Там и стекла пуленепробиваемые, и шины — прострели, а они все равно поедут, и дырочки есть — изнутри открываются, а стрелять по нападающим из них очень удобно…

— Нет ли четвертого способа? — с надеждой спросил Семен.

— Есть! — раздался голос за спиной.

Все прямо так и подпрыгнули. Потому что испугались.

— Я чуть не описалась, — заявила девица, глядя на «Робин Гуда», который подкрался незаметно.

— Как ты нас нашел? — подозрительно поинтересовался Дима.

— В небольшом провинциальном городе найти чужака не представляется трудным. Особенно четверых чужаков. Спросил одного — видел? Другого… Купили булочки… рассказывал сказки… прошел мимо… да они под ЛИПОЙ сидят. Вот я и здесь господа. Очень известная в городе липа, ей не меньше тысячи лет.

— Так и бандиты могут нас отыскать, тем же способом! — с тревогой предположил Семен.

— Липы тысячу лет не живут, — задумчиво решила Джессика. — Вот разве дуб…

— Могут бандиты отыскать, могут, — подтвердил «Робин Гуд». — Поэтому предлагаю надежное и недорогое укрытие. Я его из твоей доли за проданную лодку оплатил, — пояснил он Диме.

Извивающимися улочками они спустились вниз, к самой реке. У домика, выкрашенного в желтый цвет, «Робин Гуд» решительно поднял проволочную петлю, удерживавшую калитку, и жестом предложил всем заходить.

По тропинке провел их к лодочному ангару.

— Тут безопасно, — заверил он. — Даже если кто из местных видел, как мы сюда заходили, никогда не протрепется. Мой барыга — жмот, но слово у него крепкое. В том смысле, можно положиться, что никто не захочет с ним связываться. Последний раз КГБ пыталось отловить у него агента ЦРУ, который прятался в компостной яме. Девяносто первый год был тогда, если не ошибаюсь. С тех пор не только КГБ нет, но и даже Железного Феликса в металлолом отправили. Злопамятный барыга.

— Кончай молоть чушь, такие памятники в металлолом не сдают, они могут еще пригодиться. Не новый же отливать? Ты говорил, у тебя есть план, — напомнил Дима.

— Как ограбить банк? — уточнил «Робин Гуд».

— Да.

— Сначала надо договориться, какова моя доля.

— Десять процентов, — сказал Ренат.

— А ключи от квартиры?

— Сколько же ты хочешь?

— Одиннадцать процентов, — потупился «Робин Гуд». — Одиннадцать, быть может, даже с половиной.

— А твой план сработает? — настоятельно уточнил Семен.

— Можете не сомневаться. Тем более, все необходимое для моего плана мы купим у барыги.

— Одиннадцать… Да еще с половиной процентов?!.. — возмутился Ренат.

— И все расходы за мой счет, — отпарировал «Робин Гуд».

— По рукам, — вздохнул Ренат.

— Значит, так. Нам потребуется косметический набор, жилетка самого яркого цвета, накладная борода, краска для волос, милицейская форма — уверен, у барыги найдется комплект, хотя и бывший в употреблении, автомашина — фургон или автобусик… Арендуем. И еще мешок, в котором перевозят деньги. Подозреваю, раздобыть мешок будет труднее всего.

— И только-то? — удивилась Джессика. — А оружие? Мы ведь банк грабить собираемся.

— Ах, да. В местном магазине «Все для Вашего ребенка» я присмотрел подходящее.

Уже занимался рассвет, и отраженные от облаков лучи восходящего солнца скользнули по туману, накрывшему реку, когда грабители банка забылись коротким тревожным сном.

В десять тридцать в местное отделение финансового учреждения зашел гражданин в кричаще ярком жилете и кепи.

Бесцеремонно оттолкнув секьюрити, он направился к кабинету управляющего. Гражданин несколько тревожно теребил бороду, длинную, как у Карабаса.

— Сойдет, — решила незадолго до этого Джессика, наклеивая эту бороду Семену.

— У меня контракт, — бородатый Семен, а это был именно он, швырнул на стол управляющему несколько машинописных листков с печатями. — Снимаем здесь.

— Кого снимают? — опешил управляющий. — У нас вся отчетность в порядке…

— Рекламный ролик о самой совершенной охранной системе.

