Дима подошел к нему и протянул десятку:

— Три сосиски. Только поручись, что они-то как раз вчера не бегали.

— Сукой буду, — признался продавец и при этом почему-то посмотрел на пса Бориса. — Вам кетчупом полить или горчицей?

— Мне надо на пароход попасть, — тихо сообщил Дима. — Ты тут наверняка все потайные дорожки знаешь.

— СосисЬки, беляши! — громко завопил продавец.

— Бар, ресторан, казино, — также негромко пояснил Дима.

— А девочку нужно? — в тон ему произнес продавец, — Могу устроить.

— Обойдусь Со-сиськой.

Тут парочка, отрешенно целовавшаяся, решила подкрепиться, и купила два беляша и один пирожок с капустой.

— Удобнее торговать из фургона, — поделился Дима. — знаешь, на базе «Газели» монтируется передвижная закусочная. Можно даже жарить чебуреки. Если поможешь добраться до парохода, гарантирую тебе первый взнос в фонд первой в городе мобильной чебуречной.

Продавец уронил монетку на пол, извинился перед клиентами, и когда те отошли, взглянул на Диму.

— Первый взнос — это сколько?

И посмотрел на парочку, кормившую беляшами друг друга. Пирожок с капустой парень спрятал в карман.

— Скажем, оплачу два колеса.

— Рискованно, — покачал головой продавец. Еще вчера — пожалуйста. А теперь… теперь в городе… запахло.

— Это от меня так пахнет, — признался Дима, — пришлось пробираться через канализацию. Но ваши беляши пахнут покруче.

— А зачем тебе на пароход, парень?

— Черный «Лэнд ровер» принадлежит хозяину парохода? Мне это в автосервисе сказали, где на нем сейчас дырки от пуль заделывают. Паша-мореход, кажется, так его все в городе зовут.

— Ты что, водилой к Мореходу наняться хочешь? У него уже есть.

— Мне с ним поговорить надо. Насчет перестрелки у театра.

— Беляши, сосиски в тесте! Шашлык из барашка, — прокричал продавец, завидев клиентуру. — Я никому бы не посоветовал на пароход соваться, — уже тихо пояснил он — после того, что произошло возле театра.

— Это мое личное дело.

— Вот как? — продавец сосисок ухмыльнулся и затянул свое, — Беляши, шашлык, но шашлык дороже…

— Я оплачу все четыре колеса для твоей мобильной чебуречной, — согласился Дима, подсчитывая в уме сколько это может стоить. После того, как они лихо выбрасывали деньги на сцену, их осталось немного.

— Пирожки с капустой! — продолжал орать, не обращая на него никакого внимания, продавец. — Специальное предложение для прекрасных дам — те же пирожки, но с яйцами…

— А впрочем… — Дима собрался отойти от лотка продавца горячими пирожками и сосисками, — я могу найти другого лодочника.

— Ваш заказ, — продавец достал из никелированного бака горячие сосиски, ловко орудуя ножом вставил их в булочки, а сверху полил сначала сладкой горчицей, а потом острым кетчупом. — Пальчики оближешь, — напутствовал он, — если бумажки не найдешь… — и, обращаясь теперь к Диме, сообщил. — А лодка будет готова через полчаса. Но на твоем бы месте вместо «поплавка» я выбрал другое развлечение. Кафе «Уют» или сауну «Досуг»…

— Уже побывал и тут, и там, — сообщил Дима. — Не понравилось.

Продавец впервые за весь разговор посмотрел на него с уважением.

— Паша, — разговор с пленником прервал вошедший в помещение боевик, который, хоть заякоренный в бетонные монолиты пароход не качало, все равно, передвигаясь по палубе, широко расставлял ноги. — Паша, тут тебя кое-кто хочет видеть.

— Видишь, я занят? — Паша-мореход оскалился. И что за погоняло такое — «Коекто»?

— Джабраил Саидов, генеральный директор Электролампового завода. Просит принять.

— Неужели в самом деле просит? — изумился Паша.

— Как бы туман не рассеялся, — Дима с сомнением оглядел речную гладь. — А то у них прожектора…

— На пароходе-то? Вернее, дизель-электроходе, — поправил продавец сосисок сам себя. — Верно, прожектора есть, и очень яркие. У Паши-морехода дело поставлено основательно.

