Получив пропуск и поблуждав по бесконечным коридорам огромного здания, по хитроумным лабиринтам лестниц, переходя с этажа на этаж, капитан наконец-то попал к кабинету начальника отдела кадров политуправления. Эдуард нервно и шумно выдохнул, словно готовясь отхлебнуть чистого спирта, и осторожно постучался в дверь.

– Да-да, смелее! Войдите! – раздался громкий, начальственный голос изнутри кабинета.

Эдик с силой надавил на дверную ручку и решительно вошел. За столом сидел добродушный полковник с приветливой улыбкой на упитанном лице.

– Товарищ полковник, капитан Громобоев! Прибыл для дальнейшего прохождения службы! – громко и четко доложил Эдуард.

– О-о-о! Наслышаны, наслышаны! Орел! Судя по нашивкам, есть награды: орден и медали! За ранение?

– За боевые заслуги…

– Понимаю, понимаю. Итак, значит, прибыл к нам служить из Афганистана?

– Так точно! – гаркнул Громобоев.

– Тише, тише! – поморщился хозяин кабинета. – Не в горах же… Садись, капитан.

Хозяин кабинета вызвал по телефону делопроизводителя, а пока личное дело доставляли, полковник задал дежурный вопрос:

– Как там служба за речкой? Досталось? Наверное, было жарковато? Теперь непривычен наш сырой, дождливый климат?

– Ну так, было дело… – уклончиво и неопределенно ответил Эдик. – А насчет дождей… человек ко всему привыкает…

Разговор так и не завязался, да и особо говорить с холеным кабинетным полковником было не о чем. Наконец вошла симпатичная девушка и внесла красную папку с личным делом капитана. Кадровик принялся листать страницы, задерживаясь на некоторых из них, в задумчивости пожевывая пухлые губы.

– Звание досрочно! Это хорошо! Награды – тоже неплохо.

– В деле должны быть еще представления к двум орденам.

– Да, вижу, вижу, все тут у вас есть. Вижу и к званию Героя, но без реализации… Меня больше волнуют характеристики… из личного дела, товарищ капитан.

Эта фраза насторожила Громобоева. Какая еще неувязка могла быть в деле? Что могло не понравиться? С его послужным списком и аттестациями – хоть сейчас в академию!

Начальник тем временем недовольно морщился и теребил мочку уха.

– Да вот э-э-э… тут… такая… формулировочка…. нехорошая в характеристике из военного училища: не пользуется авторитетом у командования и среди сослуживцев, замкнут, необщителен…

– Это я-то необщителен? – усмехнулся Громобоев, широко улыбнувшись и показав ровные белые зубы. – Вы этому верите? А как, по-вашему, будучи необщительным, я стал помощником по комсомолу полка, а потом замполитом батальона?

– А насчет авторитета у командования училища? Это соответствует?

– Ну-у-у… – протянул Эдик.

– Вот вам и ну! И по уставам стоит отметка «3». Наверное, брюки расклешенные носил? Сапоги гладил? Ноготь на мизинце отращивал?

Ничего подобного за собой Громобоев не припоминал, все было гораздо проще: пререкания и шуточки, ирония по отношению к тупому командиру взвода и сильно пьющему командиру роты. И как результат – две тройки в аттестате по уставам и по строевой подготовке. Ротный все, что мог гадостного, сделал. Диплом вместо красного стал синим, хотя и это, как правило, не крах для карьеры. Карьеристом Громобоев был неважным, так уж вышло, нынешний бурный рост – это череда нелепых служебных случайностей, а также военная доблесть и ранения. Но иногда даже в выверенном механизме такое случается, проскакивает сорное семечко сквозь мелкое сито.

– И что нам прикажете с вами делать?

– А в чем проблема, товарищ полковник? Я ведь прибыл по прямой замене, в танковый батальон в укрепрайоне…

Полковник с деловым видом водрузил роговые очки на массивный нос, надменно взглянул на Эдика поверх линз и пробурчал:

– Этот батальон тихая гавань для пенсионера! Ваш предшественник, майор Мураковский, на этой теплой должности до пенсии бы дотянул, да вот беда, понадобилась замена именно для вас в Афганистан. Эх, несчастный Александр Михалыч! Так что, Эдуард… м-м-м… Полковник заглянул в дело? – Николаевич, эта пенсионная должность не про вас. Есть мнение руководства отправить столь заслуженного и боевого офицера в отдельный батальон на Север! Там есть перспектива для роста! Огромное поле для деятельности…

Эдик опешил. Он уже полгода как мыслил, что будет регулярно гулять в выходные по Невскому, по Фонтанке, по Петроградской, ходить по ресторанам, посещать театры, а тут вдруг оказывается, на его счет имеются другие планы. Променять Северную столицу с развлечениями на заснеженную тундру с полярными волками, оленями, комарами и москитами – такая перспектива не прельщала.