Мне нужен провинциальный банк. Столичная фактура всем уже — вот здесь, — он провел ребром ладони по горлу, чуть не сорвав при этом наклеенную бороду. — Ограбление вот этого маленького банка. Я бы даже сказал — банчика. Идеальное место, не побоюсь слова — пасторальное. Овечки на лугу, фермер несет вырученные после продажи брынзы деньги в банк. Старушка получает пенсию, она дышит глубоко, так как волнуется… Подросток в бейсболке и на роликовых коньках — он принес первые, ха-ха, сэкономленные на жевательной резинке деньги. Очередь выстроилась к окошку. Банковский служащий всех знает, со всеми здоровается, справляется о здоровье… Да, еще смешная собачка. Надо будет натереть кусочком сыра прилавок, чтобы собачка встала на задние лапы и понюхала, будто заглядывает в окошко. И банкир ей нравится. Он открывает бутербродницу, достает ломтик колбасы и протягивает песику. «Твой процент», — говорит он ласково. Вам придется надеть очки и нарукавники, — строго заметил режиссер управляющему банком..

— Зачем? — удивился тот.

— Вы — в кадре. Тот самый приветливый кассир с лицом некрасивым, но порядочным, пересчитывает деньги. «Наезд» — купюры крупным планом. — «режиссер» составил из больших и указательных пальцев обеих рук прямоугольник и посмотрел сквозь него, как через объектив, на управляющего. — Купюры доснимем потом. Они помечены специальным порошком. Скрип тормозов.

Останавливается машина. Из нее выскакивают Бони и Клаид.

Выстрелы, вы нервно поправляете очки, а потом падаете замертво.

Кровь, реки крови, море крови… Океан крови!!!

— Успокойтесь, умоляю, — следовавшая за ним помощница в короткой юбке и с худыми ногами ласково погладила режиссера по плечу. — Вам вредно волноваться, доктор не велит.

Джессике пришлось сменить джинсы на юбку, и она нервничала побольше Семена, а потому, что боялась — ее коленки выглядят чересчур остренькими.

— Дальше — по сценарию, — деловито продолжил режиссер. — Бандиты забирают деньги… А купюры ведь помечены специальным порошком! Кстати, мне понадобится инкассаторский мешок — нигде не смогли раздобыть. Вот ракету раздобыть можем, а какой-то там мешок — нет! — и он захохотал, сам себя похлопывая по ляжкам. — Итак, бандиты убегают с мешком. У них заканчивается бензин.

Когда они станут расплачиваться на ближайшей бензозаправке, их арестуют… Лучше бы он был седой, верно? — обратился бородатый режиссер к долговязой девице-помощнице. — Или… лысый? — предположил, задумчиво, — с лысой макушкой, кругленькой, так правдивее.

— Я записываю, — подтвердила она. — перекрасить кассира. Или обрить? — уточнила она.

— Я не хочу перекрашиваться! — возмутился управляющий банком. — И никому не позволю трогать мои волосы!

— Режиссер лучше знает, что делать, — девица поджала губы.

— Это Бертолуччи ХХI века, — и она посмотрела на «бородатого» с обожанием. — А, может, и сам Альфред, не побоюсь, Хичкок, — добавила задумчиво. — Кто знает…

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит! — завопил управляющий, обращаясь к служащим, которые уже толпились у дверей в его кабинет. — Какой Бертокок, какой Хичколуччи?

Служащие отпрянули из дверного проема.

— Хоть и не «кок», зато Поварский, если не узнали, — режиссер небрежно достал из кармашка в жилетке визитную карточку и бросил на стол. — Альфред Поварский, продюсер и режиссер. Каждый день, наверняка, смотрите мои рекламные шедевры на TV. Я смеюсь — ха-ха — шедевры. Но этот! Этот, который я собираюсь состряпать сегодня, на самом деле будет неплох. Бони и Клайд грабят банк. А купюры-то: меченные! Мешок только давайте настоящий, инкассаторский. Прав-до-по-добие! Это главный закон неореализма.

— Ге-ни-аль-но, — выдохнула девица.

Среди людей, столпившихся в дверях, мелькнуло знакомое Семену лицо. Этот человек уже стрелял в них, на краю картофельного поля.