— Хорошо, я всё расскажу! Но известно мне немного.
— Валяй. Но учти, ложь чую за километр.
— Помилуй, какая ложь? Луначарский попросил меня, чтобы я провёл его к Вано. Сам понимаешь, сунется он со своими телохранителями туда и что? Пакуй чемоданы, здравствуй цемент на ноги и дно на Горьковской. А у меня с властителем связи: на Маяк попасть не составляет особой проблемы. Оружие там, поставка.
— Знаем. От темы не уходи.
— Сдать губернатор хотел некоего диггера вроде нас с тобой, который следовал с вами. Он не назвал его имени, говорит, тот должен попасть на Волковскую. Я ещё восклицаю: «Это же невозможно пройти бордюрщиков… запасные тоннели с Куполом тоже не вариант». Оказывается, солдату выдали депешу на обучение — умный ход.
— С какой целью он хотел сдать бойца?
— Здесь всё понятно как у камикадзе в штурмовике: чтобы тот не попал куда надо. Луначарский не мог по телефону связаться с Вано: прослушка повсюду. Да и опять же, откуда тот его знает? Вот губернатор и решил взять инициативу на себя. Форсирование Стикса тоже его рук дело, но недооценил он вас, в итоге сам сгинул.
— Тебе то откуда известно?
— Не зря у меня большие уши — сделал ухмылку арестант. — Когда ты, ни свет, ни заря, пришёл весь в кровище как после скотобойни на Выборгскую, то я уже не упускал ни единого твоего слова.
— Допустим. Кто ещё причастен к нашей облаве?
— Не подумай, что я тебя пытаюсь надуть, но, кажется, что Карпов. Сладкая парочка. Хотя мэра я не очень-то жалую. Но это догадки.
— Приморские как-то задействованы в спектакле? Постышев?
— Нет. По крайней мере, не слышал такого.
— Имя Кензо тебе говорит о чём-нибудь? — теперь уже великан засуетился. Как разговор, так, тем более, и оппонент порядком достали.
— Диггер с Адмиралтейки: толковый парень!
— Учтём. Ладно, последний вопрос: что это у вас, выборгских, за такой дебильный знак на груди? — мужик указал на нашивку комбеза, изображавшую чёрно-белый символ:
— Ах, это-то… Мы решили флаг Северного Альянса придумать. Его, так сказать, знамя.
— Мишень?
— Не-е. Знак Зодиака: давнего убийцы, личность которого осталась небытию.
— Слушай, мне даже не интересно спрашивать, что это значит и кто такой бред придумал. Вообще, хотел бы тебя пришить, Кузнец, да руки марать не охота. К тому же слово моё железно. Чтоб я тебя в ближайшее время на территории Альянса не видел, иначе прибью, усёк?
— В чём проблема, брат?
Собеседник не ответил. Пора было трогаться в путь, к тому же путевые тоннели — одно из самых ненадёжных мест Питера. Вроде, всё под контролем, да надо на ровном месте свалиться огромной куче дерьма! А если на голову? Успевай только завещать своим близким патроны, провизию и вшивую палатку-домик. Великан двинулся в сторону Площади Ленина, Марио же проследовал в другую. Перед тем, как избавить друг друга от своей компании, Кузнец окликнул мужика:
— Слушай, Глыба, если не секрет, что стало с тем диггером в итоге?
— Его убили.
Солдат шёл по путям, глядя себе под ноги. Рельсы мирно проскакивали друг за дружкой. Вторая половина тоннеля, идущая после тюрьмы, освещалась флуоресцентными лампами, ознаменовывая тем самым владения военмедиков. Вот так из кромешной тьмы параши в светлую цивилизацию. До поста КПП оставалось не более ста метров.
Глыба обмозговывал, как поступить дальше. Для начала стоило связаться с Карповым через военмедиков, но что ему сказать? Может, вовсе залечь на дно? Скажем, на Лесной? Так и так, для начала необходим отдых, а там на свежую голову думать. Единственное, что точно было ясно, о чём диггер не спросил Кузнеца — гибель Луначарского. Фанатик, которого солдат догнал на пути к Лесной, на грани смерти успел поведать, что засада была организована исключительно ими ради святой веры в пришествие нового Мессии. Все недостойные, а именно те, кто не верует, должны были отправиться на тот свет — такова воля Исхода. «Идиотизм», — хмыкнул Глыба себе под нос. И ведь таких придурков развелось немало в метро. Оставалось лишь снять шляпу перед их изобретательностью. Из фанатиков получились бы неплохие диггеры. Хорошо, Григорьев? Нормально, Кон…
— Пограничная зона!
