Шорохи, скрипы. Слух обострился, наверное, в отсутствие зрения. Он знал, что где-то рядом люди. Но как привлечь их внимание? И стоит ли привлекать?

Шаги приближаются, отзываясь во всем теле. Оказывается, он не знал, что может слышать кожей.

Запах. Искусственный мех, какая-то синтетика, цветы, ягоды. Духи. Его бывшая жена обожала ароматические ванны. Когда она ушла, он с наслаждением сорвал со стены их маленькой душевой кабины три полочки, где раньше теснились ее лосьоны, гели, шампуни, пакетики с солью для ванн.

Тихо скрипнуло ложе под присевшим на край… телом. Почему-то о женщине, которая устроилась рядом, так и думалось – тело. И больше ничего. Тело ухоженное, если судить по запахам, тренированное, если судить по походке, красивое… хотя теперь, слепому, какое ему дело до чужой красоты? Впрочем, если ему осталось осязание, он мог бы понять его на ощупь.

Ладонь на лице. Прикосновение нежное и требовательное. Ноготки слегка царапают щеку. Легко и даже как бы игриво.

– Просыпайся.

Голос Эль. Этого и следовало ожидать.

– Ну! Не бойся!

Нет. Ни за что! Пусть даже выяснится, что зрение вернулось, что судьба дарует ему второй шанс…

– Не упрямься! Экий ты… ребенок! – она опять пощекотала – на сей раз шею, как коту. – Не пугай меня! Я же знаю, что ты больше не спишь! У тебя изменилось дыхание.

Нет.

– Ну, что же ты? Все хорошо! А будет еще лучше! Ты мне нравишься. Такой… необычный…

«Необычный»? В каком это она смысле? Пока он валялся в отключке, они в довершение ко всему что-то сделали с его телом? Пластическая операция? Смена пола? Или он теперь не человек? Был какой-то фильм о том, как сознание какого-то спецназовца подселили в тело инопланетного существа – синего, с хвостом…У него теперь тоже есть хвост или что-то похуже?

– Ну, хватит дуться! – в голосе Эль появились капризные нотки. – Это уже не смешно! Рий Станд! Я приказываю, в конце концов!

«Попробуй меня заставить!» – мстительно подумал он.

– Ладно.

Что-то в голосе женщины ему не понравилось. А когда что-то ткнулось ему в глаз, рука рефлекторно взмыла вверх, описала дугу и шлепнулась на…

На то, что теперь было его лицом.

Операция. Так он и думал. Кожа была какая-то новая. Гладкая. И, судя по ощущению под пальцами, на глазах была тугая повязка.

– Нет-нет, это не совсем то, о чем ты подумал, Рий Станд, – Эль уже откровенно смеялась. – Всего лишь попытка исправить кое-какие… дефекты. Кстати, тебя уже искали!

Интересно, кто?

Кажется, он все-таки задал этот вопрос вслух, потому что в ответ услышал:

– Какие-то люди из компании «Космос». Ты их знаешь?

Нет, но хотел бы узнать. Что-то подсказывало Проигрателю, что, если бы он тогда пришел на улицу Труда чуть раньше или имел привычку заглядывать в почтовый ящик при каждом удобном случае, всего этого могло и не быть. Он бы успел на кастинг, прошел на шоу, получил аванс – и стал ждать, на каком испытании он срежется и вернется к себе в жилой модуль, ждать другого такого же случая.

…ждать машины, которая привезет его в коттеджный поселок «Новая жизнь». Кстати, странное название. Двусмысленное какое-то. Понимай, как хочешь.

– Не переживай, Рий Станд, – наверное, что-то такое было написано у него на лице, раз Эль об этом заговорила. – Ты ничего не потерял, не попав на это шоу. Можно сказать, Проигратель только выиграл…

Да уж. Смешно. Он стиснул зубы, чтобы не издать ни звука.

– Их прикрыли после скандала, который разгорелся в прямом эфире, – как ни в чем не бывало, продолжала женщина. – Рухнула декорация. Как раз на участников. Мало того, что все телезрители увидели, что песчаный пляж и море – всего лишь бутафорская голограмма, а за нею – простая бетонная стена, так еще и оборвался силовой кабель и попал прямо на столпившихся перед камерами людей. Трое с ожогами в больнице, еще пятеро получили травмы различной степени тяжести, а один скончался на месте. Сварился от высокого напряжения. Представляешь? И это засняли в прямом эфире – от неожиданности оператор забыл выключить камеру.

