Фонтан красноречия Доры Инсары был неиссякаем — впервые за много дней она наконец-то получила возможность выговориться в присутствии большого числа слушателей. Дора вещала и убеждала, потрясала и сокрушала, низвергая на головы грешников каскады проповедей, предназначенных очистить их нравственный облик от скверны и заблуждения. Без сомнения, это была одна из самых затяжных речей в истории гофмейстерины и вообще в истории. Прошёл час, затем второй, и только появление пажа вывело оглушённых придворных из состояния оцепенения. Мальчик робко обратился к королеве, сказав, что Его Величество ожидает её в тронном зале.
Поднялась беготня. Все были так озадачены поиском перчаток для принцессы, что королю Пирании пришлось демонстративно откашляться, прежде чем его заметили в будуаре. Фрейлины и служанки низко склонились, и Ева-Мария тоже присела перед супругом в реверансе. Лорит был сильно раздражён, но прелестная улыбка королевы удержала его от резких слов.
— Доброе утро, сир. Ах, если бы не Вы, парикмахер никогда не закончил бы эту причёску!
— Весьма прискорбно, что кто-то смеет задерживать Вас, в то время как я провёл два часа в безлюдном зале, — дуясь, сказал он.
— А другие гости ещё не спустились?
— Сударыня, Вы прекрасно знаете, что без Вас даже самая людная комната для меня пуста! — Лорит куртуазно поклонился и приложился губами к её руке.
— А где Ваш свадебный веер, донна? — пискнула у него за спиной леди Спика.
Ева-Мария в недоумении подняла брови:
— В самом деле, где же он? Мари!
— Ваше Величество, — дрожа, поклонилась распорядительница. — Простите, ради всего святого, нам никак не удаётся найти его.
— Так подайте другой, — девушка нетерпеливо притопнула ножкой и тут же очаровательно улыбнулась Лориту.
— Сударыня, неужели Вы откажете мне в удовольствии лицезреть мой подарок? Я буду счастлив, если во время завтрака он будет овевать Ваше нежное чело — пусть все видят, как щедро я одариваю свою супругу.
— Какая мелочь! Уж не ждёте ли Вы, что мы будем появляться в свете с одним и тем же аксессуаром? — фыркнула принцесса, не ведая, что оскорбила короля до глубины души.
— Мадам, я настаиваю! — с истеричными нотками в голосе возразил Лорит. — Или Вы недовольны моим подарком, этой, как Вы изволили выразиться, "мелочью", которую я приобрёл для Вас за сто тысяч золотых?!
— У нас имеются и получше, — надменно ответила королева. Дамы не успели вмешаться — король Пирании побледнел от негодования и с размаху швырнул на пол какую-то побрякушку со стола.
— Может быть, это и так, — тонким, полным злости голосом выкрикнул он, — поскольку Вы, сударыня, привыкли без разбору тратить деньги на безделушки, вследствие чего привели своё королевство к полному краху, от которого Вас удержала только моя спасительная длань. И я имею полное право требовать, чтоб Вы явились завтракать с моим веером в руках!
— Найдите его, а мы, так и быть, явимся!
— Что? Вы потеряли веер стоимостью двести тысяч?! — Лорит задохнулся, его поддержали стоящие рядом вельможи.
Королева Эридана изящно пожала плечиками:
— Подумаете, двести тысяч! Мы уверены, что столь щедрый супруг незамедлительно подарит нам другой.
— Что-что? — король даже подавился. — Вы ничего больше не получите, если осмеливаетесь так небрежно обращаться с моими подарками!
— Ваше Величество, не слушайте эту несносную демуазель, — бросилась к нему леди Спика. — Ваша супруга на редкость избалована и неблагодарна! Кроме того, она лжёт Вам, Ваше Величество!
— В каком смысле? — с подозрением спросил Лорит.
— Спросите у супруги, сир — может, она выронила веер на свидании и теперь боится признаться? — дама выпучила глаза и прикрыла рот чёрным креповым платком.
— Как Вы смеете! — возмутилась девушка. — Свидание? С кем? Всё это гнусная клевета!
— Вчера вечером Вы были на балконе, — бледнея от ревности, проговорил молодой человек, и его тонкая ладонь легла на рукоять шпаги.
— Хватит, милые господа, — вмешалась делла Келерия, примирительно беря их за руки и соединяя вместе. — Любовь должна питаться подозрением, но не до такой степени. Извольте спуститься в зал, гости заждались.
