именитого продюсера или другого персонажа с соответствующим финансовым положением, который может себе позволить увлечься стилем ар‑деко. В центре у стены стоял большой письменный стол темного дерева, за ним мягкое белое кресло, художественный паркет на полу исключал присутствие ковра, кроме небольшого круглого коврика рядом с креслом-шезлонгом «Ле Корбюзье», стоящем рядом с огромным окном, которое отделялось от остальной комнаты кадками с изящно постриженными деревцами. За столом сидел мужчина лет пятидесяти с седыми волосами и чрезмерно длинными бакенбардами и что-то писал на компьютере. Его лицо изображало такую сосредоточенность, словно он писал очень важную статью в научный журнал. Лина медленно приблизилась к столу и присела. Ей не хотелось помешать доктору закончить мысль в тексте. Заметив присутствие пациентки, Симонов будто снова вернулся в реальный мир и поспешно встал из-за стола для приветствия: