− Миледи Турмалина! Какая неожиданность! − раздалось сбоку.

Турмалина обернулась, глаза её сверкнули от злости, и она натянуто кивнула болтушке Клерии Исоне. Когда-то они были приятельницами, но после того как Исоне повезло и она пробилась во фрейлины, их дружба стремительно увяла, и на смену ей пришла неприязнь. На Клерии было сиреневое платье в мелкую полоску, со смешным бантиком на спине; она была весела и легкомысленно улыбалась, поправляя складки и оборки. Слова сыпались из нее словно горох.

− А я всё смотрю и думаю: не может быть, чтоб это были Вы, ведь скорее всего это не Вы, а кто-то другой, но это оказались Вы! Ах, в последнее время моё зрение так сильно упало, что трудно различить своих знакомых. Наверное, всё это из-за книжек: нужно бы поменьше читать. Какая жалость, мы теперь так редко видимся из-за того, что я стала фрейлиной Её Величества. Конечно, если бы Вы тоже были фрейлиной, Вы бы поняли и не сердились на меня. Вы даже не представляете, какая трудная жизнь у нас, фрейлин! Это, оказывается, такая ответственность, Вы даже не представляете! Я раньше не знала, что к фрейлинам предъявляются такие высоченные требования! Я бы даже позавидовала Вашей спокойной жизни, но всё же быть фрейлиной − это так замечательно!

Она начала трещать, жалуясь и хвастаясь, не обращая внимания на попытки Турмалины отвязаться, и проболтала до начала бала. Свет в зале неожиданно потух, а потом ярко вспыхнули люстры, сопровождая грянувшую музыку. Началась пиранийская полька, но пар образовалось мало, и кавалеры суетились, спешно подыскивая себе даму для присоединения к танцующим. Клерия Исона по-птичьи завертела головой и бросилась в середину зала, а Турмалина, привычно сутулясь, отошла в сторонку, чтоб танцоры её не толкали. Мимо быстро прошёл Лотар; девушка замерла, с восхищением глядя на него, но её сильно пихнули, и она была вынуждена уйти за колонны. Теребя пальцами косичку, Турмалина перемещалась вдоль стен, следуя за Лотаром и боясь потерять его из виду; несколько раз она с кем-то столкнулась и машинально извинилась. Наконец, она остановилась у столика, откуда было прекрасно видно, как принц танцует польку с зеленоглазой королевой Лаоса. К ним, бесцеремонно расталкивая гостей, пробиралась рассерженная блондинка. Добравшись до своей собственности, грудастая гебетка вклинилась между Лотаром и его дамой и оттеснила ту в сторону, шипя как кошка. Между женщинами вспыхнула ссора, потом они и вовсе вцепились друг другу в волосы под громкое улюлюканье республиканцев и других шалопаев, но вмешалась царица Агама и разняла их. Прожигая друг друга яростными взглядами, соперницы ушли поправлять макияж, а принц со скучающим видом остался ждать блондинку. Турмалина поняла, что другого шанса у неё не будет. Пара секунд − и она уже приседала в реверансе, не сводя с юноши заблестевших глазок.

− Ваше Высочество, Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Моё имя Турмалина Ахернарская.

Лотар обернулся; в его взгляде читалось удивление − что нужно от него этой нахальной серой мышке?

− А-а, это ты, − протянул он, узнав девушку.

− Мне хотелось бы сказать, что я очень признательна Вам за Ваш поступок и Ваше благородство.

− Чего? − насмешливо переспросил юноша. − Ты меня с кем-то путаешь, крошка.

− Вы вели себя куда лучше тех мерзавцев, которые посмели обидеть меня в галерее.

− Да ну? Кто-то оспаривает мой титул первого негодяя? − не поверил он.

Турмалина слегка растерялась от его тона, но отступать не собиралась.

− Здесь очень шумно, монсеньор, − схитрила она. − Может быть, нам лучше подняться на балкон?

− Хорошая идея, − принц схватил её за локоть и на глазах у изумлённых придворных потащил к выходу из залы.

− Куда Вы идёте? − девушка на всякий случай слабо упиралась.

− Туда, где нам никто не помешает.

− Но я не могу! Мои родители здесь!

− В чём дело? Боишься меня что ли?