Королевская чета направилась завтракать. Потом началась череда затяжных приёмов и поздравлений, во время которых Ева-Мария блистательно играла роль примерной жены, а все втихомолку судачили о том, что она не подпускает короля к брачному ложу; наконец, после ужина объявили бал. Ева-Мария предстала в атласном розовом платье, затканном золотым шитьём. Волосы у неё были убраны в высокую причёску, увенчанную фероньеркой с бриллиантами (подарок жениха) — принцесса весело смеялась и кружилась, но проницательный наблюдатель мог заметить в этой весёлости признаки нарастающей нервозности. Лорит следовал за ней по пятам, не отрывая от красавицы алчущего взгляда, и когда она танцевала с каким-нибудь юношей, бледнел от ревности и устраивал перед своей свитой целый спектакль. Король так извёлся, что церемониймейстеру был дан знак заканчивать бал. Задолго до полуночи был объявлен последний вальс, и лорд Фин, извинившись, забрал Еву-Марию у её кавалера. Подведя девушку к Лориту, советник шепнул:
— Utcumque res ceciderit nulla via rursus est.123
Обе свиты в молчании последовали за молодыми до входа в покои королевы, но в спальню на этот раз были допущены только избранные. История повторилась: едва священник взмахнул кадилом, распространяя вокруг приятно-сладкий запах ладана, Ева-Мария сообщила, что от благовоний ей дурно, и выбежала в туалетную. Лорит побледнел и порывался идти за ней, но лорд Фин удержал короля и подал знак королевскому лекарю. Майнер был наготове: он вошел следом и заставил принцессу выпить опиумную настойку. Двери распахнулись, придворные дамы вывели слабо сопротивлявшуюся девушку. Епископ начал читать молитву, все приняли благопристойный вид, и делла Келерия с леди Спикой принялись расшнуровывать на королеве платье, в то время как два знатных лорда помогали раздеться Лориту. Его Величество был в нетерпении: щёки его зарумянились, глаза блестели, и он не сводил с королевы нежнейшего взгляда. Затем со множеством церемоний были поданы и надеты две сорочки. Нижний ряд свечей на люстре был притушен, и в комнате воцарился полумрак. Четверо свидетелей со свечами в руках заняли места по углам кровати. Под многочисленными любопытными взглядами принцессу подвели ближе и в состоянии наркотического полусна уложили на супружеское ложе. Лорит, раздираемый похотью и смущением, топтался рядом, и дед прикрикнул на него:
— Ну? Чего встал, дурень? Давай, внук, за дело! Покажь, на что способен!
Подбадриваемый мужчинами, Лорит залез на кровать и начал свои неумелые действия. Ева-Мария лежала неподвижно — советнику показалось, что она в обмороке, пока её пальцы в отчаянии не смяли простыню. Фин не выдержал:
— Sufficere, — сказал он резко, развернулся и рывком распахнул двери. — Matrimonium consummatum est.124
— Больно рано, — проворчал сир Орк, глядя на постель и похабно облизывая губы.
Тем не менее, свидетели подтвердили, что брак совершён, и король с королевой наконец остались одни.
Лорит был в ярости.
— Вы! Вы!.. Кто бы мог ожидать! — сдавленно взвизгнул он, оттолкнув её от себя. — Вы не были невинны!
Ева-Мария безмолвствовала.
— Какой позор! Сударыня, я… я не нахожу слов! Я берёг себя для Вас!
Девушка повернулась на правый бок. Её шёлковые волосы струились по подушкам, а рубашка задралась так, что Лорит покраснел.
— Я… — он нервно сглотнул. — Я крайне разочарован. Ноги моей больше не будет в Вашей опочивальне!
— Уйдите, Вы нам противны, — не оборачиваясь сказала Ева-Мария.
— Ах, вот как?! — король Пирании спрыгнул с постели и промаршировал к двери. Уже почти выйдя, он спохватился и вернулся за одеждой. Разыскивая камзол и панталоны, он проклинал узы брака, связавшего его со столь недостойной особой, и стенал о женском вероломстве, при этом взгляд короля вновь и вновь обращался на кровать, и его злость удесятерялась. Найдя, наконец, свои вещи, Лорит произнёс последнее оскорбление и вышел вон, громко хлопнув дверью.
