Папа думает обо мне. Он меня любит. Эти мысли заполняют мою внутреннюю пустоту надеждой. Потому что это классно, когда тебя любят…

Мне приходится бороться с желанием прыгнуть в объятия папы, зарыдав в его плечо. Мне хочется сказать ему, как сильно он мне дорог, как сильно я его люблю, как я тосковала… Черт, почему я только это осознала? Ведь время проходит сквозь пальцы, и я могу очнуться, а папы уже не будет. О, нет-нет-нет! Пошли прочь, плохие мысли! Нет, прошу, пусть родители живут вечно. Я не хочу их терять. Лучше умру я, чем они… От этих мыслей по спине пробежал холодок.

Я, дрожа губой, ещё раз мажу взглядом по комнате и начинаю плакать. Наплевав на тот факт, что надо мной стояла чужая женщина, я продолжала плакать. Это так больно чувствовать… Мне словно дали второй шанс. Шанс, чтобы быть с отцом. Как же мне не хватало общения с ним, его объятий и старомодных шуточек. Почему мы осознаём свои ошибки столь поздно? Время не повернуть вспять. Не вернуть назад те дни, которые я потеряла. От этой мысли дыхание спёрло. На душе такой неприятный осадок, от которого мне теперь не избавиться.

Ладно, Рэйчел, перестань плакать… Соберись!

Я протерла глаза и попыталась привести себя в чувство. Изабелла не должна была это видеть.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – неожиданно начала женщина.

Я подняла подбородок и взглянула ей в глаза, представляя, как жалко я сейчас выглядела.

– И что же я думаю?

– Ты, наверное, думаешь, что я соблазнительница, которая рушит семьи, и ты меня ненавидишь… – она грустно вздохнула.

Ох, ты не права Изабелла…

– Вовсе нет, – отрезала я, и женщина удивлённо вытянула лицо, – может, я и думала, что ты разлучница, но теперь… Я не испытываю к тебе прежней предвзятости. Прости меня, Изабелла, – я заметила, что привела женщину в ступор. Она этого не ожидала, – прости за то, что думала неправильно о тебе. Ты очень хорошая и добрая. Ты отличная замена мамы, – я внезапно, даже для самой себя, засмеялась.

Изабелла улыбнулась во все тридцать два зуба, а затем быстро подбежала ко мне, наклонилась и бережно обняла. Я в оцепенении. Не знаю, как быть, но доверившись чувствам, медленно приобняла женщину в ответ.

– И ещё, можно спросить? – улыбаясь, поинтересовалась я. Женщина отодвинулась, ожидая вопроса. – Ты китаянка?

Изабелла звонко хохотнула. Я покраснела от стыда. Плохая была идея…

– Японка, – смеясь, ответила она.

– Ну, я должна была знать, а то бы не уснула этой ночью.

* * *

Это утро началось с воспоминаний. Я спала в своей старой комнате, хоть меня и уговаривали лечь в гостевой. Я просто хотела побольше побыть в детстве. Взрослея, мы рушимся. А я этого так не хочу.

Слышу стойкий запах омлета и чувствую, как в животе проходит атомная война. Открывав глаза, первое, что я увидела – это белый потолок и люстру «луну». На душе небывалым образом стало тепло и трепетно, в связи с этим забываются все обиды. А это важнее всего.

Вскочила с крошечной кровати, уже жалея, что отказалась от гостевой комнаты. Все тело болело и ныло, а конечности не чувствовались. Я схватилась за шею и начала вертеть головой в разные стороны, чтобы хоть как-то привести себя в человеческий вид.

Сегодня я почему-то счастлива. Я так рада, что ошибалась на папин счёт, так рада, что он меня не забывал. Разве можно любить и одновременно ненавидеть человека? Это нонсенс! А вот у меня именно так: я люблю отца и одновременно ненавижу. Почему? Люблю, потому что по-другому у меня не получается, ненавижу, потому что мы потеряли шесть лет общения. Да, конечно, иногда мы с ним созванивались, но это совсем иное.

Я подошла к стульчику, схватив с него свои вещи. Изабелла любезно предложила мне пижаму. Она была совсем ещё новая и пахла хлопком. Я сняла с себя желтую ночную рубашку и надела вчерашний свитер, а затем и все остальное.