Она покраснела под его взглядом и, запинаясь, ответила:

− Что Вы, монсеньор! Вы вели себя очень деликатно по отношению ко мне, и я имею все основания доверять Вам.

− Я тронут, − сказал он с откровенной издёвкой и распахнул дверь.

Турмалина, сгорая со стыда, следовала за ним, ощущая спиной любопытные взгляды придворных. Тем временем полька закончилась, начался пиранийский мюзет − красивый придворный танец, к сожалению, слишком старый, чтобы его знали все, поэтому танцевали в основном пожилые пары. Её Величество королева Ева-Мария изнывала от скуки в обществе пиранийского консула, пятидесятидвухлетнего господина с напыщенными манерами, готового бесконечно обсуждать политику, отчего он постоянно сбивался с шага. Стелла ди Муян танцевала с министром внутренних дел Томасом Леном, прочие фрейлины ожидали конца танца, стоя возле стен. Диана Саем кокетничала с тремя молодыми людьми, умело разжигая между ними противоборство, Викки участвовала в разговоре пожилых лордов, Клерия Исона вертелась и близоруко щурилась на всех проходивших (на лице у неё была написана паника, поскольку она потеряла из виду других фрейлин и не знала, где искать королеву), а сияющая Элиза Торн выслушивала в стороне назидания маменьки и завистливые вздохи сестёр. Король Лорит танцевал с дамой в два раза старше себя и при этом источал глубокомысленные комплименты, глядя бархатным взором через плечо дамы на её хорошенькую дочку. Он уже давно заприметил эту демуазель с нежно розовеющими щёчками и недурным приданым, но, конечно, до Евы-Марии ей было далеко по всем параметрам (по крайней мере, пока не подтвердятся слухи о том, что эриданская казна пуста), так что Лорит ограничивался улыбками и поклонами. Через несколько пар от себя он заметил Эвтектику Монро, её лебединый разворот шеи и пристальный взгляд, устремлённый на него с чарующей улыбкой. Не представляло труда догадаться, что архипелаговская прелестница имеет на него решительные виды, но короля Пирании не вдохновляла мысль породниться с её заносчивым семейством, и его томный взор обратился на других девушек. Конечно, он не мог обойти вниманием зеленоглазую Маджину, королеву Лаоса, болтавшую о чём-то с царицей Агамой. По мнению Лорита, ей недоставало кротости и женственности, и вообще она больше походила на разбойницу, чем на королеву. К тому же этот ужасный кинжал у неё на поясе! Нет, подобных особ Лорит старательно избегал, поскольку дорожил своей репутацией и − чего греха таить! − здоровьем. Хуже Маджины была только блондинка из Гебета, которая прохаживалась по зале и смущала мужчин своими выпуклостями. Более вульгарной камелии Лорит ещё не видел, но она почти загипнотизировала его своим декольте, и он на время перестал соображать.

Наконец, мюзет, ставший всем в тягость, закончился, пары со вздохом облегчения распались, и образовались более удачные комбинации. Примером последней, в частности, служили принц Персей и королева Ева-Мария. Во время танца юноша был сама любезность, а она кокетливо улыбалась.

− Монсеньор Персей, на пятом шаге Вы не попадаете в сильную долю. Мы пребывали в уверенности, что эта мелодия Вам знакома.

− Для меня нет более чарующей мелодии, чем звук Вашего голоса, мадонна. Надеюсь, Вы не откажетесь спеть на завтрашнем вечере?

− Там будут более искусные певицы.

− Я не знаю более искусных, чем Вы, мадемуазель.

− Мы не примем от Вас столь бессовестной лести, − покраснев, сказала принцесса.

− Я и не думал льстить, сударыня, это чистая правда.

− Правдой бывает только то, что соответствует действительности, монсеньор.

− Действительность блекнет перед Вашим совершенством. Вы подобны самой прекрасной звезде на небосводе, и я не знаю равных Вам ни в красоте, ни в танце, ни в пении.

− Вы говорите как поэт!

− Мадонна, кто, хоть раз взглянув на Вас, не стал бы поэтом, найдя в Вашем образе неиссякаемый источник вдохновения, как Петрарка в Лауре? − пылко сказал юноша.

− Тогда обещайте нам, что примете участие в поэтическом конкурсе, − произнесла Ева-Мария. − Но Вы опять сбились!

− Я так долго был забыт Вами, что, кажется, разучился танцевать.