Обычная придурь тылового полковника? Или, может, он денег хочет? Но как спросить? Задать вопрос напрямую, в лоб? Громобоев взяток никогда не давал, не предлагал и не умел это делать…

«А хрен ему, перебьется! – решил рассерженный Эдуард. – Никакой северной глуши! Хватит с меня гор и пустыни!»

Но надо было что-то срочно говорить и доказывать, иначе и верно, загремишь в тундру к этим самым северным оленям!

– Товарищ полковник! Мне необходимо лечение в Военно-медицинской академии! – начал отнекиваться Громобоев. – Я записан в очередь. У меня последствия контузии и ранения, да еще был тепловой удар…. А в конце сентября у меня предварительный осмотр, на октябрь диспансеризация, в ноябре плановое лечение в стационаре.

– Удивляете вы меня, товарищ капитан. Такой молодой и уже косите под инвалида, – фыркнул недовольно полковник и нахмурился.

Эдуард понял, что его должность кому-то уже пообещали, потому начальник отдела кадров и недоволен, он-то все давно решил за него и распланировал.

– Справку медицинскую представите, любезнейший друг?

– Так точно! И могу приложить направление и выписной эпикриз из госпиталя. Все будет в полном порядке!

Полковник продолжал морщиться, словно страдал от зубной боли.

– Эх, не с того приступаете к службе, товарищ капитан! Службу надо начинать с трудностей!

Кровь хлынула в голову Громобоева, а сердце бешено заколотилось. Он даже шумно задышал, завелся, как хорошо отлаженный двигатель, с полоборота.

– Можно подумать, я с курорта к вам прибыл! Да у меня за плечами сорок две боевые операции! И я два года вовсе не в Крыму прохлаждался!

Эдик готов был наговорить еще кучу дерзостей, но полковник понял, что перегнул палку.

– Не шумите, товарищ капитан, спокойнее! Если вам требуется лечение, мы конечно же войдем в положение, но командование полагало, вам необходимо расти дальше. Поступить в академию, стать крупным начальником…. Негоже киснуть в укрепрайоне, – миролюбиво проворковал начальник.

Громобоев резко снизил тон и пробормотал:

– Я и не собираюсь киснуть, но здоровье тоже дорого. Здоровье дается лишь раз, его не купишь…

Полковник, нехотя соглашаясь, закивал:

– Конечно, конечно! Обследуйтесь, лечитесь, обоснуйтесь на новом месте, а потом посмотрим, что нам с вами дальше делать…

Глава, в которой наш герой осваивается на новом месте, заводит себе друзей и приобретает влиятельных врагов.

Получив в штабе округа предписание, Эдуард отправился к новому месту службы в пулеметный полк. Размещался этот полк недалеко от города, добираться до него оказалось недолго, и Громобоеву стало понятно, почему его так активно пытались спровадить на Север: еще бы – эта должность была явно тепленьким местечком. Часть, расположенная рядом с Питером, в которой все подразделения неполного кадрового состава – это санаторий, а не служба! Конечно, есть и неудобства (как же без них), предстояло ежедневно добираться в часть с четырьмя-пятью пересадками на общественном транспорте по городу и пригороду: трамвай, метро, автобус, еще автобус, опять автобус, но это мелочи жизни. Такая ситуация должна быть временной, ведь когда-нибудь да выделят заслуженному ветерану квартиру в гарнизоне…

Впоследствии наш капитан изредка шиковал, опаздывая утром после ночных кутежей, и, зацепив мотор в городе, подкатывал к КПП на лихаче, на глазах изумленных сослуживцев, но быстро понял, что так жить нельзя, на капитанскую получку в такси не наездишься («наши люди на такси…» и так далее по цитате управдомши, героини любимой кинокомедии «Бриллиантовая рука»). Накладно! Ведь здесь, в России, офицеру не платили двойной оклад плюс чеки Внешпосылторга, поэтому следовало жить по средствам. Значит, автобус – лучший друг военного!