— Расскажи мне про него и про это судно, — попросил Дима, пока сосисочник разогревал мотор лодки. — Чтобы я смог сориентироваться.

— Про Пашу-морехода? В двадцать лет был гордостью района, а в двадцать пять — позором.

— Как это?

— Сначала он выиграл международные соревнования по греко-римской борьбе. Это было, когда ему только-только двадцать исполнилось. В Москву учиться поехал — в университете почти физмат закончил. Год оставался. А тут — травма на тренировке, лечился, вернулся, стал тренером в школе, а заодно физику преподавал. На занятии один из его учеников, сын второго секретаря городского комитета партии тогда еще коммунистов, получил сотрясение мозга. Пашу посадили, правда, без конфискации, а через два года по амнистии выпустили. С тех пор он купил этот пароход.

— Почему именно пароход?

— Вот именно! Местная шантрапа со смеху покатывалась, и иначе, как Паша-мореход его с тех пор не называет. Он продал тогда «волгу», квартиру, в общем все, что получил когда-то, выиграв кубок, взял еще кредиты и приобрел старое корыто, которое даже само передвигаться не могло. Пароход на буксире сюда притащили и поставили на вечную стоянку. Но только у Морехода оказались стоящие мозги.

— А в чем смысл парохода? Я тоже не пойму, — признался Дмитрий.

— Смысл — гениальный. Вот здесь — на нашем берегу — зона ответственности городского управления внутренних дел. А на том берегу, — продавец махнул рукой в темноту, — свои чиновники, милиция и свои бандиты. Река, как таковая, не принадлежит никому. В том смысле, что объект федерального значения, только она и федералам на хрена не нужна — нефть по ней не течет.

— Паша выбрал правильное место, — кивнул Дима. — Может творить на своем «корыте» все, что хочет, а кругом — наплевать? Ничья зона ответственности?

— Именно. Сразу после парохода он купил два катера, а все лодки, которые были поблизости, уничтожил. Умные продали их ему подешевке, а дураки в прямом смысле остались у своих разбитых «корыт». Короче, несколько лет ни один случайный человек не знал, что происходит на заякоренном посреди реки судне. И результат…

— И результат? — переспросил Дима.

— Если тебе нужен склад, и ты хочешь быть уверенным, что никто не сунет нос в твои тюки… Или развлечься от всего пуза… Короче, нейтральная зона. И статус у Паши — нейтральный. Во всяком случае, был, если верить слухам. Тем более, если кому-то в голову взбредет наведаться туда без приглашения, будь то местные или соседи, на пароходе узнают об этом еще до того, как лодка отчалит. Река, скажу тебе, великая вещь. Недаром границы предпочитают по рекам проводить. Естественный барьер.

— И о том, что я собираюсь на пароход, — спросил Дима, прислушиваясь к стуку лодочного мотора, — тоже знают?

— Я привожу туда продукты, — пояснил продавец сосисок. — Хлеб, фрукты, свежее мясо… Ты у меня будешь вроде как экзотический фрукт, устраивает?

— Лучше, чем свежее мясо, — согласился Дима.

Метров за двести до судна продавец сосисок, переквалифицировавшийся в лодочника, выключил мотор и дальше пошел на веслах. Темный берег то тут, то там мерцал огоньками окон, где поселилась бессонница. Вода плескалась о борт лодки. Прямо над головой пролетела то ли ночная птица, то ли летучая мышь. Мелькнула и скрылась.

— Мне страшно. Мне страшно до тошноты, — вдруг сказал Дима. — Я не хочу стать утопленником, раздувшимся до неузнаваемости и с выеденными глазницами. Я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы убили моих друзей, которых я знаю и люблю всю жизнь. И еще меня укачивает, — признался он.

— Я чуть было не испугался за тебя, — хохотнул лодочник. — Глотни, — он достал плоскую никелированную фляжку и протянул. — Каждый взбадривает себя по-своему, верно? Я, например, говорю себе в таких случаях: ты хотя бы раз умирал, чтобы понять, что это такое? И становится легче.

Дима отвинтил пробку, поднес фляжку к губам…

— Так ведь самогон, — он закашлялся.