Он представлял. Еще как представлял. И единственная мысль, которая мелькнула в голове, была: «Я. На его месте должен быть я!»

Почему все так случилось? Да, он остался в живых, но что лучше? Быстрая, хоть и весьма болезненная смерть под камерами – или ожидающая его жизнь, полная неизведанного и, возможно, опасного?

– Так что ты ничего не потерял, – ухоженные ноготки опять скользнули по его новой коже. – Наоборот, приобрел…

Его всего затрясло от нервного смеха, который тут же перешел в стон боли. Внутренности скрутило в огненный жгут, мышцы на лице заболели так, что он взвыл.

– Осторожнее! – ворвался в уши новый голос. Мужской. Незнакомый. – Подождите!

К руке опять прижался шприц.

– Нет!

– Да, – его прижали к кушетке. – Это обезболивающее.

– Пошел на… – дернув рукой, он вслепую попал по кому-то, услышав звяканье. – Не трогайте меня!

– Отойдите, – подала голос Эль. – Пусть. Это его выбор. Если ему хочется испытывать всю полноту ощущений, пусть испытывает.

Да, это был его выбор, но правильные в общем-то слова были сказаны таким тоном, что лучше бы его обругали.

– Оставьте меня в покое, – процедил он. – Чего вы от меня хотите?

– Сотрудничества.

– Заставьте!

– Хотите, чтобы мы вас упрашивали, как ребенка? У вас нет выбора. Вы уже здесь. Мы вас просто не отпустим до того, как вы сделаете то, ради чего вас сюда доставили.

– Тогда зачем?

– Скажем так, – он почувствовал, как ноготки женской руки скользнули ему по щеке, – нам нужно, чтобы вы пошли на это добровольно. Даже если согласие будет чисто формальным.

– Согласие. После всего вот этого?

Тонкая рука замерла на его щеке. Напряглась.

– Рий немного перестарался, – голос Эль стал строгим и сухим. – Не стоило ему так быстро переходить к силовым методам. Их у нас обычно применяют к тем, кто оказывает настоящее сопротивление. Буйным. И он понесет наказание. С другой стороны, вы сами виноваты. Вы его спровоцировали. Своим согласием испытать на себе, что такое наши силовые методы. Ну, вам и показали.

– Да уж…

– Уверяю вас, это была только небольшая демонстрация. Так сказать, рекламная акция, но вас уже подлатали. Если бы за вас взялись всерьез, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Ну же, будьте умным человеком и скажите «да»!

Это было самым простым выходом из ситуации. Сколько раз уже так бывало – ему делали предложение, и он соглашался. Соглашался либо потому, что оно выглядело заманчивым, либо потому, что задание казалось простым и легким, либо потому, что в тот раз был на мели и собирался использовать подвернувшийся шанс заработать… Он соглашался даже в надежде на выигрыш. Он всегда соглашался, просто потому, что от него ждали согласия.

И, скажите на милость, разве это так трудно – сказать «да», если ты никогда раньше не пробовал сказать «нет»?

Трудно. Просто потому, что любому терпению однажды приходит конец.

– Вот так, осторожно! Еще шаг, еще… Теперь приступка. Не споткнись! Ступеньки. Их всего четыре, можешь посчитать сам.

Прекрасная тюремщица вела его под руку. Проигратель следовал за нею послушно, как ребенок. Он успел смириться с тем, что мир для него теперь погружен во тьму, несмотря на то, что с лица обещали снять повязку. Правда, Эль неоднократно уверяла, что это временно, и что настанет день, когда все вокруг опять заиграет яркими красками, но что-то мешало верить ее словам. Слишком много было в жизни потерь, неудач, проигрышей, чтобы сейчас вот так безоглядно поверить в то, что впереди светлая полоса. Какая светлая полоса, когда он лишен зрения? Он стал игрушкой в чужих руках. Игрушкой, которая ничего не может изменить.

– Иди. Все хорошо. Вот так, – ворковала женщина.

Комната. Он понял это по тому, как изменился звук шагов. В коридоре и на лестнице они звучали не так. И под ногами зашаркало ковровое покрытие. Он был босиком и прекрасно это чувствовал. Одновременно в уши ворвалось негромкое бормотание, запахло кожей, деревом, пластиком – по сравнению с запахами лекарств, которые сопровождали его последнее время, контраст был настолько разителен, что он несколько раз глубоко вздохнул, прочищая легкие.