– Нечего было с Эдиком лихачить на машине! Даже я не сажусь в подпитии за руль!
– А–а, – протянула Лина.
– Ты не помнишь, что тебе в Геленджике нагадали?
– Смерть в автокатастрофе, – устало сказала Лина. – И что? Такое всякий шарлатан может брякнуть.
– Но зачем было судьбу искушать? А что, если бы твоя башка не такой крепкой оказалась, а?
– Это просто совпадение. Не трать, энергию, ты все равно не убедишь меня верить словам чокнутой цыганки.
– Ох, Лина. Зря ты не веришь, – настаивала Светка.
– Я верю в то, что вижу своими глазами. Я же не уговариваю тебя бросить всю эту чушь со спиритическими сеансами, медитациями, какими-то «походами» в прошлые жизни. Резвись на здоровье со своими гуру, открывай чакры, а меня не втягивай, ладно?
– Ладно, – нехотя, согласилась Света. – Но мне не нравятся твои головные боли.
– Ты точь-в-точь как мама, – сказала Лина и погрустнела. Мама… ещё одна больная тема.
– У врача давно была?
– Давно. Но мне и не нужно туда ходить. Я наперед знаю, что он скажет. Мне и так сделали все мыслимые и немыслимые обследования, а все результаты говорят, что я здорова как космонавт. И докторам бесполезно говорить, что я скоро сдохну от этих болей! Они ведь про себя думают, что вот, дескать, эта сучка богатая на нашу голову навязалась! Заняться ей нечем, так она себе проблему придумала! Сидит, значит, один такой эскулап, смотрит на меня равнодушно и спрашивает: «А какого рода у вас боли, опишите, пожалуйста», я ему и говорю: «Вот представьте, что у вас вынули мозги, перемешали с битым стеклом и обратно вам аккуратненько сложили в черепную коробку». И смех, и грех, честное слово, – Лина горько усмехнулась. – А в последний раз они мне впаяли лекарство с инструкцией на всех возможных языках кроме русского. На вопрос, почему так, мне объяснили, что лекарство, дескать, новейшее и экспериментальное, но чудодейственное однозначно.
– Ну, и? Ты стала пить этот экспериментальный препарат как лабораторная мышь?!
– Конечно! Это самый крутой врач в Москве, чтоб ты знала. У него все наши шишки из Администрации лечатся. И я ему доверилась. Так вот, он мне объяснил, как принимать, какой эффект оно даст, ну я и стала его пить как идиотка. Пью‑пью, а результата никакого. Эдик упаковку изучил и говорит мне: «Дурёха, тебе же обычные витамины всучили – биологически активную добавку к пище! Я после этого вообще никаких врачей видеть не хочу, сама буду лечиться.
– Вот-вот, кто знает, что за таблетки тебе могут подсунуть! А вдруг, тебя Эдикова влюблённая секретарша отравить задумает! Подкупит твоего врача…
Лина засмеялась.
– Света, ну ты сказала! Тебе явно пора вырубить спутниковое ТВ. Ты мыльных опер насмотрелась! И вообще, хватит уже о моих болячках. Расскажи лучше, что у тебя нового.
– Да у меня нормально всё. Своего в гольф–клуб отправила и теперь сижу, балдею у бассейна. Решила молодость вспомнить – сама себе педикюр делаю. Но лучше бы мне память отшибло, честное слово! Так собственные ноги искромсала, что теперь в босоножках показаться будет стыдно. Приезжай ко мне, а? Твой, небось, в очередную командировку умотал?
– Умотал. В Лондон.
– Вот мы и моего отправим куда подальше. У него секретарша новая, так он, полагаю, с радостью куда‑нибудь рванет.
– Ой, Светка, противно тебя слушать. Фу! – Лина засмеялась.
– Так это правда жизни. Мужики – кобели, либо стерилизуешь их, либо изменяют.
– Ну, к вашему сведению, мадам, Эдик мне не изменяет.
– Они все изменяют, детка.
– Только дурам или тем, кто добровольно это принимает. Если женщина даёт мужчине понять, что сразу уйдёт, если…
– Нет, – перебила Света, – изменяют всем. Только дуры не знают, с кем им изменяют мужья, а умные сами подбирают секретарш, чтобы знать, с кем изменяет муж.
– Ты ужасный циник.
– А ты – наивная девчонка, оторванная от жизни. И хватит об этом! Приезжай ко мне.