Поправив волосы, я вышла из комнаты, заметив, что папа и Изабелла на кухне. Японка уместилась у плиты, готовя завтрак, а отец сидел за столом, читая утреннюю газету. Снова дежавю. Когда-то давно на месте Изабеллы была мама… Теперь все иначе. От этого сжалось сердце, и мне стало невыносимо больно, словно меня кто-то лишил конечностей, будто я упала в бассейн со стеклом… Отмахнув от себя грустные воспоминания, я прошла в ванную комнату. Здесь поменялась лишь плитка: раньше она была голубая, а теперь черно-белая, как шахматная доска. Покончив с водными процедурами, я поздно осознала, что осталась без зубной щётки и нити, однако Изабелла вовремя подоспела, положив принадлежности на стойку. Спустя несколько минут, я вернулась на кухню. Отец и Изабелла мне улыбнулись, а я в свою очередь им.

– Доброе утро, как спалось? – спросила японка, накрывая на стол.

Вспомнив сегодняшнюю ночь, поморщила нос. Наверное, в гробу и то удобнее…

– Хорошо, – соврала я, – ты разве не должен быть на работе? – обратилась к отцу, перекладывая в свою тарелку омлет с беконом и укропом.

Папа перевернул страницу газеты и, не поднимая глаз, ответил:

– Я взял выходной, чтобы провести день с тобой.

Я чувствую такое блаженство, это играет моя эгоистичная сторона. Даже не знаю хочу ли я проводить время с отцом, наверное, ответ положительный. Пытаться сдержать улыбку тщетно – я вся сияю.

– И что мы будем делать весь день? – проглотила кашу во рту я.

Изабелла отодвинула стул, садясь между мной и папой.

– Всё, что твоей душе угодно, – папа поднял на меня свои глубокие глаза, – это твой день.

В мыслях пробежала идея отправиться по магазинам и накупить себе много-много вещей. О! Или сходить в парк аттракционов и прокатиться на колесе обозрения…

Эх, папочка, зря ты позволил мне распоряжаться распорядком дня, очень зря…

* * *

Время приблизилось к трём. Этот день я запишу как «самый прекрасный день в моей жизни». Боже, сколько эмоций из-за одного человека. Первым делом мы с отцом поехали в кафе, где отведали самое вкусное мороженое в мире. Именно в этом самом кафе мы с ним раньше поедали сладости, зная, что мама будет вредничать дома: «Пока не поужинаете, о сладком можете даже не мечтать!».

И вот теперь, спустя столько лет, я вновь здесь… Эти белые обои с цветочками, столики с маленькой скатертью посередине, на котором расположилась ваза с лилией, а возле нее специи; эти люстры и жалюзи… Как приятно окунуться туда, где было хорошо. Жаль, что все хорошее осталось позади, и прошлое не вернуть.

Потом мы с отцом отправились в кино, попав на фильм «Уйти красиво», где играет один из моих любимых актёров – Морган Фримен.

Спустя час с лишним мы отправились по магазинам. Обанкротив отца, я с довольной миной прошла в машину и бросила пакеты с одеждой и прочим барахлом на заднее сидение, а сама уселась вперёд. Такое впечатление, словно шесть лет разлуки и вовсе не было. Папа сел за руль и опустил свои водительское удостоверение  в бардачок. Я все ещё лыбилась. Я по-настоящему счастлива, ведь папа наконец-то обратил на меня внимание… Каждому ребёнку нужен отец и мать. Никто не сможет заменить их, даже, если очень захотеть. Родители – единственные люди, которые будут рядом, несмотря на твой статус, финансовое положение и характер. Они никогда не бросят тебя.

Папа завёл машину и выехал со стоянки, выглядывая в окно, чтобы осмотреться, нет ли машин. Что-то слишком уныло. Мое настроение дошло до небес, и ангелы показывали на меня пальцем. Включив магнитофон, в автомобиле заиграла первая композиция. Боб Марли. Папа обожает его песни. Я заметила как пальцы отца ритмично забарабанили по кожаному рулю, а губы беззвучно повторяли слова песни. В итоге, поддавшись искушению, я громко запела на припеве, чем сперва напугала отца, но вскоре он подключился, и стало очень громко. Мы хлопали в ладоши, двигались в такт, напрочь позабыв о том, что мы на дороге. Папа даже потерял управление и чуть было не врезался в крайнюю машину, однако вовремя успел сориентироваться.