Не успел Глыба довершить свою мысль, как прямо перед ним замаячил пост КПП.
Что есть Бог? Как Он выглядит? Существует ли Он вообще? На такие вопросы можно ответить лишь отдав концы. Я же скажу Вам: «Да, Бог существует». Но выглядит Вездесущий ни как старец с длинной бородой и посохом, восседающим на троне, а как мордоворот, поджидающий Вас в тёмном тоннеле, готовый отжать последнюю мелочь. Как ни странно, но лицо, свисавшее надо мной точно старшина над уснувшим на посту солдате, было мне до боли знакомо. Святое дерьмо, да это же…
— Глыба?!
Диггер заулыбался, готовый меня обнять, но делать того не стал. Я сразу усёк, что в целях же моей безопасности. Я сам до сих пор не мог поверить в то, что нахожусь под землёй города, который некогда считался Северной Венецией.
— Как это понимать? Я уже концы с концами свёл, чтоб мне Блокадника встретить!
— Блокадника пока не надо — Глыба шире растянулся в улыбке. Ещё чуть-чуть и щека у солдафона явно треснет от удовольствия. — Не волнуйся, ты в лазарете у военмедиков. Они воистину творят чудеса: быстренько на ноги поставили.
— Но как им удалось? Ранение в печень, несовместимое с жизнью.
— Как по учебнику звучит. Угу, печень. Молох, на то они и медики, что всех исцеляют. Скоро плуги-вуги отплясывать будешь. Тебе регенерировали клетки или что-то в этом духе. Новая здешняя методика. Чего ты хочешь? У них даже МРТ есть. Чёрте знает откуда аппарат вообще взялся, если ленинские его сами не собрали из того, что было.
— МРТ?
— Ну да, МРТ, огромный магнит. Не в этом суть. Тебе повезло, что шизоидный на всю голову фанатик потащил тебя тогда в обход Выборгской на Сампсониевскую.
В ближайшее время Глыба ведал мне всё то, что происходило с нами три дня назад. Именно тогда меня убили. Оказывается, фанатик, следуя недостроенными железнодорожными путями, приволок меня к Сампсониевской. Станция, которая не существует ни на одной карте метро, служила переходом с Седьмой линии на Первую. Пересадочный узел — Выборгская. Я оказался пленником Кольцевой ветки, принадлежавшей москалям. Поскольку Глыба боялся, что помазанник Исхода заметит его и юркнет в один из закоулков бесконечного лабиринта, то решил двигаться в стороне. В противном случае, наш след навсегда был бы утерян. Так дорога привела диггера на КПП станции Выборгская 2, более известная как Сампсониевская.
Слушая Глыбу, мне приходилось в уме рисовать запутанные схемы метрополитена, которые я так и не увидел. Не увидят и мои потомки, если они у меня, конечно, будут. Помню времена до Катастрофы, когда обещали проложить три новые ветки. Насколько я знал, план развития питерской подземки был принят ещё Советской властью, но ни тогда, ни в новое время станции так и не вышли в большой свет. И то обещали открыть Народную (второе название — Кудрово) в Канун Нового года, да не успели. Ядерная атака обрушилась на наши головы также нежданно-негаданно, как если бы лавина сошла с горы.
Поговаривают, наркоманы с Дыбенко продлили тоннель до несуществующей станции, находящейся вне пределах Петербурга, а именно во Всеволожском районе. Что нынче происходит на Народной — одному метрошному Богу ведомо. Возможно, грибники пытаются проложить подземную дорогу до московских катакомб (или они через Дорогу Жизни хотя бы наладили связь с выжившими со Всеволожска), чем поныне занимаются коммунисты со Звёздной. По-моему, у последних процесс копания в крови. Как Сталин в своё время предложил голыми руками, превознемогая голод и кровь рыть землю для постройки первых станций московского метрополитена, так и у нас сейчас подобное происходит в петербургской колыбели. Что ж, удачи Совку.
— Я на фекального ублюдка обоймы не пожалел! — кусачками вырвал меня Глыба из глубоких раздумий. Фекального. Глыбе не занимать по оригинальности эпитетов.