– Не сегодня, – умоляюще проговорила Лина. – Я действительно неважно себя чувствую. К тому же, вечером привезут зеркало.
– Что за зеркало?
–Я же тебе говорила – английское антикварное. Эдик на днях его в Лондоне купил за бешеные деньги. Аукционист утверждает, что это зеркало из дома самого Льюиса Кэрролла. Экспертиза, вроде, подтвердила.
– Самого кого? Это не тот, что в «Александре» Македонского играл? Он мне так нравится! Такой секси! Там больше никаких его, э-м-м… личных вещичек не продавалось? Очень личных?
Лина заливисто засмеялась.
– Да нет, же! В «Александре» Колин Фаррел играл. А Льюис Кэрролл – это знаменитый английский писатель. Я в детстве им зачитывалась. «Алиса в стране чудес», «Алиса в Зазеркалье» – слышала?
– А-а, – протянула Света. – Ну да, конечно, помню, мультик такой был. Так он, поди, уже совсем старый?
– Да уж, – Лина утерла слезинку. – Насмешила ты меня, Светка, иногда такое ляпнешь – хоть стой, хоть падай!
– За бешеные деньги? Ха! А ты говорила, не изменяет!
– Ты о чём?
– Мой тоже мне как рога наставит, тащит сразу цацку дорогую или машину новую покупает.
– Да любит он тебя, дурища! Вот и всё. А ты без конца на него наговариваешь.
– Любит, – передразнила Света. – Пусть только попробует не любить!
Обе подруги ещё посмеялись над Светиными шутками и распрощались.
Лина убрала телефон и перевела взгляд на соседний стол. Шумной парочки там уже не было. Официантка поставила на поднос не тронутый суп – символ торжества детских капризов. Теперь ничто больше не удерживало Лину в кафе.
Лина вышла из прохладного круга тени и неторопливо побрела по тропинке небольшого парка с невысокими лабиринтами идеально постриженных туй. Она шла мимо ярких махровых ковров цветущих клумб, мимо небольшого озерца, живописность которого была совершенным плодом труда профессиональных дизайнеров. Таких уголков много в окрестностях Таганьково и в других поселках подобного типа. Живущие в них граждане могут позволить себе не только кусочек живой природы в собственном дворе, но и другие условия на заказ. Тем не менее, при всей красоте этого парка ему чего-то недоставало, и каждый раз прогуливаясь по нему, Лина задумывалась над тем, что же в нём не так. Наконец, она поняла: ему недостаёт естественности. Почему, когда жизнь идеальна, так и хочется привнести в неё нотку хаоса? Вероятно, именно эта нотка является тонким камертоном счастья. Гармония не осязаема, – в этом и есть её суть. А маленькая ссора, происшествие или иной переполох, спровоцированный чаще всего нами самими, моментально показывает нам, что хрупкий баланс нарушен и, следовательно, он в нашей жизни есть.
Лина остановилась на выложенном камнем спуске к воде. Подул лёгкий ветерок. Она сняла крупные очки и подставила лицо ему навстречу. Мелкая рябь побежала по водной глади, а мурашки по телу Лины. Она вспомнила озерцо у бабушки в деревне, где в детстве пропадала часами. В нем была немного зеленоватая, но прозрачная вода, – настолько чистая, что видны были тонкие веточки и водоросли на дне. Стаи маленьких серых рыбок сновали туда-сюда, появляясь и пропадая в солнечных бликах, а их двойники-тени на жёлтом песке никак не могли их догнать. Лина ложилась на маленький деревянный мостик лицом к воде и пристально следила за ними. Когда одна стайка выбивалась из сил, приплывала другая, и всё повторялось. За этой игрой можно было наблюдать весь день, за что позже девочка расплачивалась обгоревшей спиной и продолжала лежать в том же положении, но уже на кровати с толстым слоем сметаны на плечах. Однако, уже на следующий день она снова сидела с подружками у воды и строила замки из песка. Игривый ветерок часто приносил в воду подсохшие листья причудливой формы, мелкие веточки и пушинки. Девчонки все подбирали и приспосабливали для игры, а компании сельских мальчишек с удочками периодически отвлекали их от этого занятия.
Сейчас Лина стояла на выложенной плиточкой набережной с грудами морских валунов, бегая глазами по воде в поисках листика или пушинки. Но вода была зеркально гладкой, потому что все подсохшие листики и веточки регулярно убирались дворниками, а вечером вместо костров горели фонари на кованых столбах.
